забрали наших рабов, связали их, но остальных, Труду и других... Нас
передавали от одного к другому...
он оставил меня только для себя, он рассмеялся. Сказал... сказал, что я
теперь наседка, а не цыпленок, а наседки должны сами заботиться о себе.
Особенно те наседки, которые убегают. И меня использовали, как Труду. Даже
больше, потому что я леди, и многим это показалось забавным. - Лицо ее
исказилось от гнева и ненависти, на мгновение она забыла о боли.
однажды найдет его и убьет!
вопрос. Но Эдрич задал его первым.
рукой, приглашая их выйти из убежища.
другому наспех сделанному убежищу у развалин дома тана. Около него стояла
группа людей. Время от времени кто-нибудь заглядывал внутрь, заходил,
потом снова выходил. Выражение их лиц трудно было понять. Горе? Гнев?
Все-таки, в основном, подумал Шеф, просто страх.
сразу узнал светлые волосы и бороду Вульфгара, но лицо словно принадлежало
трупу: белое, восковое, нос заострился, кости торчат под плотью. Но
Вульфгар не мертв.
лежать в этом корыте? Он слишком велик для этого. У него рост больше шести
футов, а корыто - Шеф знал это по побоям, вынесенным в детстве, - не
больше пяти футов в длину... Чего-то не хватает.
дальше только неопрятная повязка, обернуты культи, тряпки покрыты грязью и
кровью. И запах разложения, запах горелого мяса.
рук скрещены на груди, и тут культи, перевязанные выше локтей.
руки и ноги. Сначала ноги. Каждый раз прижигали отрубленное раскаленным
железом, чтобы он не умер от потери крови. Сначала он проклинал их и
боролся, потом стал просить, чтобы ему оставили хоть одну руку, чтобы он
смог сам есть. Они смеялись. Рослый, ярл, сказал, что все остальное ему
оставят. Оставят глаза, чтобы он смог видеть красивых женщин, оставят
яйца, чтобы он мог желать женщин. Но он никогда не сможет сам снять штаны.
действии, чтобы поесть и помочиться, он будет зависеть от других.
Живой труп. Я слышал о таком. Но никогда не видел. Но не беспокойся,
парень. Инфекция, боль, потеря крови. Он долго не проживет.
смотрели на Шефа и Эдрича. Губы раскрылись, и послышался сухой змеиный
шепот.
ты, королевский тан. Ты пришел, призвал нас, послал нас на битву. Но где
ты был, когда битва закончилась? Не бойся, я не умру. Я отомщу вам обоим.
И твоему отцу, мальчишка. Не следовало мне растить его отродье. И брать
назад его шлюху.
услышит об этом, он будет в ярости. Нападения, убийства - это бывает, это
обычно. Но когда так поступают с человеком, с близким к королю
человеком... Он будет колебаться. Подумает, что нужно уберечь своих людей
от такого. Но потом решит, что его честь требует отмщения. Ему трудно
будет принять решение. - Он повернулся и посмотрел на Шефа.
фримен, но я ясно вижу, что ты боец. Здесь у тебя ничего нет. Пойдем со
мной, будешь мне служить, пока не добудешь подходящих доспехов и оружия.
Ты смог устоять против ярла. Король сделает тебя своим приближенным, кем
бы ты ни был в Эмнете.
вопрос, который жег его мозг с тех пор, как он увидел развалины Эмнета.
и положил его на землю. - Я иду в лагерь викингов на Стуре. Одним рабом
больше - меня могут взять. Я должен попытаться освободить Годиву.
звучал гнев. - И умрешь как предатель. Предатель своих людей и короля
Эдмунда. - Он повернулся и отошел.
вышедший из убежища. - Ты видел деяния язычников. Лучше быть рабом
христиан, чем королем нечестивцев, таких, как они.
подумав. Но теперь отступать он не может. В голове теснились мысли. Я
пытался убить своего отца. Я потерял отчима, он теперь живой мертвец. Мать
ненавидит меня за то, что сделал мой отец. Я потерял шанс стать свободным
и утратил человека, который мог бы стать моим другом.
закончить то, что начал.
ноздрях. Кто-то под ней шевелился. В ужасе она попыталась освободиться.
Девушка, на которой она лежала, заскулила.
движущемся фургоне, который скрипит на неровной дороге. Сквозь тонкий
холщовый навес пробивался свет, внутренность фургона набита людьми,
половина девушек Эмнета лежит друг на друге. Слышится хор стонов и плача.
Небольшой светлый квадратик в задней части фургона неожиданно потемнел, в
нем показалось бородатое лицо. Плач сменился криками, девушки цеплялись
друг за друга, старались спрятаться. Но лицо только улыбнулось, ярко
сверкнули белые зубы. Человек погрозил пальцем и исчез.
мужчин, панику, попытку убежать в болото, викинг ухватил ее за платье.
Вспомнила свой ужас, когда впервые в ее взрослой жизни мужчина схватил ее
между ног.
сознания? Но хоть голова болит, тело никакой боли не ощущает. Она ведь
была девственницей. Ее не могли изнасиловать так, чтобы она сейчас ничего
не чувствовала.
забавлялся Альфгар, увидела ее движение и злорадно сказала:
тоже. Тебе нечего бояться, пока тебя не купят. А тогда ты станешь такая
же, как мы все.
вооруженными викингами. И в центр квадрата тащат ее отца, он кричит,
упрашивает, предлагает выкуп, а его тащат к бревну... Бревно. Она
вспомнила, какой ужас охватил ее, когда она поняла, что они собираются
сделать, когда воин с топором шагнул к бревну. Да. Она побежала вперед,
вцепилась в этого человека. Но другой, тот, которого этот рослый человек
назвал "сыном", перехватил ее. А что потом? Она осторожно ощупала голову.
Шишка. И боль по другую сторону. Еще одна шишка. Но - она взглянула на
свои пальцы - крови нет.
песком. Пираты давно занимались этим делом и привыкли обращаться с
человеческим товаром. В начале набега, действуя топором и мечом, копьем и
щитом, они убивают воинов, мужчин. Но потом плоская сторона меча или
обратная сторона топора - не подходящее оружие, чтобы оглушать. Слишком
легко промахнуться, пробить череп, отрубить ухо у какого-нибудь ценного
человеческого предмета торговли. Даже кулак не годится, потому что
человек, постоянно гребущий большим веслом, обладает огромной силой. Кто
купит девушку с разбитой челюстью, с кривой скулой? Может, бедняки с
внешних островов, но не покупатели из Испании или придирчивый король
Дублина.
внутренней стороны щита - "успокоители", длинные сосиски из ткани,
наполненные сухим песком, тщательно собранным на дюнах Ютландии и Сконии.
Ловкий удар таким мешочком, и товар стихает и больше не причиняет никаких
беспокойств. Никакого риска.
рассказали Годиве, что случилось с ее отцом. Потом, что сделали с Трудой,
Трит и с остальными. Как их наконец погрузили в фургон и повезли по дороге
к берегу. Но что будет дальше?
страха, хотя у него для этого, казалось, нет оснований. Он удобно сидел в
большой палатке Армии сыновей Рагнара, за столом ярлов, ел лучшую
английскую говядину, держал в руке рог с крепкий элем и слушал, как его
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Акунин Борис
Корнев Павел
Акунин Борис
Смоленский Вадим