Чтение 11–й страницы книги ~В глазах смотрящего~

- Да, милорд. Осталось только установить экран и зажечь фонарь в
проекторе.

- Тогда начинайте.

Он снова посмотрел на отца Брайта и графиню.

- У мастера Шона есть довольно интересный слайд, с которым мне
хотелось бы вас познакомить.

- Самое успешное проявление в моей практике, если вы позволите мне
так сказать, милорд.

- Приступайте.

Мастер Шон снял крышку с объектива проектора; на экране появилось
изображение.

И сразу раздались удивленные возгласы отца Брайта и графини.

На экране была женщина, одетая в то самое платье. Ворот из-за
недостающей верхней пуговицы был распахнут. Правую руку женщины почти
полностью скрывало густое облако дыма; видимо, она только что разрядила в
смотрящего пистолет.

Но не это стало причиной восклицаний.

Девушка была прекрасна. Потрясающе, умопомрачительно прекрасна. И не
какой-то утонченной красотой. Она не походила на цветок, от нее не веяло
спокойствием. Такая красота могла вызывать только одно, вполне
определенное чувство у любой нормальной особи мужского пола. На экране
была физически самая привлекательная женщина, какую только можно себе
представить.

"Изыди, сатана, - с отвращением подумал отец Брайт. - Ее красота
почти непристойна".

Одну только графиню никак не тронула физическая привлекательность
изображенной на экране девушки. Она видела только ошеломляющую красоту.

- Кто-нибудь из вас видел эту женщину прежде? - спросил лорд Дарси. -
Я думаю, что нет. Равно как ее не видели лэйрд и леди Дункан. И сэр Пьер.

Кто она? Мы не знаем. Однако мы можем сделать некоторые
умозаключения. Видимо, она пришла к графу на свидание, условившись
заранее. Почти очевидно, что это и есть та женщина, про которую Эдуард
говорил леди Дункан, - та самая женщина, "она", с которой не сравниться
этой шотландской аристократке. Почти очевидно также, что она из
простолюдинок - иначе на ней не было бы одето платье из коллекции графа.
Видимо, она переоделась прямо здесь, в спальне. А затем они с графом
поссорились; о чем - мы не знаем. Незадолго до этого граф отобрал у леди
Дункан пистолет и, видимо, небрежно бросил его на столик, который виден
позади девушки. Она схватила пистолет и выстрелила. Затем, снова
переодевшись и спрятав платье в кладовку, она покинула комнату. Никто не
видел, как она пришла, никто не видел, как она ушла. Ведь именно с этой
целью граф и устроил свою потайную лестницу.

О, не бойтесь, мы ее найдем - нам же известно, как она выглядит.

И как бы там ни было, - заключил лорд Дарси, - вся эта загадка,
наконец, разрешилась - к полному моему удовлетворению. Теперь можно
доложить Его Высочеству о результатах.

Ричард, герцог Нормандский, налил в два хрустальных бокала щедрые
порции превосходного бренди. С довольной улыбкой он вручил один из них
лорду Дарси.

- Великолепная работа, милорд. Просто великолепная.

- Очень рад, что Ваше Высочество так считает, - ответил лорд Дарси,
принимая бокал.

- Но откуда у вас была уверенность, что это не кто-либо снаружи, не
из замка? Ведь в ворота может войти кто угодно, они никогда не
закрываются.

- Совершенно верно, Ваше Высочество. Но ведь дверь-то внизу лестницы
была _з_а_к_р_ы_т_а_. Вышвырнув леди Дункан, граф д'Эвро запер ее. Снаружи
эту дверь нельзя ни запереть, ни открыть замок; следов взлома тоже не
было. Никто не мог ни войти, ни уйти этим путем после насильственного
удаления леди Дункан. Единственный оставшийся путь в покои графа - через
другую дверь, и она была не заперта.

- Понятно, - сказал герцог Ричард. - Но я не понимаю, чего ради она
вообще туда пошла?

