Чтение 11–й страницы книги ~Телохранитель~

Через две минуты и я получил киборга. Дополнительный вес, спасибо малой силе тяжести, оказался пустяком, но к дополнительной массе пришлось приспосабливаться. Груз тянул назад, нарушая равновесие. Чтобы его восстановить, я наклонился вперед.

Докинс вставил конец кабеля в гнездо на наружной панели моего скафандра, и на сигнальном дисплее зажегся зеленый огонек. Я ждал, что мой пассажир скажет что-нибудь, но не услышал ничего, кроме шипения открытого канала. Похоже, мне достался необщительный киборг. Ну и ладно, не будет меня отвлекать, и без него есть чем заняться: на одну дорогу сколько нужно внимания.

Я проглотил пару таблеток от головной боли и запил их вторичной водой. У нее был вкус того, чем она перед этим была.

Нагруженные, мы отправились через лабиринт острых каменных глыб к Олимпу, в места, где еще не ступала нога человека. Это рождало необычные ощущения, особенно после забитых людьми земных городов, где ты знаешь, что по каждому коридору проходили до тебя тысячи, где все, что ты видишь, уже видено миллионы раз, и где "новое" значит "одноразовое".

Но вскоре обостренное чувство первопроходца сменилось вновь ожившим беспокойством за Сашу и нескончаемой заботой, куда ставить ногу. Снаружи было холодно, минус 24 по Фаренгейту, как сообщил шлемный дисплей, но скафандр начал запотевать. Я убавил обогрев. Немного помогло, но не решило проблемы. Я весь измучился, пока не понял наконец, что моя высокотехнологическая оболочка запотевает изнутри, а не снаружи. Мы прошли уже около пяти миль, когда мой пассажир нарушил молчание. Синтезированный женский голос звучал неуловимо знакомо, как будто она взяла за образец голос голозвезды.

- Прости.

Впереди появился уступ. Прикинув его высоту, я решил, что справлюсь благодаря низкой гравитации, и прыгнул. От ботинок столбом поднялась пыль. Проверив путь, я пошел за идущим впереди мулом.

- Норглезап? Я хотел сказать, за что простить?

- За то, что тебе приходится тащить мою несуществующую задницу через эти камни.

Я засмеялся, обходя валун.

- Ты же не виновата. Я так предполагаю, во всяком случае.

- Не виновата. У меня алиби. Когда челнок разбился, я лежала в ящике на "Роллере 3".

- Алиби железное, - вежливо согласился я. - Ну, я надеюсь, что вы свое дело знаете. Или это будет путешествие в один конец.

- О, мы знаем свое дело, - уверенно заявил голос. - Это не проблема.

- Не проблема? - тупо переспросил я. - А что тогда - проблема?

- Состояние челнока, - спокойно ответила она. - Что, если удар оказался сильным? Ходоки были в главном грузовом отсеке. Их могло разбросать на мили.

Я, пятясь, спустился по склону оврага и вскарабкался на другую сторону.

- Но искусственный корабельный мозг сказал, что груз в порядке.

- Искусственный корабельный мозг "думает", что груз в порядке, - поправила меня моя пассажирка. - Но наверняка не знает, потому что встроен где-то в панель.

- Черт.

- Да, - согласилась она. - Ну ладно, это прогноз. Я Лони. А ты?

- Макс. Макс Максон.

- Рада познакомиться, Макс. Ты не можешь оказать мне услугу?

Я выругался, чуть не налетев на идущего впереди мула, когда тот неожиданно остановился. Когда мул снова пошел, я двинулся следом.

- Конечно, что тебе нужно?

- Я устала от темноты, Макс. Расскажи мне, что ты видишь.

И тут я вдруг понял, чего не понимал раньше. Я понял, что чего бы ни лишился я, другие потеряли больше. Мозг Лони был цел, но она лишилась глаз, ушей, рук и ног - из-за несчастного случая или по своему собственному желанию. Я подумал о темноте, царящей в ее ящике, о полной изоляции от остального человечества, и поежился. Переведя термостат на один зубец, я постарался, чтобы голос звучал весело.

- Ладно, но я все больше под ноги глядел, поэтому начну с ботинок. Они четырнадцатого размера, здоровые такие, ну прямо линкоры, и покрыты красноватой марсианской пылью.

Лони засмеялась, и я продолжил, ободренный. Описывая слепой пассажирке то, что видел, я неожиданно понял, как красиво все вокруг. Время полетело быстрее. Казалось, прошло каких-то пять минут, а Докинс сообщил, что пройдена половина пути, и объявил небольшой привал.

