Чтение 11–й страницы книги ~И маятник качнулся...~

- А вам тогда должны помогать боги, я правильно понял твою мысль? Неужели демоны сильнее богов?

Староста прикусил язык, поняв, что ступил на шаткие мостки богословского спора. Дэриен вздохнул:

- Эй, побитый муж! Подойди.

Сгорающий от стыда мужчина занял место рядом со старостой.

- А скажи-ка мне, любезный, преступник разговаривал с тобой? Или бил молча? - Принц развлекался. И я его понимал - в кои-то веки такие олухи встретились.

- Нет, ваше высочество...

- Что - "нет"?

- Он говорил...

- И что же он говорил? - Голос принца просто источал мед.

- Говорил... Что хотел помочь... Что не сделал ничего дурного моей жене...

- Так почему же ты его не послушал?

- Но он же убийца! - упрямо заявил селянин.

Дэриен покачал головой:

- Нет, ну что за люди... Почему вам в голову никогда не приходила мысль, что вынесенный приговор порой не соответствует тяжести проступка? Ладно, буду говорить просто. вы не имели права казнить этого человека.

- Но почему? - вырвалось у старосты.

- В отличие от меня все вы - зрячие, но предпочитаете не видеть! - Принц повысил голос. - Этот человек не принадлежит самому себе, о чем свидетельствует одна милая вещичка на его шее!

Староста перевел взгляд на меня и открыл рот. Потом закрыл. Потом снова открыл. Да, попал ты впросак, мужик! Да так попал, что я тебе не завидую...

- По долгам раба отвечает его хозяин, - ледяным тоном продолжил Дэриен. - Ты хочешь, чтобы я пригласил его сюда?

На старосту было забавно смотреть. Он хлопал глазами, губами и даже ладонями, но не мог сказать что-то осмысленное. Да и остальные селяне притихли, когда до них дошла вся тяжесть проступка. А принц наслаждался произведенным эффектом:

- Я могу смягчить гнев почтенного человека, которому принадлежит этот раб, но только в том случае, если вы все поклянетесь, что подобного больше не повторится!

Народ невнятно залопотал и поспешно закивал.

- Снимите его! - велел Борг.

Поддерживающая меня в вертикальном положении веревка ослабла, и я осел в нагретую солнцем пыль, всхлипывая от боли и смеха, душившего измочаленную камнями грудь...

* * *

Сон отступал неохотно - его тяжелые объятия никак не хотели размыкаться, но я больше не мог это вынести. Что-то на самой границе ощущений подсказывало: мое сознание получило слишком большую передышку. Так недолго и вовсе затеряться в галереях Полночного Замка... Нет, нужно сделать над собой усилие и открыть глаза. Ну же, Джерон, хоть раз в жизни соверши мужественный поступок... Проснись!

Веки нехотя поползли вверх. Фрэлл, сколько же я выпил? Стоп! Я давным-давно не употреблял ничего крепче эля. Но все признаки похмелья налицо: голова - тяжелее наковальни (причем к ней прилагается еще и увесистый молот, который с завидным усердием что-то кует внутри моего черепа), во рту лениво ворочается язык, облитый чем-то вязко-кислым, а тело ощущается исключительно как разобранное на составные части. Та-а-ак, что же со мной произошло до отхода ко сну? Я высвободил из лабиринта одеяла правую руку и тупо уставился на распухшее и плохо сгибающееся запястье. После минуты размышлений над причиной столь плачевного состояния одной руки я решился взглянуть на другую... Я что, был связан? Зачем? Все интереснее и интереснее... Еще одно титаническое усилие, и одеяло медленно съехало на пол. Все, что я смог выдохнуть, не относилось к допущенным в приличном обществе выражениям...

Грудь, живот, руки и ноги были покрыты хаотичным узором пятен, цвет которых варьировался от темно-лилового до желто-серого. Иногда попадались и багряные росчерки лопнувших сосудов. Я вспомнил, хотя лучше бы... Лучше бы этого никогда не было... Я дотронулся до одного из синяков и с обиженным стоном отдернул пальцы: под кожей явственно прощупывался тугой желвак.

- Доброе утро! - раздалось со стороны окна.

Стараясь двигаться медленно и плавно, я сел, свешивая ноги с постели.

Дэриен стоял у распахнутых створок, рассеянно подставляя пряди своих шелковых волос гребню свежего ветерка. За окном виднелось небо, которое вполне бы могло сойти за продолжение моих синяков.

- Вообще-то уже вечер, - вяло заметил я.

Принц пожал плечами:

- Мне это совершенно не важно, а для тебя, раз уж ты соизволил вернуться к нам именно сейчас, этот час может считаться утренним.

