птицы-лошади с большим трудом поддаются приручению и никогда не становятся
абсолютно послушными, хотя в конце концов начинают узнавать своего хозяина
и соглашаются нести его на себе. Но горе незнакомцу, который попытается
сесть на них!
стойлах содержались тапторы Коджи. Сердце мое билось в горле, и я сильно
нервничал. Я много раз кормил и поил этих тапторов и знал, что они меня
узнают. Но другой вопрос, позволят ли они сесть на себя.
мертв".
из тапторов, который всегда был настроен ко мне по-дружески.
между твоим племенем и моим, Суджат.
набравшись смелости, осторожно сел на него, все время с ним разговаривая.
Он смотрел на меня своими широкими круглыми птичьими глазами, но не
сердился, видя меня в седле. Я успокоился.
без труда.
узкой полоске вытоптанной земли, которая между палатками ведет к южным
воротам лагеря. Полдень, воинов почти не видно, они питаются в своих
палатках. Но всюду множество слуг, они смотрели на меня с спокойным
равнодушием, хотя человек на их месте изумился бы, увидев другого человека
верхом на свирепом тапторе.
подобного. Меня окликнул один из стражников.
лагеря.
- затруднительно. На этом языке звучит Дзан-дар или Джандар. После
нескольких тщетных попыток поправить произношение я сдался. И с тех пор
для обитателей Танатора стал Джандаром.
блестел на его серебристо-сером хитиновом щитке, он стоял в
нерешительности, держа руку на рукояти меча.
должен выходить за пределы лагеря.
дожидаясь ответа, но и не торопясь, проехал мимо него и оставил в
недоумении. Он продолжал думать, как ему поступить.
несколько мертвых артроподов и по незнакомым знакам на тораксе понял, что
это воины враждебного клана.
прислонившись к колючему стволу дерева сорад. Сорад - большая редкость в
джунглях Танатора, у него не черная древесина и алая листва, а наоборот:
алая древесина и черная листва. Я знал, что ятуны ценят все редкое, а
уникальные предметы у них пользуются почти сверхъестественным поклонением.
Несомненно, редкость дерева сорад для Коджи была утешением, и потому он с
трудом подполз к этому дереву. И теперь лежал расслабившись, с невидящими
глазами, ожидая смерти, но утешаясь присутствием такой редкости.
наклонился, осматривая его раны.
Лезвие вражеского меча-хлыста разрубило хитиновый щит, и он потерял много
телесной жидкости. По краям этой ужасной раны виднелись пузырьки пены
бесцветной маслянистой жидкости, остро пахло муравьиной кислотой.
для его образа мыслей было невероятным, что одно существо может помочь
другому в этом мире, где все создания находятся в состоянии безжалостной
войны друг с другом.
обрабатывать его раны.
отсутствующим видом:
и убежище в мире, где все мне было незнакомо. И потому что ты хорошо
обращался со мной.
ятунов нет таких слов, как "дружба" или "жалость". Ближе всего подходит
слово "ухорц", которое приблизительно можно перевести как "долг".
твоей раны и перевязать их, чтобы зажило.
двигаться очень медленно, что скачущая походка таптора не открыла вновь
рану и Коджа не потерял бы еще жидкости. Я шел пешком, ведя птицу-лошадь
за узду, а Коджа ехал в седле, качаясь от слабости. Я шел как можно
медленнее, чтобы избавить Коджу от боли, но думаю, в пути он раз или два
терял сознание. Но я предвидел это, привязав его к седлу полосками той
влажной ткани, которой очищал его рану.
мимо них таптора, но не пытались помешать мне. Пока Коджа жив, он могучий
и авторитетный вождь, обладающий большой властью; если он мертв, они
остаются совершенно равнодушными. Так как я вернулся в лагерь и не
попытался убежать, стражников не обвинят в том, что они дали мне
возможность уйти.
гнездо; с человеческой точки зрения, оно дьявольски неудобно, но для ятуна
вполне приемлемо. Коджа впал в сон, похожий на транс, и я не пытался
разбудить его, даже для того, чтобы накормить.
проявлял полное равнодушие к состоянию здоровья своего хозяина, я ухаживал
за воином сам. Дело несложное. Артроподы не знают фармации, у них нет ни
растворов, ни мазей - вообще никаких лекарств, с помощью которых можно
было бы лечить рану. Я мог лишь раз в день менять повязку и следить, чтобы
под рукой были свежая вода и еда, если он проснется и захочет есть и пить.
входа. Каждый раз я отвечал ему, что хозяин спит и приказал не тревожить
его. Он, казалось, не знал, что делать со мной: я вдруг стал сам собой
распоряжаться. Он несколько раз спрашивал, жив ли Коджа; каждый раз я
спокойно отвечал, что Коджа жив. Гамчан уходил, недовольный, ворчащий, и с
каждым разом все труднее было мешать ему войти.
физической силе между этими насекомоподобными существами и человеком. Но
мне не хотелось открыто нарушать законы племени ятунов или рисковать
враждой между имуществом - мною - и вождем Гамчаном.
раны. Коджа проснулся и потребовал пищи. Он был очень слаб, но
поправлялся. Он спросил, кто за ним ухаживал, и я объяснил, что делал это
сам. Он ничего не ответил, но я заметил, что он задумчиво смотрит на меня.
приказ готовиться к возвращению в тайную долину. Коджа, который к этому
времени вполне оправился и был снова здоров, однажды вечером, незадолго до
свертывания лагеря, пришел ко мне в палатку. В руке он держал сверток и
меч-хлыст.
увидел одеяния, кроме постоянной перевязи артроподов. В свертке оказалась
кожаная куртка с высоким воротником, открытой грудью и короткими рукавами.
Она явно предназначалась для существа с человеческой анатомией. Куртка
длиной до бедра. Кроме того, короткие брюки и ботинки со шнуровкой,
завязывавшиеся на лодыжках.
Я всегда гадал, зачем она им, но понаблюдав за тобой, понял, что твое тело
не защищено, как наше, и эта одежда изобретена, чтобы защищать его от
колючек в джунглях.
через джунгли?
безопаснее в джунглях.
Корнев Павел
Земляной Андрей
Конан-Дойль Артур
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Шилова Юлия