Мулы разбрелись в поисках места. Болтать с Лони было приятно, но мысль о Саше не давала покоя. Поэтому я подождал, когда "зеленая" устроится на камне и, не торопясь, подошел к ней. Лони рассказывала, как их обучали водить ходоков, но я прервал ее на середине фразы.

- Прости, Лони, у меня тут кое-какое дело. Дорасскажешь гафорнк.

"Зеленая" повернула ко мне шлем, но не ушла. Места на камне хватало, я сел рядом и с глухим стуком прижал свой шлем к ее. С поврежденным мозгом трудно быть деликатным. Я и не был.

- Ты стреляла в нас.

- Да, - прямо ответила она.

- Почему?

- Что почему?

- Почему стреляла в нас?

- Потому что приказали.

- Кто?

- Отстань.

- А девочка? Что с ней?

Женщина пожала плечами. Скафандр был ей как раз и пожал плечами вместе с ней.

- Понятия не имею. Газ меня вырубил.

Я чертыхнулся. Женщина просунула пальцы под лямки рюкзака. Ее глаза сквозь ободранную лицевую пластину были едва различимы, но она как будто смотрела с сочувствием. Или мне показалось?

- Ты в самом деле ее любишь, а?

Я растерялся.

- Кого люблю?

- Девочку.

- Да, я в самом деле ее люблю.

- Тогда подумай о ней, прежде чем спускать с привязи нового технологического черта, над которым ты там работаешь.

- Я ни над каким чертом не работаю.

- Неужели? - спросила женщина. - Тогда зачем ты здесь?

Какая-то часть меня хотела сослаться на очевидное, сказать о защите клиентки, но в целом я знал, что женщина права. Происходило что-то посерьезнее, а что - надо спрашивать у Саши. Саша - та хоть что-нибудь понимает. Разумеется, если она жива.

- Встали, - приказал Докинс. - Нам идти еще миль двенадцать, а воздуха в обрез. Потащились.

Следующие два с половиной часа оказались трудными. Возможно, кто-то догадался катетеризоваться перед уходом, но я нет. И теперь мне хотелось в туалет. Прибавь к этому страх перед неопределенностью - ведь неизвестно, что мы найдем на месте катастрофы, - и беспокойство о Саше и поймешь, какой тяжелый, холодный ком мучил мои кишки остаток дня. Уже наступили сумерки, когда мы вышли на ровную местность, и мул по имени Сванго увидел первый обломок. В его голосе звучала тревога, смешанная с восторгом.

- Докинс! Я нашел! Кусок!

- Хороший мальчик, - невозмутимо отозвался Докинс. - Теперь отойди от него, пока я не взгляну. Он может оказаться опасным.

- Или с чем-нибудь полезным внутри. Вроде кислорода, - добавила Лони по нашей личной внутренней связи.

А ведь верно, подумал я. Мне это не пришло в голову, но если бы мулы наткнулись на О2, власть полевого надсмотрщика сильно пошатнулась бы. И хотя бунтовщикам некуда было бы идти, Докинса они наверняка бы прихлопнули.

Опасения не оправдались. Обломок представлял собой огромный двигатель, один из четырех, которые удерживают челнок в разреженной атмосфере планеты. Он весь блестел, покрытый похожими на алмазы кристалликами. Видно, когда двигатель оторвался, какая-то жидкость вылилась, мгновенно испарилась и замерзла.

Теперь мы были близко к цели и невольно ускорили шаг. Из-за меньшей силы тяжести след крушения оказался намного длиннее, чем был бы на Земле. Судя по обломкам и огромным вмятинам, оставленным в каменистой почве, после столкновения челнок кувыркался еще пару миль, прежде чем окончательно остановиться.

Я описывал Лони то, что мы находили.

- А здесь вроде как кусок крыла с частью двигателя.

- Но фюзеляжа нет? - обеспокоенно спросила киборг.

- Нет, пока нет.

- Хорошо. Ходоки способны выдержать грубое обращение, но лучше бы им оставаться в грузовом трюме.

Куски и кусочки попадались все чаще, пока наконец идущие в голове не увидели основную часть корабля.

- Вот он! - закричала женщина. - Прямо вперед.

Я подошел туда через пять минут и ахнул, увидев размеры рухнувшего челнока. Его корпус уходил на сотни футов в обе стороны и возвышался над головой этажа в три. И никаких следов пожара, что, впрочем, неудивительно: ведь в атмосфере практически нет кислорода. Все повреждения были только от удара. Боковую стенку челнока украшал огромный круг с буквой "М" - "Марсокорп" - в центре. Как раз посередине этого круга корпус и раскололся, так что люк искать не потребовалось.