- Возможно, по его просьбе. Любая другая женщина на ее месте знала
бы, чем рискует, принимая приглашение явиться в покои графа.

Красивое лицо герцога помрачнело.

- Нет. От собственного брата такого никак нельзя ожидать. Она была
вполне права, пристрелив его.

- Совершенно верно, Ваше Высочество. И я не сомневаюсь, что, не будь
миледи наследницей, она сразу же и призналась бы. Мне стоило огромных
трудов не дать ей признаться, когда она решила, что я собираюсь обвинить в
убийстве Дунканов. Но она все время помнила о репутации - и своей, и
своего покойного брата. Не как частных лиц, но как графа и графини,
служащих правительства Его Императорского Величества короля. Ведь одно
дело, если кто-то имеет славу распутника. Большинство людей смотрит сквозь
пальцы на подобное поведение аристократа, занимающего высокий пост, если
только он справляется со своей работой, и справляется хорошо, - а свои
обязанности граф, как известно Вашему Высочеству, исполнял как надо.

Но совсем иное - быть застреленным при попытке напасть на собственную
сестру. Она совершенно права, что пыталась это скрыть. И она так и будет
молчать, если только в преступлении не обвинят кого-либо другого.

- Чего, конечно же, не случится, - откликнулся герцог Ричард. Сделав
маленький глоток бренди, он добавил: - Из нее получится хорошая графиня.
Она вполне рассудительна и может оставаться хладнокровной в сложных
обстоятельствах. Трудно было не удариться в панику, застрелив собственного
брата, но ведь этого не произошло. Многие ли женщины подумали бы о том,
чтобы просто снять порванное платье и переодеться в его копию, взятую из
кладовки?

- Крайне немногие, - согласился лорд Дарси. - Потому-то я и не
упомянул ни разу, что знаю об идентичности коллекции Эдуарда гардеробу
графини. Кстати, Ваше Высочество, если хороший целитель, вроде отца
Брайта, был осведомлен об этих платьях-дубликатах, он, конечно же,
понимал, что у графа сексуальная одержимость собственной сестрой. И он,
наверное, догадывался, что все прочие женщины, за которыми гоняется граф,
- просто этакие суррогаты, заменители его сестры.

- Да, конечно. И ни одна из них не выдерживала сравнения.

Герцог поставил бокал на стол.

- Я сообщу своему брату королю, что всем сердцем рекомендую ему новую
графиню. Разумеется, ни одно слово об этих событиях не будет доверено
бумаге. Вы знаете, я знаю, и король тоже должен знать. Но больше - никто.

- Знает еще один человек, - сказал лорд Дарси.

- Кто?

На лице герцога было удивление.

- Отец Брайт.

Удивление сменилось облегчением.

- Естественно. Но ведь он не скажет ей, что мы тоже знаем?

- Думаю, мы вполне можем положиться на благоразумие отца Брайта.

В полумраке исповедальни Элис, графиня д'Эвро, стоя на коленях,
вслушивалась в голос отца Брайта.

- Я не буду накладывать на тебя епитимью, дитя мое, так как ты не
содеяла греха - в том, что касается смерти твоего брата. А за остальные
свои грехи прочитай и выучи наизусть третью главу из "Души и мира" святого
Джеймса Хантингтона.

Отец Брайт начал было уже произносить слова отпущения, но графиня
прервала его:

- Но я не могу понять одного. Это изображение, это же совсем не я. Я
в жизни своей не видела столь поразительно прекрасной девушки. А ведь я
такая некрасивая. Я ничего не понимаю.

- Если бы ты присмотрелась получше, дитя мое, ты бы заметила, что
лицо сходно с твоим - только оно идеализировано. При переводе субъективной
реальности в вещественную форму неизбежно возникают подобные искажения;
именно поэтому такие улики и не принимаются судом в качестве реальных
вещественных доказательств.

Он помолчал.

- Говоря иными словами, дитя мое: вся красота - в глазах смотрящего.