с нами, - ибо из-за того, что их культуре практически не знакомы никакие
табу, касающиеся личной сферы, чертовски трудно проводить их физическое
обследование.
играть с ними, - цинично сказал Томас. - К счастью - или к несчастью -
ортеанцы сжигают своих мертвых. Меня же мучают живые. Приведу вам пример:
почему они называют своих молодых сородичей "оно", пока те не вырастут?
Это местоимение "ке"... Может быть у них есть ритуал по случаю
совершеннолетия, когда они должны приобрести социальное право
половозрелости, но что-то не похоже на то, чтобы это было так. Все
общества знают известное разделение труда между полами, а вот это - нет.
сказал Адаир, с рассеянным взглядом следовавший за ходом своих собственных
мыслей. - Я осмотрел один взрослый экземпляр мужского пола. Вы заметили
вторую пару грудных желез? Так вот у этого экземпляра - не знаю, можно ли
это не сомневаясь назвать атавизмом - было нечто, что я считаю
рудиментарным органом сумчатого животного.
провел себе поперек живота, - ...примерно восемнадцать сантиметров в длину
и четыре в глубину. Я могу лишь предположить, что когда-то
ортеанцы-мужчины ухаживали так за своими малышами.
в свой бокал. В дальней двери появился и тихо захныкал маленький ребенок в
одной ночной рубашке. Марджери Хакстон поспешила к нему и взяла на руки.
Они были совсем рядом со мной, так что мне невозможно было не обратить на
них внимания.
четырех лет, у нее были темные волосы и она поразительно походила на свою
мать. Она молча смотрела на меня.
сказала: - Иногда я сожалею об этом, но было бы хуже, если бы мы не могли
ее взять с собой. Временами я опасаюсь, что она перестанет понимать
английский.
своеобразно. Я вспомнила, что она училась имирианскому языку на слух, а не
по гипнолентам. - Да подарит тебе Богиня хороший день.
детьми. Невозможно ведь полностью изолировать ребенка, ему нужны товарищи
в детских играх. Марджери Хакстон вздохнула. Теперь я классифицировала ее
для себя. Она была ксеноэкологом, а ее муж - морским биологом. Она
сказала: - Но я озабочена тем, как она все это воспримет.
влиянию Орте. Затем я спросила себя, не лучше ли мне было посочувствовать
Элспет, потому что ей придется снова привыкать к Земле.
прибывшая гостья наклонилась к ней, взяла за руку и обменялась с ней парой
слов.
имирианцев, ее кожа имела цвет сажи, черная грива была подстрижена, а на
узком лице было веселое выражение. Я оценила ее возраст в тридцать с
небольшим. На ней была утепленная кожаная безрукавка поверх сорочки и
брюк, что выдавало в ней солдата. Когда она отпустила руку ребенка, я
увидела что один из рукавов ее сорочки был пуст, тщательно свернут вверху
и закреплен. Это был ее правый рукав, и свой харур-нилгри она повесила
справа, чтобы пользоваться левой рукой.
обнажившей ее белые зубы. Ребенок повис у нее на руке, она подняла его
вверх и передала Марджери.
посол; Хакстон рассказывал мне.
руку, а потом мне приходило в голову, что бы сказать. Наконец я спросила:
- Вы любите детей?
белизной ее белые зубы. - Элспет приходит ко мне домой, чтобы учиться там
вместе с другими. Это что-то особенное - видеть ребенка из иного мира.
присутствовавших ортеанцев - и я оказалась между Лакалкой с одной стороны
и Рурик с другой.
казалось, смущали их. Они нерешительно касались охотничьих ножей на своих
поясах и при случае пытались (с различным успехом) пользоваться вилками.
Но своим собственным ножом пользовалась только темнокожая женщина. Она
пользовалась лезвием с двойным острием и как ножом, и как вилкой и ловко
орудовала за столом своей единственной рукой.
сразу определить его было невозможно.
крепости, из Пейр-Дадени... Только что я вернулась из Медуэна в Римоне. -
Она положила нож, чтобы поднять свой бокал. - Вы уже давно здесь?
казармы. Женщина-инвалид была солдатом, но, возможно, была уволена со
службы.
момент, полностью увидев ее лицо, я обратила внимание на ее глаза.
Мембраны были подняты вверх, и глаза ясно видны. Глазные яблоки были
желтого цвета. Желтыми, как одуванчик или лютик, как глаза скопы. Это были
теплые и приветливые глаза, они располагали меня к ней.
английский.
поездки.
выбирала слова. - Однако я думаю, что она будет готова позволить всем нам
свободнее перемещаться, как только я сделаю для нее сообщение. Это, должно
быть, продлиться не слишком долго, мистер Хакстон.
обязанностей, а вы будете по собственному усмотрению разъезжать в экипаже
по всей стране...
за мной Рурик, эта темнокожая женщина. "Она, наверное, немного понимает
по-английски", - подумала я.
удостоиться, - сказал Адаир. - Это воодушевляет.
там нового?
ортеанцами, и вместо этого мне пришлось выцарапывать из своей памяти
информацию о любом малейшем событии на Земле. Все они - даже Бэрретт в
своей полубезумной ярости - сидели как голодные дети и жадно впитывали
каждое мое слово. Я стала спрашивать себя, как будет выглядеть мое мнение
о Каррике V через год или около того.
приличие, тихо беседовали о планах насчет морских плаваний, о видах на
ближайший урожай и о делах в своих родных телестре.
Ортеанцы называют это первым рассветом. Затем ширится яркий свет восхода
солнца - слишком белый и слишком сияющий, чтобы быть земным - и
прорывается сквозь речные туманы и открывает день.
неразличимы.
покрытом голубой глазурью чайнике.
кровати сидя. Ортеанские дни определенно слишком долгие. Когда я