Приказав нам ждать, Докинс вошел через трещину внутрь. Я проверил кислород. Осталось минут на восемнадцать. Корпы рассчитали правильно: мы добрались за шесть часов. Теперь надо надеяться, что удастся раздобыть кислород из обломков и что хотя бы несколько ходоков будут целы. И тут меня осенило. Не имело значения, вернемся мы или нет. Если борги попадут на место катастрофы и Докинс установит их в машины, корпы уже будут считать миссию успешной. Вот почему "зеленых" и меня выбрали на роль мулов. Нами можно было жертвовать.

Я вдруг увидел Докинса в новом свете. Он с самого начала знал то, что до меня дошло лишь сейчас, и намеревался не только выполнить задание, но и спасти наши шкуры. Нам повезло, чертовски повезло. Но я спросил себя, как долго продержится это везение?

К моему огромному удивлению, Докинс вышел, сообщил, что уцелело шесть ходоков, и распорядился искать герметичный отсек. За десять минут поисков мы ничего не нашли. Пришлось накачать одно из аварийных убежищ, которые есть во всех челноках.

Второго убежища не оказалось. Человек с богатым воображением стал бы представлять себе, что случится, если первая палатка окажется повреждена, но мне было не до того. Воздух кончался, в шлеме раздался предупреждающий звонок, и я подумал, что гораздо приятнее пройти вниз, сорвать с себя скафандр и обрести утешение в маленьком, но хорошо устроенном надувном туалете.

И только с наслаждением облегчившись, я вспомнил о Лони и о том, что сбросил ее вместе со скафандром. Я поспешил назад. Нас было в два раза меньше того количества народа, на которое рассчитано убежище, поэтому проталкиваться не пришлось. Свободно пройдя между людьми, снятыми скафандрами и надувной мебелью, я обнаружил, что два мула отсоединяют Лони от моего скафандра. Я напустил на себя самый угрожающий вид.

- Эй... в чем дело?

У одного мула - мужчины - лицевая пластина была открыта. Он посмотрел на меня раз, потом другой.

- Докинс велел собрать шесть боргов и подключить к ходокам.

Я понимающе кивнул.

- Отлично... но позвольте мне попрощаться.

Мужчина недовольно засопел, но уступил.

- Ладно, только побыстрее.

Кабель был еще подсоединен. Оставив Лони на полу, я поднял скафандр и накинул на спину. Я так долго в нем пробыл, что шлем показался уже привычным и удобным, когда лег мне на плечи.

- Лони?

- Никак мой личный шофер? Куда ты запропастился?

- Прости, мне нужно было в туалет. Но я сразу вернулся.

- Все прощено. Спасибо за поездку. Постарайся попасть на моего ходока, так я смогу отблагодарить тебя.

- Хорошо. Хотелось бы еще поговорить, но парни ждут, чтобы забрать тебя.

- Нет проблем. Если бы у меня были губы, я бы тебя поцеловала.

- Традлемоп.

Затем ее унесли. Не знаю, что подумали другие о моих слезах, мне было наплевать на их мнение.

Дальше дела пошли неплохо. Мы поспали, наполнили свои кислородные ящики из запасов челнока и похоронили пилотов. На все это ушло около двенадцати часов. Солнце как раз выглянуло из-за горизонта, когда мы начали погребальную службу. Могилы выкопали ходоки, оснащенные целым рядом приспособлений. На что нам потребовались бы часы, они выполнили за считанные минуты. Могилы вышли идеально прямые и ровные.

Странные это были похороны. Солнце вставало все выше, и по равнине пролегли длинные черные пальцы теней. Пять машин высотой в четыре этажа встали навытяжку, а одиннадцать одетых в скафандры скорбящих запели "Удивительная милость". Шестой ходок, которым управляла Лони, неторопливыми, осторожными движениями длинных и тонких рук опустил одетых в скафандры пилотов в аккуратно выкопанные могилы.

Наступила минута молчания. Не знаю, какие мысли возникли у других, но я подумал, что никто из нас не знал пилотов и не знал, что это были за люди. И я спросил, в чем разница между киборгами, чей мозг продолжал жить после смерти тела, и пилотами, ушедшими туда, куда и все мертвые? Что мы такое? Неужели лишь куски мозговой ткани? А если так, то как же я? Ведь я лишился порядочного количества серого вещества и, выходит, уже не совсем человек?

От вопросов заболела голова, и я отбросил их.

Могилы засыпали каменистым красным грунтом, в головах установили заботливо сваренные металлические кресты. Они выглядели одинокими, когда мы пошли от них к ходокам. Я ухитрился ехать в машине Лони, хотя большого значения это не имело: внутри все грузовые машины одинаковы.

