Чтение 11–й страницы книги ~Игры рядом~

- Неужели хуже меня?

- Я тоже думала, что это невозможно! Что тебе там болтала эта дура?

Прямоугольник прохода в оружейную заполнился темным силуэтом. Флейм умолкла, обернулась. Я крепче сжал ее локоть, не сводя глаз с пошатывающейся фигуры.

- Иди в зал, сестрица, - процедил я.

Она молча подчинилась. Я двинулся к светлевшему проему, заложив руки за спину. Задираться я не собирался, но кое-какие акценты считал нужным расставить.

- Не уделите ли мне несколько минут, сударь? - внезапно проговорила фигура низким хриплым голосом Куэйда Аннервиля.

- Охотно, - ответил я, ступая в оружейную. Света здесь было гораздо меньше, чем в зале. За окнами уже стемнело, и единственным источником освещения был десяток небольших факелов в тяжелых настенных держателях. Пламя бросало алые блики на отполированные поверхности клинков, развешанных по стенам. Я не очень разбираюсь в холодном оружии, больше - в арбалетах и луках, но могу судить, что коллекция маркиза внушала уважение.

Куэйд подошел к одному из ковров, снял с крюка огромный двуручный меч с инкрустированной серебром рукояткой, встал в стойку, дважды со свистом рассек воздух. Его лицо и глаза налились кровью, короткие жесткие волосы растрепались, бычью шею заливал пот. В боевой позиции, на полусогнутых ногах, с двуручником наперевес он напоминал зверя-шангриерца из страшилок, которыми матери пугали детей во время войны, пятьдесят лет назад. Я невольно подумал, что не хотел бы встретиться с ним на поле боя.

- Взгляните, - хрипло проговорил он. - Вам нравится? Над этим работали лучшие вуртонские мастера. Ему четыреста лет.

- Впечатляет, - спокойно кивнул я.

- Хотите попробовать? - ухмыльнулся Куэйд, и его глубоко посаженные глаза недобро сверкнули из-под густых бровей. - А я возьму вот этот... - он разжал одну руку и потянулся к не менее огромному мечу, висевшему выше, чем я мог бы дотянуться, - опять-таки двуручнику, с узором из черепов на гарде.

- Благодарствую... - начал было я, но мой голос потонул в звоне громыхнувшей о пол стали. Наследник лорда Аннервиля стоял передо мной с двумя мечами в руках, хищно согнувшись и вызывающе скаля ровные белые зубы. Я в который раз подумал, что высший свет не для меня, и спокойно повторил:

- Благодарствую, сударь. Однако вы обратились не по адресу. Я не ценитель подобных... забав. Да и вообще, откровенно говоря, предпочитаю стрелковое оружие.

Не знаю, зачем я это сказал. Будь здесь Ларс, лететь бы мне через весь зал от его подзатыльника. Но Ларса здесь не было. Здесь никого не было, и даже гул унылого веселья из бальной залы не доносился сюда. Этот детина мог разрубить меня пополам, как свечку, и об этом узнали бы, лишь когда прислуга явилась бы стирать пыль с экспонатов коллекции хозяина.

- Стрелковое? - словно не веря, переспросил Куэйд, и по интонации я не мог понять, восхищается он или презирает меня. - Это лук, что ли?

- Арбалет. У вас случайно нет арбалета?

Ну не хватало, еще чего. А может, достать листочек и нарисовать? А ты, парень, мне его вытащишь... Ха-ха.

- Нет, - после долгой паузы ответил Куэйд. - У отца только мечи.

- Ну, на нет и суда нет, - пожал плечами я.

Куэйд по-прежнему смотрел на меня. Я вдруг понял, что даже с двумя мечами в бугрящихся мышцами руках он кажется беспомощным.

- А как же мы будем драться? - удивленно проговорил он.

- Драться? - быстро переспросил я. - С кем?

- С вами... Я - с вами, а вы, соответственно, со мной...

- Что вы, сударь, зачем это? - спросил я, тронутый стройностью этого вывода.

- Я оскорбил вашу сестру! - негодующе воскликнул Куэйд.

- Она не считает себя оскорбленной. Мы забудем об этом досадном инциденте при условии, что он не повторится. Говоря по правде, у меня есть другой повод набить вам... сразиться с вами, отстаивая честь другой женщины, вами обиженной. Но и этого я делать не буду. По ее собственной просьбе.

