Чтение 11–й страницы книги ~День Суркова~

- Потому, что ты полюбил ее за ее деньги.

- Что ты? - возмутился Сурков.

- Подумай и ответь честно: Норма была очень красивой женщиной?

- Да, - Сурков кивнул головой.

- А Света Семенова из отдела кадров?

- Ну... - протянул Сурков.

- Так почему же ты ей не дарил дискет?

- Она в этом ничего не понимает.

- Так подарил бы цветы.

- Но ведь она была замужем.

- А Норма?

- Не знаю.

- Тогда, какая разница - замужем Света или нет? Ведь ты делаешь подарки всем красивым женщинам.

- Да нет же. Я ничего не хотел от нее ни тогда, ни позже.

- Так почему же ты так хотел влезть в ее жизнь?

- Так уж и влезть?

- Скажи, как это еще называется? Посторонний человек делает тебе подарок, разве не для того, чтобы о нем помнили?

- Хорошо, - согласился Сурков. - Мне было дорого ее внимание.

- А было бы тебе дорого ее внимание, не окажись она иностранным профессором?

- Не знаю.

- Я уже стала забывать, какой ты упрямый.

- Ах, я еще и упрямый?

- Если скажешь "да", я переменю свое мнение.

- Конечно, нет.

- Будешь меня слушать, или дальше поговорим о твоей исключительности?

- Буду слушать.

- Ты не мог разбогатеть, потому что твоя душа была в равновесии. Для того чтобы притянуть деньги, необходим дефицит или избыток.

- Чего дефицит, чего избыток?

- Чего угодно, всего, что компенсирует деньги. Например, самомнения. Есть души с избыточным самомнением, их кренит в сторону, чтобы не упасть, они богатеют. А есть души с маленькой совестью, им тоже не помешает пара сотен для баланса.

- А если у человека совести много?

- Совесть, Игорь, как печенка, имеет свои размеры, и быть больше, чем положено может, но ненамного и ненадолго.

- Что же с душой происходит?

- Да ничего хорошего. Совестливый человек притягивает болезни, мучается, других изводит, а заканчивает инсультом.

- А зависть?

- Разновидность совести.

- А жадность?

- Запущенная зависть.

- А скромность.

- Уравновешенная гордость.

- А ревность?

- Больное самомнение.

- А глупость?

- Глупость к душе отношения не имеет.

- Выходит, богатые люди - это жадные, ленивые уроды?

- Только не ленивые.

- Прекрасно, - всплеснул руками Сурков.

- А чем компенсируется доброта, честность и скромность?

- А ты как думаешь?

- Уж и боюсь предположить.

- А ты попробуй. Но только не сейчас, на это потребуется время. Одно тебе скажу, что здоровой душе ничего компенсировать не нужно. Она при жизни хороша, и после смерти о ней говорят: "Знал Суркова? Классный был парень".

Сурков посмотрел на Эльзу исподлобья. Она отвела взгляд и виновато сказала:

- Я не убивала тебя. Оружия у меня не было.

- Как же я попал сюда?

- Этого я и не пойму. Возможно, ты умер, когда тебя пытались разбудить.

- Разбудить, говоришь?

- Да, я выстрелила двумя зарядами снотворного. Сутки спокойного сна, полная амнезия при пробуждении. Иглы растворяются через десять минут, поэтому никто ничего не заподозрит, но после того, как я это сделала, меня тут же эвакуировали.

- Зачем?

- Сама не знаю. Если рассуждать логично, я немедленно должна была сделать то же самое с Людмирским и забрать билет.

- Ты работала одна?

- В каком смысле?

- У Людмирского был ангел-хранитель? Может, он тебя опередил?

- Не было, я точно знаю.

- Почему ты так уверена?

- Как бы тебе объяснить? У ангела крылья торчат.

- Откуда?

- Отсюда, - Эльза показала пальцем за спину. - Где лопатки у людей.