Я усмехнулся:

- Ваши учителя риторики и логики не зря получали свое жалованье.

Дэриен лукаво вскинул бровь.

- Придерживайся, пожалуйста, одной манеры поведения, если не ставишь целью меня запутать!

- Запутать? - Я искренне удивился.

- У меня есть уже как минимум две версии твоего происхождения, - довольно сообщил принц.

Я охнул от боли, поднимаясь на ноги.

- Можете не тратить время зря: ни одна из них не будет верной.

- Почему же? - Кажется, он немного обиделся.

- Потому что Истина всегда очень проста, но всегда - неожиданна, посему нет смысла возводить стройные мосты Теории между берегами Реальности: что бы вы ни придумали, действительность окажется иной...

Интересно, хоть какая-нибудь одежда здесь имеется? Положим, перед принцем я могу ходить голышом, но не думаю, что взору других людей мое обнаженное тело будет доставлять удовольствие... И скажите на милость, почему сильнее всего мерзнет шея, а не другие части тела?

- А кто учил тебя? - Фрэлл, опять я позволил своей дурной привычке философствовать по поводу и без повода выглянуть наружу!

- Да уж кто только не учил... - неопределенно попытался я отговориться, но принц покачал головой:

- Знаешь, я впервые за последние месяцы по-настоящему жалею, что ослеп.

- И что же тому причиной?

- Не "что", а "кто"! Ты!

- О, я польщен. - Странно, ничего не могу найти... - И почему же вы жалеете?

- Меня очень расстраивает тот факт, что я не могу видеть твое лицо, когда разговариваю с тобой. - Похоже, я доигрался: подобные слова - тревожный знак. Пора принимать меры...

- Поверьте, dou Дэриен, это не самое приятное зрелище на свете... Особенно сейчас.

- Почему... А, ты имеешь в виду клеймо?

- Не только. То ли палач был не слишком умел, то ли, наоборот, с излишним рвением отнесся к королевскому поручению, но иглы повредили щеку далеко вглубь. Так что половина моего лица почти не двигается...

На лице принца отразилось недоумение пополам с жалостью, и я поспешил отвлечь его от раздумий по поводу моего внешнего облика - не хватало еще, чтобы одна высокая особа жалела жертву капризов другой высокой особы!

- Простите за глупый вопрос, dou Дэриен, но... где моя одежда? - Я отчаялся сам справиться с возникшей проблемой.

- Ее сожгли.

- Что?!

- А чего ты ожидал? Хорошо, что тебя не сожгли вместе с ней!

- Все-все? - Я не мог поверить. - И обувь... Тоже?

- Наверное.

На язык просилось с дюжину крепких слов, но я сдержался. Хотя чего мне было жаль, так это своей обувки. Такие удобные, точно по ноге, на заказ были сделаны...

- И что мне теперь, нагишом ходить?

- Кажется, Борг оставил здесь свою рубашку... - неуверенно протянул Дэриен.

- Рубашку? - В пределах досягаемости действительно имелся кусок ткани, я бы даже сказал, кусище... Нет, только не снова...

- Нашел? - Принц с любопытством прислушивался к моему нечленораздельному бормотанию.

- Да-а-а...

- Размер не тот? - Так, теперь мы еще и ехидничаем.

- Это мягко сказано... - Единственным достоинством оного предмета одежды было то, что он доходил мне до колен. Шнуровку на вороте пришлось затянуть потуже, иначе я рисковал бы в любой момент выскользнуть из этого балахона.

- Совсем плохо? - участливо поинтересовался Дэриен.

- Жить можно... Я долго спал?

- Три дня.

Ну ничего себе! Надо будет доходчиво объяснить доктору, что чрезмерное употребление мною снотворного может привести к плачевному результату. Проще говоря, однажды я не проснусь. Не спорю, он действовал из лучших побуждений, но опасно надолго отпускать сознание странствовать между Пластами...

Я потер шею и только тут понял, что с ней не так. А точнее - что не так со всей моей головой. Длина волос изменилась: непокорные вихры топорщились на затылке и щекотали ладонь. Меня... остригли?

- Ну а стригли-то зачем? - со стоном выдохнул я.

- Стригли? - нахмурился принц. - Ах, это... Староста настоял. Чтобы клеймо было на виду. Я решил, что это не такая уж большая жертва для тебя...

- Скоты-ы-ы-ы... - с чувством протянул я. Жертва... Что б ты понимал... Теперь я в самом деле стал пугалом. Да еще каким! Уж лучше бы наголо обрили...

- Тебе неприятно? - В голосе Дэриена слышалось искреннее участие, и это уже начинало меня злить.