Куэйд молча посмотрел на меня, кусая толстые губы, потом с грохотом бросил мечи наземь.

- Хороша она... а? - прохрипел он.

- Я не могу обсуждать свою сестру с мужчиной, сударь, но...

- При чем тут ваша сестра? - перебил он и, развернувшись, побрел к столу, стоящему посреди оружейной. Я, невольно заинтригованный, шагнул за ним следом.

- О ком же вы говорите?..

- Об этой ведьме! Йевелин! О ком же еще?

Он выплюнул ее имя - точно так же, как это сделала Дарла, впервые произнеся при нас имя мачехи. Куэйд со скрипом отодвинул стул, рухнул на него, уронил голову на руки. Я сел рядом, пожалев, что здесь нет вина: парень и так достаточно надрался, но я хотел видеть его еще менее вменяемым. В идеале - чтобы о нашем разговоре он наутро не помнил.

- Простите! - вдруг пылко проговорил он, вскинув голову и обдав меня умопомрачительной волной перегара. - Простите меня, сударь, и передайте мои извинения леди Флейм... Я... Я с ума от нее схожу, сударь! И когда я увидел ее с вашим кузеном, я просто-просто...

- Вы влюблены в собственную мачеху? - перебил я и он снова уронил голову на руки.

- Влюблен... Да, сударь, я влюблен в нее. В нее все влюблены. Попомните мое слово, и вы будете ползать у нее в ногах, если задержитесь здесь на неделю. И вы, и ваш кузен. Да вы сами зарежете девчонку, если эта ведьма вам прикажет.

- Как вы можете так говорить о собственной сестре?!

- Да, я мразь! - вскинулся он, произнеся эти слова почти с наслаждением, и его зрачки красно блеснули в блеклом свете. - Я мразь, я тварь, и это она сделала меня таким! Я поднял руку на родную сестру... Отвел ее в лес на погибель и сам убил бы ее, если бы ее слезы не пробудили во мне на миг прежние чувства. Но, поверите ли, уже по дороге в замок я жалел о своем милосердии! Если бы я нашел дорогу, то вернулся бы и убил Дарлу, как мне велела она!

Я смотрел на него с жалостью. Похоже, он был из разряда мужчин, внешний вид которых повергает врагов в бегство, но которые в душе остаются законченными подкаблучниками. Примечательно, что такие мужчины, как правило, легко и сильно пьянеют. Честно говоря, я их никогда особо не уважал.

- Вам бы уехать отсюда, - посоветовал я. - С глаз долой...

- Я не могу, - в отчаянии прошептал Куэйд, скрипя стулом и тряся головой. - Мне страшно даже подумать, что я не буду видеть её... говорить с ней... слышать ее голос... запах.. Я бы покончил с собой, будь я посмелее... Что вы ухмыляетесь, сударь? - вдруг вскинулся он. - Вам смешно? Ничего, я погляжу, как вы через неделю посмеетесь! Будем смеяться вместе!

- Я не...

- Ну хорошо! - выпалил он, хрястнув кулаком по столу. - Хорошо! Вы считаете меня влюбленным дураком? Я вам расскажу! Вы знаете, что еще до своего пятнадцатилетия она троих свела в могилу? Нет? Один дворовый мальчишка повесился из-за нее, а двое других, двенадцатилетние сосунки, зарезали друг друга насмерть лишь потому, что она улыбнулась одному из них! Когда ей исполнилось пятнадцать, она увлекла заезжего менестреля. Их застали на сеновале... вы понимаете. Менестреля скормили собакам, и она смотрела на это... смотрела и улыбалась!

- Не может быть, - проговорил я.

- Может! - яростно кивнул Куэйд. - Ее сразу выдали замуж за старика, которому она была давно обещана. Старик умер от удара через три месяца. Она тут же выскочила замуж снова, на сей раз за лорда из другого округа... Говорят, он ее поколачивал, и было за что! Беднягу задрал кабан на охоте полгода спустя после свадьбы, и надо ли говорить, что эта ведьма была на той охоте! Руку даю на отсечение, слюной исходила! Потом вышла за герцога Уиткинса... За герцога, понимаете? Я его немного знал... Молодой здоровый парень, женщины от него были без ума. Влюбился, как мальчишка! Ходил за ней, словно собачонка, руки лизал. Умер через год. Говорят, от тоски, но я думаю, она его отравила.

