Бен, подобравшийся к ним так близко, как позволило его тело,
что-то кричал на языке, которого Фаррелл ни разу не слышал.
Где-то рядом мелькнула Эйффи с откинутой назад головой и
беспорядочно машущими костлявыми руками. Пыталась ли она всего
лишь сохранить равновесие или сплетала, пока Зия о ней не
думает, последнее ответное заклинание, или ее усилия были
направлены на нечто, лежавшее между вторым и первым -- Фаррелл
и после решить не мог. Так или иначе, Джулия схватила ее и
держала крепко, ни на что не оставив надежд.
пустыми руками и со ртом, разинутым, чтобы испустить вопль
безнадежной боли, который наверняка своротил бы настоящие
звезды с их неизменных путей и стряхнул бы богов с небес,
заставив их посыпаться вниз, подобно ударившимся в бегство
тараканам. Но Зия не закричала, и у Фаррелла перехватило
дыхание от страшной несправедливости этого самоограничения.
Купол исчез. В отличие от всякой иной картины из тех, что
создавали кристаллы, за этой не последовало новых ярких
видений. Он просто исчез, осталась старая женщина, почти
невесомо оседавшая на пол, что был не крепче ее, и окна, теперь
уверявшие, будто время совсем еще раннее, до сумерек далеко,
гораздо дальше, чем было.
форму, не дав ей снова упасть. Он продолжал говорить с ней на
чужом языке, звучавшем, как шторм, прилагающий массу усилий,
чтобы стать нежным и ласковым. Глаза Зии оставались закрытыми,
но в смешке ее прозвучало всегдашнее ласковое коварство.
на свете, верь мне или не верь, ты единственное человеческое
существо, хотя бы настолько освоившее мой язык. Говори на нем
иногда, сам с собой, в память обо мне.
сквозь них.
Фаррелл. -- После того, что он пытался сделать, после всего,
что он натворил, ты все равно сражалась за него с куполом, с
этими кристаллами.
собиралась наказать эту девочку так, как наказываем мы, как
обязаны мы наказывать подобную гордыню. Я собиралась лишить ее
всех воспоминаний, кроме воспоминания о том, что она оскорбила
богов и осуждена на вечное покаяние.
огромную каменную женщину с головою собаки, а Зия улыбнулась и
чуть заметно кивнула.
я способна лишь немного его раздразнить. Время -- враг всем, а
богам в особенности. Мой сын оказался у него на пути, вот и
все, как ребенок, выбежавший за мячом под колеса машины. И
добавить к этому, в сущности, нечего.
пыталась вернуть его, ты тоже встала у времени на пути.
глазам снова закрыться, и ответила голосом, слишком усталым
даже для досадливой интонации:
коснулся кристаллов, никаких надежд для него не осталось. Но он
был моим сыном и решать, как с ним поступить, вправе была
только я, а то, что случилось между нами, никого, кроме нас, не
касается. Поэтому я сделала, что могла, но больше он уже
никогда не вернется. Время, наконец, завладело им.
начинает шевелиться за ними знакомая белая пустота.
побыстрее. Я продержу дорогу открытой, сколько смогу.
отвернувшись, вперился взглядом в исчезающие стены.
Джулию.
Каннон всегда будет приходить к тебе в минуту нужды.
воцарился жуткий покой, она лишь немного хмурилась, словно
озадаченная бессмысленным вопросом. Только рот ее чуть
подрагивал, подобно леске с наживкой, взятой и уносимой кем-то
слишком тяжелым для нее и неукротимым.
других богов. Я их ненавижу.
нет в нас ни честности, ни чести, ни чувства
соразмерности. Как же тебе нас не ненавидеть? -- настал
черед Джулии отвести глаза, и Зия насмешливо хмыкнула,
мгновенно помолодев. -- Но нам присуще обаяние и с
большинством из нас очень приятно бывает потанцевать.
собой и не чают, -- продолжала старуха.
было из золота, отлитого в виде толстой, мягкой, сонно
свернувшейся змеи с едва намеченной женской грудью.
Единственный оставшийся снаружи глаз был продолговат и пуст --
надрез, открывающийся во тьму, никогда еще не виданную
Фарреллом.
полезными свойствами не обладает. Сделать оно ничего не
способно -- только напоминать тебе обо мне.
змею на палец, кольцо подошло -- лучше и быть нельзя. Зия вновь
обратилась к Бену на своем языке, но он остался стоять к ней
спиной. Тогда она кивнула Эйффи, споткнувшейся, едва Джулия
отпустила ее, но затем послушно шагнувшей вперед. Зия взяла в
ладони пустое, лишенное черт лицо.
моим сыном злоумышляла против меня, ты дважды пыталась меня
уничтожить, и на второй раз возмечтала похитить мое бессмертие,
а это, если вдуматься, пожалуй, наихудший вид святотатства. В
добавление к этому, ты попусту тратила твой невеликий, но
чудный дар на глупые пакости. Ты повинна в смерти одного
человека, и в безумии другого, в которого ты вселила чужую
душу; ты нанесла еще горший вред, о котором даже не ведаешь,
людям, коих ты ради своей гордыни, ради забавы, ради мести
таскала взад и вперед по времени . А от меня ожидают, что я
прощу тебя лишь по одной причине -- дабы порадовать подругу,
считающую, что если она расскажет мне, как она ненавидит богов,
то и получится убедительное ходатайство с ее стороны.
совладать со смешливостью, приличной одним только смертным.
из деяний, совершаемых мной в этом мире.
он увидел, что угла, в котором пряталась собака, больше не
существует. Дверь оставалась еще различимой, но снаружи к ней
подбирался белый распад. И все больше и больше казалось, что
голос Зии исходит из такой же пустоты.
защитить вас -- если вы умрете, то умрете по-настоящему.
Уходите же, уходите сию минуту.
Чего вы дожидаетесь, прощальных поцелуев? Я покончила со
"здравствуй" и "прощай", покончила с этим местом, покончила с
вами. Подите прочь из моего дома!
потом, что слышала, как Зия произнесла имя Бена, но к тому
времени, когда сам Фаррелл добрался до дверного проема, он едва
мог различить и Эйффи в этой комнате, где даже тьма и та себя
почти исчерпала. Он еще увидел, как поблескивают на стене две
стальные гравюры и глупо подумал: ох, вот кого жаль, они так
нравились ей. А через миг он уже спешил, оступаясь, за
Беном и Джулией по коридору, таявшему быстрее, чем им удавалось
бежать, сознавая, уверенно и равнодушно, что им нипочем не
найти пути за время, которое у них осталось.
стараясь не отставать от ее помахивающего серого хвоста, громко
перекликаясь, чтобы не потерять друг друга; и хотя собака
Громыко Ольга
Панов Вадим
Круз Андрей
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Соломатина Татьяна