Лони сообщила хорошую новость: ходокам потребуется меньше двух часов, чтобы покрыть расстояние, которое мы прошли за шесть. Но сама поездка оказалась хуже некуда: бесконечная тряска, толчки, от которых мой бедный желудок то подскакивал к макушке, то проваливался в пятки.

Но все когда-нибудь заканчивается, даже плохое. Завершилась и поездка. К сожалению, конец одного плохого зачастую означает начало другого, ничуть не лучше. Так оно и случилось.

Я знаю, что ходоки притопали к огромному городу-машине под названием "Роллер 3", что их впустили в один из люков, приспособленных для этой цели, но сам этого не видел. По вполне понятным причинам грузовой трюм не оборудовали удобствами вроде телеэкранов, а Лони была слишком занята, чтобы подробно все описать. Поэтому первое, что открылось нашему взору, это герметичный отсек для машин, техроиды с инструментами и посланные за мной люди. Им хватило десяти секунд, чтобы опознать меня, отделить от остальной группы и приказать снять скафандр.

Конвой носил красные береты со значками спецвойск "Марсокорпа". Умелые ребятки, очень умелые. Я мог с их помощью покончить с собой, но ничего больше. Женщина с нашивками капрала передала свое оружие накачанному стероидами напарнику и подошла обыскать меня. Если бы я ее прикончил - предположение из разряда фантастики, - Франкенштейн пустил бы мне дротик в сердце. Вариант не слишком привлекательный.

Закончив обыск, капрал отступила на два шага, И.Франкенштейн вложил ей в протянутую руку пистолет. Во всех движениях чувствовалась натренированность. Оружие словно прыгнуло в поясную кобуру и защелкнулось там.

- Хорошо, Максон. Иди к двери номер два.

Надо же: ни угроз, ни обещаний, только "иди к двери номер два". Женщина чертовски испугала меня. Я огляделся. На одной из дверей была крупно нарисована двойка, чтобы идиотам вроде меня было понятно. Я потащился туда. "Зеленая" с пронзительными голубыми глазами крикнула что-то, но я не разобрал что.

К этому времени я уже достаточно поднаторел в скользяще-крадущейся походке и сумел не оторваться от залитого маслом пола. А он еще и завибрировал, когда "Роллер 3" продвинулся на очередные полдюйма по марсианской равнине. Пройдя в дверь номер два, мы вышли в широкий коридор - в нем бы вполне поместились строившие его машины. По обеим сторонам были герметичные двери, закрытые на случай внезапной разгерметизации. На каждой горела электротабличка.

Миновав "Механический цех" и "Отдел кибернетики", мы поднялись по лестницам и опять пошли по коридорам - какое-то вечное путешествие. Народа стало больше, и названия сменились на более административные: "Отдел материально-технического снабжения", "Архив". Перед дверью с табличкой "Администрация" капрал велела мне остановиться.

Сосредоточенно хмурясь, Франкенштейн набрал код на панели рядом с дверью, ответил на вопрос по внутренней связи и отошел в сторону, когда дверь открылась. Капрал жестом приказала мне войти, что я и сделал. В комнате, кроме секретаря - сухощавого коротышки с искусственной рукой, - размещалась целая команда бухгалтеров - нештатных. Они сидели, уткнувшись в компьютеры, и даже не подняли головы, когда мы вошли. Секретарь показал своим бионическим большим пальцем на другой конец помещения. Рука его при этом зажужжала.

- Оставьте его в комнате для совещаний.

Капрал была не их тех, кто даром тратит слова.

Она кивнула:

- Туда.

Я пошел.

За секретарем сидел усталого вида зомби, прикованный цепью к пульту. От его мозга к мини-компьютеру шел соединительный кабель. Зомби проводил нас тусклым, бессмысленным взглядом, а остальные даже не взглянули в нашу сторону.

Неужели, подумал я, арестованные - настолько обычное событие здесь, что их появление уже ни в ком не вызывает интереса?

Или все эти мужчины и женщины настолько преданы итоговой строке "Марсокорпа", что им нет дела ни до чего другого? Оба предположения равно удручали.

Дверь в комнату для совещаний была отделана под дерево. Пластик по краям отошел, и мне захотелось его оторвать. Но дверь скользнула в сторону, мы вошли внутрь, а там... Мое сердце ликующе забилось. В комнате сидела Саша! Живая! Усталая, нервная, но живая!

Она кивнула официально, но за бесстрастным выражением лица я увидел в ее глазах радость. И мне стало тепло.

