глаз, добавила:
на Вейни. - Приглашают только вас, госпожа. Они ничего не говорили про
мужчину.
будет хорошо, - настаивала она. - Я позабочусь о вашем спутнике.
обойдется и без тебя. Ты можешь быть свободна.
повернулась, сделав почти на ходу быстрый поклон, и убежала.
спуститься в нижний зал?
удивленный неожиданным раздражением Моргейн. Он не собирался проводить
время с Флис, хотя и внутренне протестовал против того, как с ней
обращалась Моргейн. Он пропустил мимо ушей ее насмешки и согласился
сопровождать ее вниз. Он все еще плохо держался на ногах, но надеялся, что
эта слабость вот-вот пройдет.
находился в весьма плачевном состоянии, что было обычным для большинства
давным-давно заброшенных замков, которые новые хозяева заняли, даже не
пытаясь приводить их в жилое состояние. В воздухе стоял запах плесени и
тошнотворная вонь помоев, оставшихся от недавних празднеств.
спустились по лестнице на нижний этаж - по ее рассказу он помнил, что
выход должен быть налево. Где-то там стояли и их лошади. Они могли бы
попытаться побыстрее сбежать из этого проклятого места, где правил не
разум, а безумие. - Лио, давай не будем оставаться здесь, давай убежим
прямо сейчас.
этого сделать, - ответила она. - А бежать я готова с удовольствием. Так
что не поднимай панику и не обижай лишний раз наших хозяев.
похожие на нищих, которых можно иногда встретить у ворот замка или
поместья собирающими там милостыню в отведенные для этого три дня. Для
правителя было большим позором содержать своих людей в таком виде.
еще более давние, нежели путешествие Моргейн в долину Айрен. И если она
видела этот замок и его залы в то время, то сейчас зрелище было весьма
печальным: превратившиеся в лохмотья гобелены, голые камни, просвечивающие
сквозь грязные и стершиеся ковры, и крысы, перебегающие дорогу едва ли не
на каждом шагу.
проходили по одному из коридоров.
ожидает ничего хорошего. Послушай, нхи Вейни, несмотря на то, что у тебя с
народом Лиф родственная кровь, ты по-прежнему принадлежишь мне, не
забывай, что ты илин.
Благоразумные люди избегают даже встреч с ним. Безумие как дрожжи сидит
здесь у всех в голове. Оно бродит и поднимается. Следи за своими словами,
лио, если не хочешь никого обидеть.
них из-за угла поперечного коридора. Его сестра стояла рядом с ним,
поблескивая крысиными глазками, и хищно улыбалась. Вейни зажмурился, а
когда открыл глаза, то уже никого не увидел. И он усомнился, был ли там
вообще кто-нибудь.
не отстать от Моргейн.
находился лишь один человек, о котором можно было сказать, что это и есть
предводитель Лиф Кесидри. Он сидел на почетном стуле в самом центре
комнаты. На вид ему было не более тридцати лет. Его нездоровое детское
лицо имело желтоватый оттенок и было обрамлено бахромой темных волос,
которые свисали длинными свалявшимися прядями и явно требовали ухода.
Беспокойные глаза постоянно что-то искали, перескакивая с одного на
другое. В углах его рта проступала слюна, что определенно выдавало в нем
больного человека. Было ощущение, что он действует на окружающих подобно
лихорадке, бросая их то в жар, то в холод.
хотя и в том, и в другом чувствовалось грубое излишество. Воздух вокруг
него был пропитан запахом духов, что скорее всего делалось с целью
замаскировать стоявшую вокруг него вонь. Когда они подошли ближе, это уже
не вызывало никаких сомнений. Это была комната человека с явно больным
обонянием.
место, которое она может занять. Она уселась на низкую скамью, которая
была здесь самым почетным местом для гостей, предварительно отвесив
грациозный поклон. Кесидри в свою очередь поклонился ей, проявляя
учтивость вежливого хозяина.
Лиф и сделать самый низкий поклон. Это было уважение, до которого
предводитель Лиф снисходил, осознавая, что этот раб все-таки принадлежал
Моргейн. Вейни пробрался стороной на свое место позади нее. Горечь
подступала к его губам: он был воином, во всяком случае когда-то, и еще он
был гордым человеком. Он всегда помнил, что нхи Риджен был гораздо выше
этого пользующегося самой дурной славой, скользкого человека. Но Вейни не
забывал и о том, что перейдя в число отверженных, он потерял всю связь с
прошлым и стал человеком без имени. Не могло быть и речи о каком-либо
протесте: правитель Лифа был очень опасен.
Кесидри. - Вы действительно та самая Моргейн из Айрен?
нервно облизывая губы.
такой как вы просто не может быть в целом мире.
собеседник.
должен был означать проявление самого высокого уважения к гостю в этом
зале.
войны?
- Я нахожусь здесь по необходимости. А вас, кажется, начинают интересовать
мои путешествия? И, - она потупила глаза, - вы были чрезвычайно милосердны
и щедры ко мне и к моему илину. Но я была бы не менее благодарна, если бы
подобная справедливость была разделена и между близнецами.
беспокойство.
наказаны.
разговора.
ответила Моргейн, по-прежнему не меняя улыбки, которая оставалась
восхитительной и чистой. - Но мой илин и я... мы нуждаемся в отдыхе.
произносила это, был очень учтивым, но в нем сквозила ледяная решимость.
Улыбка не сходила с ее лица.
улыбнулся, взглянув в этот момент на Вейни, который молча вернул этот
взгляд. Он был весь охвачен внутренней уверенностью, что грязные убийства
- это главное, что присуще сердцу человека по имени лиф Кесидри, и
понимал, что ненависть предводителя Лиф направлена отнюдь не на Моргейн,
перед которой тот испытывал благоговейный страх, а на человека, которому
он не мог приказывать именно сейчас.
сил, чтобы выйти победительницей из этого поединка? Она, на его взгляд,
очень легко принимала ту смертельную игру, которую ей навязывал
сумасшедший. Но теперь ему ничего не оставалось, как продолжать оценивать
достоинства своей лио и с напряжением ожидать, отдаст ли она его Кесидри,
если будет вынуждена бежать из этого зала, напоминающего притон
сумасшедших убийц? Не осталось ли всходов от тех семян человечности,
которые, возможно, изредка попадались на ее жизненном пути?
то ли для того, чтобы спасти его, то ли для того, чтобы просто потешить
собственное высокомерие.
моим представлениям я была здесь совсем недавно, всего месяц назад. Но в
Шилова Юлия
Елманов Валерий
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Мурич Виктор
Зыков Виталий