Куэйд умолк, мрачно уставившись в столешницу. Я переваривал услышанное. Да, не повезло бедняжке Дарле с мачехой... Надо признать, я был немного удивлен. Конечно, в красоте леди Йевелин чувствовалось что-то смертоносное, но я не думал, что это сравнение столь буквально.

- Она - как черная вдова, - вдруг проговорил Куэйд, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

- Кто?..

- Черная вдова. Есть такой паук. Его самка съедает самца... после соития... Вот так и эта ведьма: она губит тех, кто имеет несчастье полюбить ее... а любят ее все. Вот и мой отец... Она его ослепила. Она и меня ослепила. Могу спорить, и вы через пару дней будете верить ей и забудете всё, что рассказала Дарла.

- Почему маркиза ненавидит сестру?

- Жнец ее знает! Кто поймет этих баб? А впрочем, я никогда не слышал, чтобы они друг друга любили. Мне кажется, ей просто нравится... мучить людей. И ей без разбору, мужчины то или женщины. Вот и с Мирандой тоже...

Я снова вздрогнул. Опять Миранда? Уже второй раз в этой семье упоминают о ней... о ней ли?

- Миранда? Это ваша кузина? Дарла мне рассказывала, что...

- Дарла идиотка! - выпалил Куэйд. - Она ничего не знает... Йевелин жила здесь последние несколько лет, пока все местные холостяки обивали ее пороги. И она много общалась с Мирандой... Жнец знает почему... Они в тот день гуляли верхом где-то в лесах. Долго не возвращались, их стали искать. Нашли одну Йевелин, без коня, будто бы без сознания. Она сказала, что лошадь ее сбросила. Конь оказался неподалеку, а Миранды нигде не было. Ее так и не нашли. Не удивлюсь, если эта ведьма ее убила.

Он умолк, а я подумал, что мне, пожалуй, стоит уделить больше внимания леди Йевелин. Если Дарла - не Проводник (в чем я уверен не был, так как сходилось лишь место рождения и возраст), не исключено, маркиза сможет кое-что рассказать мне о Миранде... тем более, если - в этом я почти не сомневался, - она знала про обстоятельства исчезновения девушки больше, чем говорила.

- И вы любите ее? Вы говорите это и всё равно любите ее?

Куэйд бросил на меня цепкий взгляд, от которого мне стало не по себе.

- Не имеет значения, что я говорю, - произнес он. - Слова, мысли не имеют значения. Смысла... Вы поймете это, когда через неделю убьете свою сестру.

Я вздрогнул, хотел ответить, но звонкий мелодичный голос от дверей опередил меня:

- Что за непростительное уединение, господа? Куэйд, как тебе не стыдно отвлекать нашего дорогого гостя? Сегодня вечером сэр Эван, равно как его кузен и сестра, принадлежат нам. Прошу вас, сударь, не вынуждайте меня повторять дважды!

Она говорила и смеялась, смеялась и говорила. Почему мне сначала показалось, что в оружейной темно? Или уже наступило утро? Или просто зал залит светом ее глаз?

Через миг ее рука игриво опиралась на мой локоть, и шелестел шелк, и смеялись карминовые губы, роняя на мраморный пол капли невидимого яда.

- Уезжали бы вы отсюда, - пробормотал Куэйд за моей спиной, но я тут же забыл об этих словах. На беду всем нам... на беду.

ГЛАВА 15

Легкие прозрачные занавеси вздуваются мягкими пузырями над подоконником, лениво колышутся в прохладном ночном воздухе. Чья-то душа запуталась в легкой искристой ткани, бьется в силках, вскрикивает, плачет - хочет вырваться, предупредить. Тщетно, мамочка, тщетно, тщетно...

- Ох!.. Я!.. Я!.. ТЕБЯ!..

- Я тебя люблю, малышка...

- И я... ТЕБЯ! Давай, о боги, ну ДАВАЙ, так, так! - Сдвоенный вздох перекрывает тоненький крик мятущейся души, запутавшейся в сети тонкой занавеси. Бесполезно. Он не услышит.