Капрал показала на кресло рядом с Сашей, и я сел. Никаких особых украшений в комнате не было, да и зачем они? Их заменяло огромное окно. А там, за окном, на горизонте шла пылевая буря. Она притягивала глаз, как пламя в старинном камине. Ветер гнал ее, окутывая пейзаж красновато-коричневой мглой.

Дверь открылась. Я повернул голову. Вошел мужчина, высокий и атлетически стройный. Красивое лицо, розовые щеки и белоснежные волосы. Либо мать природа была очень добра к нему, либо биоскульпторы. От мужчины исходила такая энергия, что воздух вокруг, казалось, потрескивает. Он улыбнулся, и я улыбнулся в ответ. Иначе было невозможно.

- Мистер Максон! Мисс Касад! Благодарю, что пришли. - Он сказал это так, что мы почувствовали себя уже не узниками, а почетными гостями.

Мужчина повернулся к капралу и наградил ее своей улыбкой высокого напряжения.

- Спасибо, капрал. Теперь этим займусь я.

Капрал, этот закаленный убийца, робко улыбнулась, пролепетала что-то и подтолкнула Франкенштейна к двери.

Мужчина наклонился над столом, чтобы обменяться рукопожатием. Его рука была холодной и вялой. Я постарался побыстрее покончить с приветствием. Мужчина улыбнулся.

- Говард Нортон, генеральный директор, к вашим услугам.

- Очень приятно. Макс Максон.

Он повернулся к Саше и протянул руку.

- Мисс Касад. Рад видеть вас на Марсе. Как ваша матушка?

В Сашиных глазах вспыхнула надежда.

- Была здорова, когда я говорила с ней последний раз. Вы знакомы?

Кивнув, Нортон сел напротив нас. А когда наклонился вперед, меня обдало волной одеколона.

- Да, мы с вашей матушкой работали до войны над одним проектом. В разных дисциплинах, конечно, но я помню ее как компетентного ученого. Ее идеи произвели на меня огромное впечатление.

- Да, мама впечатляет, это верно, - спокойно подтвердила Саша. - Мы летим... летели к ней.

Нортон сочувственно кивнул.

- Да, я весьма сожалею о засаде. "Марсокорп" не имеет к этому никакого отношения. Хотя мы знаем о существовании разногласий между "Транс-Солар" и "Протек Корпорейшн", мы поддерживаем хорошие отношения с обеими компаниями и хотели бы сохранить их. Вот почему мы посадили уцелевших людей "Транс-Солар" на корабль и отправили обратно на Землю.

- А "зеленых"?

Посмотрев на меня, Нортон хищно улыбнулся.

- У нас не хватает рабочих. Любителей деревьев осудили за нападение и назначили к ряду повинностей.

Я кивнул.

- Например, таскать киборгов по Марсу.

Саша подняла брови, но я сделал вид, что не замечаю этого. Нортон откашлялся.

- Да, "Марсокорп" хочет извиниться за досадное недоразумение. Кому-то пришла в голову сумасшедшая идея, что вы связаны с "зелеными". К тому времени, как моя служба узнала о вашем местонахождении и попыталась вмешаться, вы уже прибыли на место крушения и собирались обратно. И вернулись, слава Богу, благополучно.

Я начал было что-то говорить и возражать, но остановился, увидев, что Саша нахмурилась. Знак был предельно ясен: заткнись и соглашайся с представлением. Я выдавил улыбку.

- Всякий может ошибиться.

- Точно, - невозмутимо ответствовал Нортон. - Рад, что вы понимаете. Хотя "Марсокорп" не принимает ничью сторону, мы сделаем все возможное, чтобы облегчить вам путь и устранить препятствия, которые в противном случае могут доставить много беспокойства.

Должно быть, мы заметно повеселели. Нортон улыбнулся.

- Думаю, вам интересно будет узнать, что не менее трех различных сторон наводили справки о вашем здоровье сразу после засады.

Саша опередила меня:

- И кто эти трое?

Голубые, как льдинки, глаза Нортона весело мигнули.

- Представитель "Транс-Солар"; некая женщина, как выяснилось позже - сочувствующая "зеленым"; и отставной полковник Морской пехоты "Мишимуто" Чарлз Вомба. Он заявил, что он друг мистера Максона.

Имя звучало знакомо, но соотнести его с кем-либо конкретным я не мог. И даже сама мысль о том, что у меня есть друг, показалась дикой. Мы с Сашей переглянулись. Без помощи нам не обойтись, и если уж выбирать, то выбор ясен. Полковник Чарлз Вомба.