- Не замечал.

- Ты их просто не видел. Я вижу, и, если бы в вашем окружении появился такой, я, наверняка бы, заметила.

- Ангелы всегда пользуются телами?

- В исключительных случаях. Обычно тело не нужно. Стоит шепнуть человеку, чтобы не садился в злополучный поезд или не плыл пароходом, напугать, дать знак и все такое... В данном случае билет так просто не отнять. Как остановили Людмирского, я не представляю.

- В одном могу тебя уверить, - сказал Сурков. - В коридоре, его не было.

* * *

В комнату Суркова поселили нового соседа. Это был молодой по земным меркам отморозок, погибший от передозировки2. Судя по тому, что на шее у него болтался плеер, последние минуты своей жизни он провел, слушая "Металлику".

- Круто, чувак, - первая фраза, которую услышал Сурков. - Мои кореша очумеют, когда узнают, где я был.

Молодого человека звали Кирилл, или, как он сам говорил, Кир. Грань между реальностью и фантасмагорией у Кирилла сильно подтерлась, и, очевидно, давно. Он воспринимал себя как персонаж удивительного сна, временами сменявшего кошмар.

- Послушай, кореш, - обращался он к Суркову. - Давай найдем дури, водки и покуражимся с парой грешниц.

Сурков снисходительно качал головой, но задор Кира не уменьшался.

- А хочешь черта лысого? Я буду участвовать.

- Отстань, а? - отмахивался Сурков, которому подобные уговоры быстро наскучили.

- Ну, нельзя так, братан.

- Кир, ты можешь понять, что тела у тебя больше нет?!

- Да вроде все на месте.

- Это тебе кажется.

- Ну, ты в натуре пессимист.

- Докажи мне обратное.

- Здесь, сейчас? - Кир искренне удивился. - Ну, ты, корешь, озорник.

- Тогда заглохни.

- Нет, ну пойми, я против тебя ничего не имею, но как-то странно. А потом, друг, на кого тут могут возникнуть доказательства? На табуретку, что ли? Или на тебя? Ну, ты, брателло, озорник.

Кир раздражал Суркова не столько своей тупостью, сколько тем, что мешал думать, а подумать было о чем. Раньше Сурков никогда не вспоминал о Людмирском, который, как ему казалось, не играл роли в его смерти. Так и должно было быть, если он, Сурков, самостоятельно выиграл в лотерею. Останься он с деньгами, у комитета был бы повод преследовать Людмирского. Но раз его на поверхности нет, а выигрыш все же состоялся, получалось, что Сурков принимает наказание Людмирского, а тот ничего не подозревает и наслаждается жизнью, тратя деньги Суркова.

Было бы не так обидно, попади Сурков под машину или погибни при других трагических обстоятельствах. Но все произошло именно так, как произошло, и эта ситуация казалась Суркову чрезвычайно глупой.

Воспользовавшись базой данных ОКА (Отдел Кадров Ада), Сурков выяснил, что никто, имеющий признаки Людмирского в Ад не проваливался. То, что Лешка попал в Рай, вызывало сильные сомнения. Оставалось два варианта, либо Людмирский по каким-то причинам не получил выигрыша, либо спрятал деньги в кубышку и ждет возвращения Суркова. Последнее казалось полной ерундой, поэтому Сурков остановился на том, что Людмирскому каким-то образом помешали.

- Скажи, Эльза, - надоедал Сурков своему эксангелу-хранителю, - Если есть телефонная связь с Раем, то должна быть и факсимильная, и телетайпная, и другие.

- Кто тебе сказал?

- Никто. Просто по логике вещей так должно быть.

- По земной логике так должно быть. А логика вселенская не всегда с ней совпадает.

- Скажи, а кто следит за душами, пока они живут?

- В каком смысле?

- Ну, кто фиксирует грехи, заглядывает в мужские раздевалки и читает дневники?

- Зачем?