- Ты великолепна... Ты лучше всех...

- ТЫ лучше всех, мой господин.

Звук поцелуя, оглушительно громкий, наглый, бесстыжий, хищный, смертоносный... Долгий. Душа в силках успевает окончательно выбиться из сил.

- Я самый счастливый человек в мире. Теперь, когда нашлась Дарла...

- Мне ее исчезновение кажется подозрительным, Ангус. Она же ничего не рассказала. Ни слова. Думаю, стоит получше за ней присматривать...

- На что ты намекаешь?

- Милый, открой глаза! Ей двадцать лет! Она уже вполне зрелая девица, и я не удивлюсь, если окажется...

- Йевелин!

- Прости, любовь моя. Но ей пора замуж. Давно пора. Эти люди, которые ее привели...

- Что такое? Они тебе подозрительны?

- Я не знаю. Она так смотрит на этого... этого виконта...

- Ты хочешь сказать, что моя дочь...

- Я ничего не хочу сказать, мой господин. Прости, что потревожила тебя глупыми домыслами.

- Ну ладно... Ну не дуйся... слышишь?.. Куда ты?

- Я забыла. Мне надо написать письмо.

Обнаженное бедро задевает тонкую ткань; обжигающая прохлада царапает гладкую кожу. Пузырь лопается: беззвучный хлопок, брызги невидимой крови на полу. Душа вздыхает и умирает, не докричавшись, не достигнув цели.

Босые ноги вминают ее в ледяной пол.

Утро застало Ларса за игральным столом, Флейм - в жутком похмелье, а меня - в самом благодушном настроении за последние дни. Вынужден признать, в пуховых подушках и шелковых простынях все же что-то есть. Например, последние приятно холодят тело, разгоряченное после выпитого. Хотелось бы добавить - и после секса, но в тот раз ничего не вышло: Флейм определенно хватила лишнего, мне стало ее просто жаль. Да и сам я был не в лучшей форме. Флейм ворочалась, будто на углях, и вскоре я неохотно поплелся в отведенную мне комнату. В коридоре столкнулся с горничной, посмотревшей на меня очень странно. Впрочем, насколько я знал, в этой части королевства инцест не считался чем-то особенно предосудительным.

Я более-менее благополучно добрался до своих апартаментов и проспал как убитый до полудня. Разбудил меня Ларс. Он был непривычно взъерошен, темные круги залегли под воспаленными глазами. Смотрел он на меня строго и неодобрительно, словно отец, заставший несовершеннолетнего сына за рукоблудием.

- Проклятье, ты ужасно выглядишь, - вырвалось у меня. - Много проиграл?

- Пустяки, - отмахнулся Ларс. В самом деле пустяки, - проиграть много он не мог, потому что денег у него попросту не было. Что же до выигрыша, то на это рассчитывать не приходилось. Ларс не выигрывал никогда: если на руках у него был козырный туз, у противника непременно оказывался джокер. Ларс отличался почти патологической неудачливостью в картах, что, кажется, лишь увеличивало его страсть к ним.

- Ты что, играл всю ночь? - недоверчиво поинтересовался я, не изъявляя ни малейшего желания вылезать из постели.

- Ну, почти. У меня времени немного, так что...

- Почему немного? Ты что, собираешься опять...

- Не заговаривай мне зубы, - процедил он, срывая с меня стеганое шелковое одеяло. Эх, сколько сладких снов я сегодня под ним увидел... - Надо поговорить. Вылезай.

- Может, присядешь? - кисло предложил я, надеясь отвязаться от него побыстрее и вздремнуть еще пару часиков: пир должен был продолжиться вечером, и я пока не чувствовал в себе готовности к такому испытанию.

- Эван!

Я вылез, ругаясь, стал натягивать штаны.

- Ну? Чего ради ты оторвался от преферанса?

- Чтобы спросить, чем ты думаешь, соблазняя эту холеную сучку?

- Во-первых, я никого не соблазняю, - яростно огрызнулся я. - Скорее наоборот, это она мне проходу не давала весь вечер. А во-вторых, ты не забыл еще, какого хрена мы сюда притащились? Если она и есть Проводник, мне...

- Я не о Дарле говорю, дурак!

- А... о ком?

- О Йевелин!