- А вам-то что за интерес?

- Я чувствую себя ответственным, - просто и ясно ответил принц.

Разумеется. Он спас мне жизнь и теперь имеет право влиять на мою судьбу. Приятного мало... Я не люблю влезать в такие долги: отдать их трудно, и они повисают на сердце тяжким грузом.

- Зачем вы остановили казнь, позвольте узнать? - Наверное, голос прозвучал слишком безразлично, потому что Дэриен сдвинул брови.

Не понимаешь? Да, в данный момент мне все равно, зачем ты это сделал, и вопрос задан главным образом для того, чтобы продолжить (либо завершить - тут уж как повезет) нашу чрезвычайно занимательную беседу...

- Ты хотел умереть?

- Возможно.

- Ну, извини, не знал. - Улыбка во весь рот. - Если хочешь, можно все вернуть назад...

Ну и чего ты ждешь? Что я испугаюсь и поспешу ответить: нет, ни в коем случае? Не испугаюсь. Хватит, ЭТОГО я уже не боюсь. В следующий раз я не позволю застать себя врасплох. В следующий раз?! Да о чем я только думаю? Ну, поганец, ты недалеко ушел от своего младшего братца - да, лоск у тебя есть, и с избытком, но под слоем напускной умудренности и отточенных манер скрывается точно такой же капризный ребенок, заслуживающий хорошей порки. Теперь я буду умнее и найду сначала что-нибудь гибкое и длинное, чтобы не трудить ладонь... Эх, жаль розог здесь не держат...

Наверное, я бы плюнул на ломоту во всех мышцах и осуществил бы маленькую экзекуцию над зарвавшимся сорванцом, но не успел. Со двора донеслись голоса. Встревоженные, даже испуганные. И стоны. Стонала женщина. Женщина?! Я бросился к дверям, морщась от боли при каждом движении.

- Куда ты?

- Спущусь вниз, посмотрю, что случилось, - ответил я, готовясь к главному подвигу на сегодняшний вечер - преодолению лестницы.

Каждая ступенька давалась с таким трудом, что я оказался внизу уже много позже того, как роженицу пронесли в комнату, где доктор принимал больных. Зато у меня было достаточно времени, чтобы определить, насколько тяжело мое собственное состояние: переломов нет, даже ребра в порядке, но связки на ногах и руках болят неимоверно. Хорошо еще, что они не разорваны...

Да, это была та самая селянка - с середины лестницы я разглядел бледное, покрытое испариной лицо и выгоревшую на солнце косу.

- Я же просил показать женщину ведунье! - процедил я сквозь зубы в обезумевшую физиономию мужа.

- Да я... Да... Она...

- Олухи! - Я доковылял до приемной и заглянул внутрь.

Женщине было плохо, это мог бы понять и такой профан в лекарском деле, как ваш покорный слуга. Я несколько раз видел роды (правда, на расстоянии) и знаю, что роженицы испытывают определенной силы боль, но... Эта селянка билась в лихорадке вовсе не от боли. Ее терзал страх - это я чувствовал совершенно отчетливо. Мантия лениво облизнулась. Неужели? Опять я во всем виноват! Что же с тобой случилось, дорогуша? Доктор оглянулся, увидел меня и велел:

- Иди сюда. И закрой дверь!

- Как она?

- Плохо. Горячка, но какая-то нехарактерная... Я сделаю все, что смогу, но боюсь, что в живых останется либо она, либо ребенок...

- Это было бы слишком печально.

- Да уж, веселого мало! - Доктор склонился над женщиной, а я воспользовался паузой, чтобы повнимательнее прислушаться к своим ощущениям.

Приемная была заполнена волнами животного ужаса. Ужаса матери, чувствующей, что ее ребенку угрожает смертельная опасность... Так, что еще? Бессильная тревога доктора... Из-за двери сочится смешанная с отчаянием надежда... Кто? И где?.. Слабый аромат темной Сущности... Ребенок? Она должна родить, иначе погибнет сама и погубит дитя...

- Сделайте все, чтобы ребенок вышел, и как можно скорее. - Голос мой прозвучал расчетливо и бесстрастно - то, что нужно для приказа. Доктор не посмеет ослушаться...

Он и не посмел. Но в тот самый момент, когда голова младенца показалась на свет божий, я почувствовал, как Мантия начинает с глухим шелестом сворачиваться.

Нет, только не сейчас! Ты нужна мне!

"Нужна? - Холодные губы коснулись уха. - Ты же ненавидишь меня..."