- Как зачем? Кто же расскажет на Суде, грешила душа или нет? У меня даже справки какие-то были.

- Понимаешь, Игорь, это ни к чему. Душа сама по себе все помнит и сама себя наказывает.

- Во как? Наверное, удобно.

- Да это раньше на облаках архангелы сидели и все грехи записывали. Только душ стало очень много, и стали переводить в архангелы необученных ангелов. Те делали массу ошибок, возникла неразбериха. К тому же архив грехов разросся до такой степени, что хранить его было просто немыслимо. Тогда в Раю разработали ИЧД. Это информационный чип души, в нем все грехи и хранятся, пока она сюда не попадет.

- А когда попадет?

- Когда попадет, чип стирают и вводят в новую душу, чего же добро переводить? Бывают случаи, что информация полностью не удалена, и душу посещают всякие там воспоминания, которых не было, или, кажется, будто это уже происходило раньше.

- Выходит, за нами за всеми наблюдают, и никого поблизости нет.

- А разве ты этого не понял? - удивилась Эльза.

- Понять-то я понял, но думал, что в этом есть смысл.

- А теперь ты его не видишь?

- Нет. Теперь мне душа не кажется свободной. И тот, кто это придумал, создал самое полицейское государство.

- Позволь, ты был свободен в своем выборе. Ты мог грешить столько, сколько тебе это позволяли обстоятельства и душа.

- А все это время у меня под ухом тикал счетчик посещений.

- Хочешь сказать, что вел бы себя гораздо свободнее, если бы узнал, что за тобой следят?

- Тогда бы я с кровати встать боялся.

- В чем же дело? - недоумевала Эльза.

- А-а, - махнул рукой Сурков. - Была у меня какая-то иллюзия, что я при жизни слыл свободным человеком, но теперь вижу, что везде рабство.

- Ты же слышал, наверное: "раб Божий".

- Слышал, - кивнул головой Сурков. - А я-то думал, почему Христос освободительных восстаний не поднимал?

- Был у вас на поверхности один анекдот про Вовочку, крамольный такой. Такой, что я и в Аду его не стану рассказывать. Только ты, Игорь, как этот Вовочка, всю науку к этому самому и свел.

- Хочешь сказать, тебе видней?

- Давай учтем, что я, по меньшей мере, старше.

- Сдаюсь, пусть так будет. Аминь. - Сурков соединил ладони под подбородком. - Значит Людмирский сейчас один, и о его проделках мы узнаем, только после его физической смерти?

- Выходит так.

- Все-таки ужасно интересно, что же произошло на самом деле.

- Неужели это так важно для тебя?

- Издеваешься? - возмутился Сурков. - Это была моя жизнь. Полная радостей и огорчений, маленьких и больших событий, друзей и врагов, зимы и дождя, цветов и солнца, запаха асфальта, вкуса жареной картошки, да мало ли еще чего. А у меня это все отняли, и я даже не могу узнать, почему?

- Да, - согласилась Эльза. - Твой случай пикантный, что и говорить.

- Пикантный? Ты это так называешь? Мне всегда говорили, что душа бессмертна, и при этом глаза закатывали, и, казалось, что нет ничего лучше и светлей. А тут превратили в единицу, в разряд, в счетный порядок. Без индивидуальности, без имени, без прошлого и будущего, только потому, что два идиота затеяли детскую считалочку.

- Я не хочу тебя слушать.

- Почему, Эльза?

- Потому что ты не прав.

- Объясни, прошу.

- Не хочу. Ты меня обижаешь подобными разговорами.

- Ох, женщины, женщины, - вздохнул Сурков.

- Ты уверен, что это для тебя так важно?

- Да, да, да!

- Хорошо, я помогу тебе, - сказала Эльза после продолжительной паузы.

- Каким образом?

- А какая разница? Я помогу тебе это выяснить, а ты уж сам решай, нужно оно тебе или нет.

- Думаешь, когда я узнаю...