- Йевелин?! - я перестал возиться со штанами маркиза Аннервиля, милостиво ссуженными мне на время официальных торжеств, и изумленно воззрился на Ларса. - Она-то здесь при чем?

- Та-ак, - протянул Ларс, скептически оглядывая мою весьма нелепо застывшую фигуру - Ну всё, парень. Если ты уж и сам не замечаешь, что она с тобой творит, значит, дела совсем плохи. Да ты же всю ночь проходил, уцепившись за ее юбку.

- Ларс, - я выпрямился, нахмурившись, - на твоем месте я бы подбирал выражения.

- Ах, прости, не хотел оскорбить твою гордость. Право слово, будь дело только в том, что смотреть противно, я бы смолчал, не привыкать. Но в нашем положении это просто опасно, понимаешь?

Я отвернулся, молча закончил одеваться. О прошедшей ночи у меня остались довольно смутные воспоминания. Леди Йевелин уделялось в них весьма заметное, но всё же не основное место. Гораздо четче в моей памяти отпечатался низкий гортанный голос Куэйда Аннервиля, его почти сросшиеся мохнатые брови, алый блеск брошенных на пол клинков. Я не помнил дословно, что он говорил, но во мне жило ощущение нереальности, абсурдности происходившего между нами в оружейной: словно мы были дерзкими, почти безумными в своей смелости заговорщиками, осмелившимися посягнуть на божество. Само же божество в этих мыслях оказалось далеким, невидимым - и безнадежно, невыносимо холодным.

- Она шикарная женщина, - мрачно сказал я, не глядя на Ларса. - Из тех, от которых мужики сходят с ума.

- Вот и я о том же. Ты, я вижу, уже сошел, - сурово ответил Ларс. Он стоял, оперевшись плечом о столбик кровати, и непринужденность его позы шла вразрез с твердостью тона. - Очнись, Эван. Она дворянка, аристократка, высокородная бездушная тварь. Ты что, мало на таких насмотрелся? Плюнь в ее смазливую рожу и подумай о том, какого хрена мы дрыхнем на дворянских простынях и жрем дворянский харч, вместо того чтобы спалить весь этот хлев.

Его слова меня немного отрезвили. Я вдруг понял, что непозволительно размяк за эти два дня - то ли стараниями круглолицей дурочки Дарлы, то ли под влиянием чар ее сногсшибательной мачехи.

- Дарла - Проводник, - уверенно сказал я, глядя в окно. Моя комната находилась на втором этаже, окна выходили на оранжерею в противоположном крыле, и издалека я видел садовника, кропотливо подвязывавшего огромные листья какого-то растения.

- Возможно, - мрачно кивнул Ларс. - А может, и нет. В Далланте еще как минимум три династии и не меньше десятка девиц на выданье. Но в данный момент меня заботит не это, а твоя одержимость прекрасной маркизой.

- Ларс, какого хрена! Ты говоришь ерунду!

- Надеюсь, - Ларс выпрямился, сунул руки в карманы. - Ладно, меня ждут. Ты понял, да? Я не собираюсь торчать в этом гнездышке неделю. Затащи в постель малышку и поговори с ней по душам. Если это она, зарежь ее, и сваливаем отсюда.

- Ларс! Мы же договаривались!..

- Сопляк, - поморщился Ларс. - Ладно, я сам ее зарежу. В любом случае. Для верности. Как бы то ни было, не тяни с этим. Или ты ждешь, пока твой Ржавый Рыцарь заявится сюда и самостоятельно вырежет всё местное население? К тому же не забывай, что в Восточных Лесах у нас стались дела. Я бы не стал слишком рассчитывать на Грея.

Он вышел, сохраняя внешнюю невозмутимость, но я видел, что он раздражен. Если уж даже наличие неутомимых партнеров по преферансу не способно удержать Ларса в этом месте, значит, и впрямь стоит положиться на его интуицию. К тому же оброненные им слова о Ржавом Рыцаре меня обеспокоили. Я не мог предугадать темпов, с которыми мой новый друг пересекает пространство, но знал, что с каждым днем вероятность встречи с ним растет. Мне не хотелось сидеть на месте и дожидаться этой встречи. Проводник Проводником, но даже убийство Дарлы (которого я всё еще не хотел) не избавит меня от необходимости выяснять отношения с моим преследователем. Я знал, что рано или поздно их придется выяснить. Но всё еще полагал, что лучше поздно, чем рано.