Я вздрогнул. Первый раз в жизни Мантия соблаговолила мне ответить... Впрочем, если Слияние и в самом деле произошло, нечему удивляться: мы - одно целое. Отныне и навеки. Однако во всей этой идиллии есть один махонький изъян: моя Мантия, как и я сам, отличается скверным характером...

Пожалуйста, не засыпай! Я должен исправить свою ошибку!

"Мне-то что за дело?"

Ты же всегда защищала меня, почему теперь не хочешь?

"Я защищаю ТЕБЯ, а не тех, кто желает твоей смерти..."

Эта женщина ни в чем не виновата!

"Откуда тебе знать? Если бы она очнулась до казни, то первая бы бросила в тебя камень..."

Нет, я не хочу в это верить! Но даже если... Ребенок все равно безвинен! Спаси его!

"Я не могу спасти кого-то, кроме тебя самого..."

Тогда... Тогда - спаси меня!

"Причина?"

Если ребенок и женщина погибнут, в их смерти уж совершенно точно обвинят меня!

"И будут правы..."

Ты знаешь, что с ней?

"Я многое знаю..." - Она что... смеется?

Это... в самом деле из-за меня?

"Да..."

Тогда ты должна мне помочь!

"Хорошо... Но запомни - это будет засчитано твоим долгом..."

Я согласен! Ты поможешь?

Ответа не последовало, но шелест стих.

- И что теперь, Джерон? Джерон!

Я вздрогнул, фокусируя взгляд. Доктор держал в руках что-то, больше всего похожее на куклу. Ни движения. Ни вздоха. Он уже мертв? Нет, невозможно! Я не могу этого допустить... Я не верю! А пока я не поверю в его смерть, он не умрет!

- Вы позволите? - Я протянул руки.

Доктор сомневался не более мгновения. Маленькое мокрое тельце оказалось у меня в руках. Нет, он жив! Тепло еще не ушло из этого хрупкого сосуда... Я прижал ребенка к своей груди. Ну же, делай то, что обещала!

"Не торопись... Доверься мне..."

Я глубоко вдохнул тугой от напряжения воздух приемной, закрывая глаза. Выдохнул, избавляясь от сомнений и страхов. Позволил Мантии тяжелыми складками повиснуть на своих плечах.

И на смену Неведению пришло Знание.

Обычный луговинник6, но как же он разожрался, зараза! И всего за три дня... Нет, тут что-то не так. Судя по размерам и силе, он уже давно поселился в теле женщины, возможно, еще с прошлого лета. Надо будет узнать, как она себя чувствовала... Сидел, значит, себе тихо и спокойно, рассчитывал поживиться еще одной жизненной силой - а то и самому наследничком обзавестись - но не повезло ему, болезному. На меня нарвался. Мантия не только распотрошила заговоренные строчки, но и напугала луговинника до смерти. Если он, конечно, может испугаться... Мое прикосновение разрушило его власть над женщиной и заставило ринуться вглубь, забиться в тело нерожденного ребенка, чтобы спрятаться от голодной Пасти... Дурачок, моя Мантия не щадит никого. Когда она того хочет, разумеется... Ох, как же ты ухватился за невинное дитя... Нечего, нечего! А ну, отцепляй свои коготки или что там у тебя есть... Ты еще не понял? Либо убирайся восвояси, либо я тебя уничтожу - раз и навсегда!

Он понял. И метнулся облачком грязного тумана прочь, подальше от такого страшного существа, как я. Вдох. Еще один. Струя зеленоватой жижи оросила мою рубашку, а уши заложило от звонкого и недовольного вопля. Малыш открыл глаза...

Гизариус тут же подлетел ко мне, оставив на время заботы о новоявленной матери, благо после родов она забылась здоровым - если так можно выразиться - обмороком, высвободил ребенка из моих рук и занялся тем, чем и должен заниматься лекарь, принявший роды. А я стоял столбом, с глупой улыбкой на лице. Стоял до того самого момента, когда доктор повернулся, окинул меня критическим взглядом и предложил:

- Ты бы умылся, что ли... Рубашка, конечно, испорчена...

- Я постираю...

- Оставь уж... "Постираю"...

Он стянул с меня рубаху и кинул в угол.

- Воды я много накипятил, на всех хватит.

Сил почти не осталось, но я доплелся до купели с водой и блаженно плеснул теплую влагу на мокрое от перенесенного напряжения лицо. Доктор внимательно посмотрел на мои синяки, удовлетворенно щелкнул языком и сообщил:

- Ну что ж, опухоль почти спала, можно взяться за растирания.

- Растирания?! - Я поперхнулся.

- Ты что-то имеешь против?

- И очень многое! - твердо заявил я. - Мне будет больно!

- Ох, какой ты нежный... Ничего, потерпишь.