станете пересказывать то, что от меня услышите.
уверенно. - Хотя и не так уж важно. Я скоро с этим справлюсь. Просто...
последняя полученная нами передача... меня расстроила.
телепередачи. Почти слишком низкое для звука. Это последняя передача,
Ингрид, дочь Гуннара, пока мы не достигнем цели и не начнем получать
сообщения от следующего поколения. Несколько минут, то угасая, то
возобновляясь, едва слышная сквозь потрескивание звезд и космических лучей
- когда мы потеряли эту музыку, я понял, что больше мы ничего не услышим.
мать пела мне ее на ночь.
ненадолго слишком хорошо вспомнил тех, кого уже нет. Это пройдет.
второй. Он участвовал в полете к Дельте Павлина. Данные зонда указывали на
землеподобную планету, и экспедиция отправилась с радужными надеждами.
Действительность оказалась столь кошмарной, что выжившие проявили
редкостный героизм, когда остались для проведения исследований на
минимальное запланированное время. Когда они вернулись, для них прошло
двенадцать лет, но Земля постарела на сорок три.
когда вернемся, наших близких не будет в живых. Мы ожидали перемен. Как бы
то ни было, вначале я был вне себя от радости, что могу узнать любимые
места моего города - лунный свет на каналах и реке, купола и башни
Казанского собора, Невский проспект, сокровища Эрмитажа... - Он снова
отвернулся и покачал головой. - Но сама жизнь. Она так изменилась.
Встретиться с ней было как... как встретить женщину, которую ты любил, и
которая стала потаскухой. - Он презрительно усмехнулся. - Именно так! Вам,
может быть, известно, что я работал в космосе сколько мог, пять лет.
Участвовал в исследованиях и разработках по усовершенствованию
бассердовского двигателя. Я стремился получить мою нынешнюю должность. Мы
надеемся начать все сначала на Бете-3.
немного изучала социоисторию. В вашем детстве люди были менее, ну, менее
раскованными. Они восстановили нанесенный войной ущерб в большинстве стран
и взяли под контроль гражданские беспорядки и рост населения. Затем они
занялись новыми делами, потрясающими воображение проектами, как на Земле,
так и в космосе. Казалось, невозможного нет. Ими двигали патриотизм,
самоотдача. Я думаю, что вы сами служили всем сердцем двум богам: Отцу
Науке и Матери России. - Ее рука скользнула вниз и накрыла его руку. - Вы
вернулись, - сказала она, - и оказалось, что всем все равно.
одной-двух недель? И это были лишь редкие встречи? - спросила она
вызывающе. - Почему вы чувствуете себя непринужденно и веселитесь только
среди мужчин? Мне кажется, что вы не хотите признавать нашу половину
человеческой расы. Вы считаете, что в нас больше нет ничего, что стоило бы
узнавать. И то, что вы только что сказали, о потаскухах...
ответил он глухо, словно его душили.
неразумного пуританизма. Но это была реакция на предыдущую легкость
нравов, которая, быть может, зашла слишком далеко; а еще раньше...
Впрочем, неважно. - Она тщательно подбирала слова. - Факт тот, что человек
никогда не придерживался одного идеала. Массовый энтузиазм времен вашей
молодости уступил место холодному рационалистическому классицизму. Сегодня
он, в свою очередь, утонул в разновидности неоромантизма. Бог знает, куда
это приведет. Мне, быть может, это не нравится. Но все равно вырастут
новые поколения. Мы не имеем права формировать их по нашему собственному
шаблону. Вселенная слишком обширна.
повернулся, схватил ее за руку и усадил обратно рядом с собой. Он
заговорил:
хочу послужить причиной неприятностей.
восхищаюсь вами с нашей первой встречи. Храбрость, компетентность,
благожелательность - что еще есть такого, чем стоило бы восхищаться в
человеке? Я бы хотела, чтобы вы научились демонстрировать эти качества тем
вашим коллегам по экспедиции, которые - так сложилось - женщины.
разговаривать, будете ли вы чувствовать себя со мной свободно?
наконец мягко предложила она. - Я свободна до конца дежурства.
исследовательский проект, чтобы заполнить несколько лет пути. Проектом
Глассгольд было отслеживание химической основы жизни на Эпсилон Эридана-2.
После того как установили оборудование, она начала эксперименты над
протофитами и культурами тканей. В надлежащий момент она получила продукты
реакции, и ей предстояло узнать, что они из себя представляют. Норберт
Вильямс делал анализы для нескольких исследователей одновременно.
образцах Эммы к ней в лабораторию. Молекулы были незнакомыми, и он
заинтересовался ими не меньше Глассгольд. Они вдвоем часами обсуждали
новые результаты. И все чаще и чаще беседа затрагивала другие темы.
которым она стояла, был загроможден тестовыми трубками, колбами,
измерителями кислотности, мешалками и прочим.
теперь произошли с моими любимцами.
несколько скрепленных страничек. - Мне очень жаль, Эмма, но вам придется
повторить опыты. И, боюсь, придется повторять их снова и снова. Я не могу
выдать результаты, опираясь на такие микроскопические количества. Нужно
задействовать каждую разновидность хроматографии из тех, что у меня есть,
плюс рентгеновские дифракции, плюс серию энзимных тестов - вот их список -
прежде чем я решусь строить предположения касательно структурных формул.
столько работы.
Беты-3. Если у меня не будет работы, я просто рехнусь. А ваша - самая
интересная, вот что я скажу. - Вильямс запустил руку в волосы. - Хотя, по
правде сказать, я не понимаю, зачем вы этим занимаетесь - разве что
скоротать время. Я хочу сказать, что на Земле занимаются теми же
проблемами - с большим штатом и лучшими приборами. Они, должно быть,
раскусят ваши загадки раньше, чем мы доберемся до цели.
запрос, мы состаримся или вообще умрем до того, как придут ответы. -
Вильямс нагнулся к ней через стол. - Вопрос в том, зачем нам это нужно?
Какой бы тип биологии мы не обнаружили на Бете-3, мы знаем, что он не
будет напоминать наш. Вы просто не хотите утрачивать навыки?
результаты все-таки будут иметь практическое значение. Чем шире будет мой
взгляд на жизнь во вселенной, тем лучше я смогу изучать частный случай
планеты, куда мы направляемся. Таким образом, мы скорее и вернее узнаем,
возможно ли сделать ее нашим домом и домом для тех, кто последует за нами
с Земли.