Я превозмог головную боль, закончил приводить себя в порядок (виконт, парень, ты теперь виконт, не забывай), заскочил к Флейм, застал ее на коленях, согнувшейся над медным тазом для умывания, и деликатно вышел, ничем не выдав своего недолгого присутствия. Затем спустился вниз, прошел через комнату, где Ларс вместе с тремя такими же взлохмаченными и помятыми господами возбужденно резался в карты, вышел во двор и сладко, с упоением потянулся, запрокинув лицо к ясному голубому небу. Неподалеку домоправитель громогласно отчитывал слугу. Чуть поодаль широкоплечий рыцарь с помощью щуплого оруженосца примерял доспехи, явно снятые с чужого плеча. Мимо меня с кудахтаньем пропрыгала курица, за ней мчался, спотыкаясь, толстый поваренок в сдвинутом набекрень колпаке. Где-то вверху шумно выбивали подушки, пух и перья летели вниз, словно снег или вишневый цвет.

О, эти прелести деревенской жизни. Эта восхитительная напыщенность в сочетании с не менее восхитительной простотой. Не понять вас мне, урожденному горожанину, насильно переселенному в леса. Город слишком великолепен и холоден, а леса слишком свободны и просторны, чтобы вы могли сравниться с их столь разной по характеру и столь схожей по силе мощью. Я подумал, что Ларс прав: мне хочется домой. Домой, домой... туда, где много зелени - мой дом зеленого цвета.

- Виконт! - пыхтя, прокричал рыцарь. Я не сразу понял, что он обращается ко мне, и сообразил откликнуться, лишь когда он настойчиво поманил меня рукой. - Вы не поможете мне? Этот недотепа меня со свету сживет, чтоб ему... - он употребил то смачное крепкое словцо, которое я особенно ценю в устах высокородных дворян.

- Да, сударь? - вежливо осведомился я, пытаясь понять, чего он от меня хочет.

- Этот холоп ничего не смыслит... Скажите вы, кираса надета правильно?

Я имею весьма смутное представление о кирасах как таковых; всё, что мне известно, это что они пробиваются фактически любым болтом из любого арбалета, и поэтому кирасы мне очень нравятся. В ту минуту мои чувства к ним несколько охладели.

- Что вы имеете в виду? - осторожно осведомился я. Рыцарь поморщился, дернул плечами, загремев незакрепленным железом. Бедный оруженосец прыгал вокруг него, как цыпленок вокруг бойцового петуха, не смея подступиться к сиятельной особе.

- Видите, она мне немного велика... Пояс ниже талии... Я слышал, так сейчас и носят в столице, да?

Мысль о том, что, оказывается, существует определенная мода на манеру ношения доспехов, была столь удивительной, что я едва не расхохотался. Предельно серьезное выражение обрюзгшего лица рыцаря и неподдельное беспокойство оруженосца удержали меня.

- Не могу знать, сэр, - с сожалением сказал я. - Давненько не бывал в столице.

Это была чистая правда. В столице я не появлялся лет десять.

- Ну, а у вас... откуда вы там...

- Хольстерм, - наобум ляпнул я; надо будет сказать Ларсу и Флейм, не забыть бы только...

- У вас в Хольстерме как носят?

- У нас в Хольстерме, сударь, - не удержался я, - кирасы, наручи и поножи носят в бою с целью продления своей жизни. Удобство при этом ставится па первое место, сэр.

Рыцарь нахмурился, машинально подтянул кирасу, сплюнул.

- Правду говорят, что Хольстерм захолустье, - небрежно бросил он и так же небрежно добавил: - Прошу прощения, сэр.

- Правду, - смиренно согласился я. - Мы паломники, сударь, а не воины. Вероятно, вам стоит спросить мнение других досточтимых гостей лорда Аннервиля.

- Вероятно, - презрительно кивнул рыцарь и повернулся к оруженосцу, демонстрируя этим крайнюю степень пренебрежения. Благородному сэру полагалось бы смертельно обидеться, но я решил, что разумнее придерживаться избранной роли скромного деревенщины. В конце концов, играть такую роль намного проще.

