могла определить ее возраст. Она иногда выглядела на тридцать, а иногда на
пятьдесят. Ее загорелое лицо было покрыто крошечными веснушками,
расположенными так равномерно, что они казались нарисованными. Она
выкрасила свои темные вьющиеся волосы в морковно-красный цвет и одела
платье, сделанное из броско разрисованного ситца.
раздражением.
Мерседес.
лицо выражало искреннее потрясение. - но почему о нем? - спросила она.
что задала донье Мерседес.
донье Мерседес. - Музии такие странные. Я вспомнила ту Музию из финляндии,
которая пила стакан мочи после обеда для того, чтобы сбросить вес. А
женщина, которая приехала из норвегии, чтобы ловить рыбу в карибском море?
Как я знаю, она так ничего и не поймала. Из-за нее перессорился весь
экипаж судна. Тоже мне, взяли в море на свою голову.
голове, - продолжала Канделярия. - они способны на все. - она вновь
захохотала, еще громче, чем прежде, а затем опять принялась скрести свои
горшки.
сказала донья Мерседес. - я лично думаю, что Октавио Канту не мог избежать
того, чтобы стать на место Виктора Джулио. У него было очень мало силы;
вот почему он был схвачен тем, что таинственнее всего, о чем ты можешь
сказать: это что-то более таинственное, чем судьба. Ведьмы называют это
тенью ведьмы.
Канделярия, - но он слишком долго просидел в тени Виктора Джулио.
таинственное нечто с другими людьми. Образуется непрерывная цепь, -
объясняла донья Мерседес. - вот почему дети похожи на своих родителей. И
те, кто присматривают за старыми людьми, следуют по пятам за своими
подопечными.
тени Виктора Джулио. И тень истощила его силы. Виктор Джулио был слаб, но,
окрашенная им, его тень была очень сильной.
души, - ответила она. По-видимому, мои вопросы ей надоели.
долго сидел на звене цепи - точке, где судьба связывает жизни вместе. У
него не было сил уйти от этого. И, как сказала Канделярия, тень Виктора
Джулио истощила его силы. Поэтому каждый из нас имеет тень, сильную или
слабую. Мы можем передать эту тень тому, кого любили, тому, кого
ненавидели, или тому, кто просто оказался под рукой. Если мы не отдаем ее
никому, она расползается вокруг после нашей смерти до тех пор, пока не
исчезнет.
говорила тебе, что мне нравится быть ведьмой. Мне нравится способ, которым
ведьмы объясняют события, даже сознавая то, что им трудно понять его.
заклинаний. Он чувствует, что без моего вмешательства он повторит жизнь
Виктора Джулио точь в точь.
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *
8
дом каждый четверг, когда Канделярия начинала переставлять тяжелую мебель
в гостиной. Шума не было и, подумав, уж не снится ли мне это во сне, я
пошла по темному коридору в ее комнату.
открывающих два окна на улицу. Обеденный стол с шестью стульями, черный
диван, обитое кресло, зеркальный кофейный столик и даже вставленные в рамы
эстампы пасторальных ландшафтов и сцен корриды - все было на тех местах,
куда их расставила Канделярия в прошлый четверг.
курчавые, выкрашенные в красный цвет волосы были причесаны и украшены
красивыми гребнями. Мерцающие зеленые кольца болтались в мочках ушей. Губы
и ногти отливали глянцем и соответствовали цвету ее яркого ситцевого
платья. Глаза почти скрывали веки. Это придавало ей мечтательный вид,
который, однако, расходился с ее угловатыми чертами и решительными, почти
резкими манерами.
Поднявшись, она поправила свою широкую юбку и низкий лиф, который открывал
ее пышную грудь.
забыла?
засверкали пятками, словно она бежала стометровку. - я сегодня ни с чем не
справляюсь, - заявила она, остановившись на миг, чтобы всунуть ногу в
свалившуюся сандалию.
тебе? - я разожгла дрова в печи и села за стол, посмотрев на часы. - всего
семь тридцать, - отметила я. - ты отстаешь всего на полчаса.
любому распорядку, Канделярия делила свой день на дела, точно выверенные
по времени. Для того, чтобы завтракать в одиночестве, она садилась за стол
ровно в семь. В восьмом часу она натирала полы и вытирала пыль с мебели.
Ее высокий рост позволял ей, вытянув руки, доставать паутину в углах и
пыль на притолоке. К одиннадцати часам у нас на плите уже кипел горшок с
супом.
цветами. Поливая их, она начинала обходить патио, а затем двор, одаривая
любовной заботой каждое растение. Ровно в два часа она принималась за
стирку, даже если стирать надо было только одно полотенце. Погладив белье,
она читала иллюстрированные романы. Вечером вырезала картинки из журналов
и наклеивала их в фотоальбомы.
донья Мерседес и я проговорили с ним до рассвета. - она потянулась за
ступкой и начала мешать белое тесто для маисовых лепешек, которые мы
обычно ели за завтраком. - ему, наверное, лет восемьдесят. Он все еще не
может прийти в себя после смерти Элио. Лукас Нунец обвиняет себя в смерти
юноши.
круглые лепешки. - ему было всего восемнадцать, когда он трагически
скончался. Это было давно. - она зачесала прядь волос за ухо, а затем
добавила: - лучше не говори ей, что я рассказала тебе, что у нее был сын.
улыбкой на устах. - ты не веришь мне, а? - спросила она и тут же удержала
меня от ответа. - сейчас я сосредоточусь на кофе. Ты же знаешь, как злится
донья Мерседес, если он недостаточно крепок и сладок.
рассказывать мне необычайные истории о целителях, к примеру про то, как
донья Мерседес была схвачена десантом нацистов во время второй мировой
войны и находилась в плену на подводной лодке. - она лжет, - однажды
сообщила мне по секрету донья Мерседес. - и даже, говоря тебе правду, она
так ее преувеличивает, что та становится ничем не лучше лжи.
передником, который она обвязала вокруг шеи. Затем быстрым и резким
движением она повернулась и выбежала из кухни. - следи за лепешками, -
крикнула она из коридора. - я сегодня ни с чем не могу справиться.
громче, чем обычно, так как Канделярия спешила, Мерседес Перальта
проснулась только в полдень.
глаза от яркого света. Постояв секунду, опираясь о косяк двери, она
рискнула выйти в коридор.
покраснели, она нахмурила брови и печально поджала свой рот. Меня
заинтересовало, спит ли она ночами. Всегда могло оказаться, что Канделярия
говорит правду.
лепешками и, не взяв ни одной, отломила два банана от грозди, висевшей на
одном из стропил. Очистив их и насадив на щепку, она элегантно их съела.
деликатно вытирая уголки рта. - они живут на холме, недалеко от плотины.
ворвалась Канделярия. - ты полюбишь мою маму, - убедительно заявила она. -
Шилова Юлия
Адамов Григорий
Черепнин Владимир
Прозоров Александр
Прозоров Александр
Лукин Евгений