Этот короткий разговор по-своему восхитил меня. Я решил непременно выяснить, в самом ли деле рыцари короля Гийома таскают доспехи на два размера больше, чем им требуется, отдавая дань совершенно нелепой моде. Это можно прекрасно использовать при атаке: в слишком больших доспехах горловина находится ниже, шея более уязвима... Думаю, Паулина без труда выяснит это. Паулина... Интересно, заехал ли Грей в Лемминувер? Я почему-то был в этом уверен. Проклятье, не выйди всё так, как вышло, мы сейчас снова были бы вместе... снова надирали бы задницы Зеленым. Ларс прав, Жнец всё побери. Надо заканчивать это дело поскорее.

До вечера я бесцельно шлялся по замку, вяло переговариваясь со встречными. Большинство господ отсыпались после прошедшей и перед грядущей пьянкой. Даже Ларс и его партнеры в конце концов сдались во власть короткого беспокойного сна. Один раз я столкнулся с Аннервилем, по-прежнему безупречно аккуратным, искренним и дружелюбным. Он любезно поинтересовался, как мне спалось и всем ли я доволен, а также изъявил надежду, что этот вечер будет мне приятен. Я подумал, что интересно было бы знать, как долго он намерен терпеть нас под своей крышей, но, разумеется, смолчал. Маркизу я не видел, наследника тоже, и был рад этому: мне не хотелось ни думать, ни говорить о леди Йевелин.

Ближе к вечеру замок наполнился подобием оживления. По лестницам забегали горничные и камергеры, захлопали двери, помещение наполнилось гневными (в основном женскими) окриками, преимущественно представлявшими собой различные вариации фразы: "Ну что ты там возишься, скотина!" Людская тоже пришла в необычайное движение, из кухни потянуло сладким дымком свежеприготовленного ужина. Я с тоской вздохнул, поняв, что всё начинается заново. Через два часа гости снова соберутся в зале, начнут пить, орать и швырять костями в музыкантов. Подумать только, как однообразна жизнь провинциального дворянства.

За поднявшейся суматохой на меня перестали обращать внимание (в течение дня я то и дело ловил на себе заинтересованные взгляды слуг, а особенно служанок, шнырявших по замку и двору). Я совсем заскучал, поднялся наверх, заглянул к Флейм, потом к Ларсу. Оба спали, я сжалился над ними. Какое-то время я слонялся по замку, пока не оказался во всё той же оружейной. Еще только начинало темнеть, факелы пока не зажгли, и комната была окутана полумраком, благо узкие витражные стекла почти полностью поглощали скупой солнечный свет, с трудом пробивавшийся в эту часть замка из-за высоких крепостных стен.

Я взглянул на двуручники, которыми вчера размахивал Куэйд. Они висели на ковре, друг над другом, и казались столь огромными, что я не понимал, как мог сын маркиза орудовать ими с такой легкостью. Я в который раз подумал, что кое-что упустил в этой жизни, и, не удержавшись, вздохнул.

- Красивые они... красивые, правда?

Я чуть не вскрикнул от неожиданности, когда чьи-то руки живо стиснули мои плечи сзади, но тут же успокоился, услышав взволнованный шепот Дарлы. Маленькая мерзавка подкралась незаметно, и я невольно нахмурился, поняв, до какой степени утратил бдительность. Будь на ее месте Ржавый Рыцарь или кто-нибудь из людей Шерваля, я бы уже валялся на полу с проломленной головой.

- Кто? - спросил я, обернувшись. В полумраке ее круглое лицо казалось совсем темным, как у женщин из далеких восточных земель, которых я видел в столице, когда был ребенком. Отец говорил, что это странные люди, совсем не похожие на нас.

- Не кто, а что, - с легким удивлением ответила Дарла. Она была во всё том же кошмарном платье - синий лиф, желтая юбка и алые ленточки в волосах. - Мечи. Разве они не прекрасны?

- Предпочитаю арбалеты, - машинально ответил я и, тут же спохватившись, льстиво добавил: - А впрочем, разве может красота мертвой стали, пусть и обработанной столь искусно, сравниться с красотой, созданной богами?

- О чем вы? - зарделась она. В самом деле зарделась, и сильно, - это было заметно даже в подступающей темноте.