он обмолвился об этом в беседе с одним профессором английского языка из
Северо-западного Университета, неким Бивэнсом. Этот профессор поведал ему,
между прочим, весьма холодно, о том, что он жил при Муссолини с 1931 по
1936 годы, когда будучи студентом подрабатывал экскурсоводом и поэтому
имел прекрасную возможность проверить, соблюдают ли поезда расписание или
нет. Он сказал, что может со всей определенностью заявить о том, что этого
не было и в помине и что на расписание движения поездов при Муссолини
смотрели как на юмористический журнал.
некоем Блюме, человеке с бледным, покрытым шрамами лицом. Он работал в
группе ученых, разрабатывавших Направление дельта-1 создания Оружия. В
каком-то смысле он, по-видимому, был несколько тронут. Поскольку Ройланд
работал над Направлением дельта-3, то виделся с ним довольно редко и еще
реже разговаривал. Стоило с ним только поздороваться, как он тотчас же
заводил целую лекцию об ужасах нацизма. Его необузданная фантазия рисовала
"газовые камеры" и крематории. Какой здравомыслящий человек мог бы этому
поверить? Он огульно охаивал всю германскую медицину, утверждая, что
опытные врачи, дипломированные специалисты, прибегали к использованию
человеческих существ при проведении экспериментов, имевших фатальный
исход. Однажды, пытаясь воззвать к здравому смыслу этого Блюма, Ройланд
спросил, какого же рода эксперименты имели место, в ответ на что этот
мономаньяк понес несусветнейший бред, что-то об оживлении погибших от
обморожения посредством помещения их в постель с обнаженными женщинами! У
этого несчастного было явно выраженное сексуальное расстройство, если он
мог поверить в такое. Он еще наивно добавил, что переменным фактором при
проведении серии подобных экспериментов было использование женщин
немедленно после полового сношения, через час после полового сношения и
так далее. Ройланд покраснел от стыда за него и сразу же переменил тему
разговора.
вспоминать тот бредовый рассказ Блюма о женщине, которая делала абажуры из
татуированной кожи узников концлагерей. Существовали, разумеется, люди,
способные на такое, однако ни при каком режиме таким людям не удавалось бы
подниматься до положения, дающего им реальную власть. Ведь они были просто
неспособны к выполнению работы, требующей громадной ответственности, ибо
их безумие зашло слишком далеко.
актуальности, разумеется, только зачем сочинять такую совсем уж
бессмысленную лож? Блюм, во всяком случае, не был злонамеренным лжецом. Он
получал письма, написанные на идиш, от друзей и родственников, живших в
Палестине, а именно они и были источником множества самых свежих слухов,
которые, как предполагалось, основывались на сообщениях беженцев.
кафетерии, перечитывая письмо. Руки его тряслись. Ройланд попытался
проскользнуть мимо, ограничившись кивком. Однако Блюм резко выбросил свою
худую жилистую руку и задержал его. В глазах его стояли слезы.
даже не дают им возможности вскрикнуть, даже взмахнуть в гневе кулаком,
даже не дают вознести молитву, как подобает умирающим. Они их водят за
нос, говорят, что везут в сельские поселения, в трудовые лагеря, и поэтому
целый эшелон сопровождают всего лишь четверо-пятеро мерзавцев. Они
обманным образом заставляют людей раздеться, уверяя их в том, что проводят
санобработку. Затем столь же обманным образом загоняют их в душевые
камеры, а тогда уже просто не остается времени на то, чтобы возносить
молитвы - из душевых воронок идет газ!
промямлил, погладил его по плечу и потрясенный побрел прочь. По-видимому,
на этот раз у этого невысокого человека с расшатанными нервами были
какие-то неопроверженные факты. Такие подробности пичкали ложью - это все
тот же древний метод кнута и пряника.
самую нижнюю ступеньку лестницы, ведшей ко входу в консульство!
Приветливый охранник у входа, консул, который непрерывно понимающе кивал и
делал вид, что допускает, что его рассказ не обязательно плод больного
воображения, охранники, с которыми он завтракал - какой спокойный оптимизм
излучали все эти люди. "Спасибо, я не забуду вас, капрал Коллинз. Вы мне
очень помогли". Он испытывал явное расположение к этому солдату, но только
сейчас вспомнил, как очень быстро отвернулся капрал, услышав эти его
слова. Чтобы не выдать себя ухмыляющимся взглядом?
и я, может быть, найду кусок хлеба для тебя. Там, куда вы все сейчас
направляетесь, дружок, часы не понадобятся.
успокоить его сержант. - В лагере все всегда знают который час. Там можно
спокойно обходиться без часов. - И он поспешил дальше по приходу.
сидел напротив него. Хорошо рассмотреть его было невозможно, так как в
огромном самолете не было иллюминаторов, и его чрево было освещено не
более, чем полудюжиной тусклых плафонов под потолком.
мужчина. - Второго! Все это мой отец, он научил меня читать, понимаете, не
дожидаясь, пока мне исполнится десять лет, а в десять лет я уже умел
считать. Понимаете? Вот я и рассудил, что это - семейная традиция, и
поэтому научил своего собственного малыша читать - потому что он был таким
умницей. Если бы вы только знали каким! Я рассуждал так: от чтения он
станет получать такое же удовольствие, что и я, особого вреда это не
принесет, так мне казалось. Но мне следовало подождать пару лет, я так
теперь полагаю, потому что он еще был слишком мал, а он стал хвастаться,
что умеет читать. Понимаете? Ведь это у детей в крови. Я, между прочим, из
Сент-Луиса.
было тормозить этими же "реактивными двигателями", изменив направление
струи, или двигатели в этом случае просто выключались? Затем он
почувствовал, как вышло шасси, а еще через несколько мгновений колеса
ударились о бетон. Ройланд весь напрягся, однако самолет плавно
остановился, и через несколько секунд утих рев моторов.
стал очень напуганный. На самом же деле он был, наверняка, очень смелым
человеком, если не боялся оставаться лицом к лицу с доброй сотней
обреченных людей, надеясь только на восьмизарядный пистолет и набор
непрерывно повторяемых лживых фраз.
Ройланд тотчас же узнал Чикагский аэропорт. Со стороны скотобоен
доносилась привычная вонь. С востока поле аэродрома обрамляли все те же
старинные здания, и хотя они были покрыты грязными пятнами, общий вид их
почти не изменился. Ангары, правда, теперь были похожи на надувные
пластиковые баллоны. Ловко придумано. За строениями аэропорта, в этом не
было никаких сомнений, виднелись красные кирпичные развалины Чичеро,
одного из пригородов Чикаго.
голову, парни!
Из служебного помещения вышла, вертя в руках стек и едва не лопаясь от
важности, вся как бы хрустящая женщина-майор в атласных бриджах и белых
сапожках. Из прорезей в ее высокой меховой шапке вырывались громкие звуки
бравурного марша. Еще один ловкий фокус, отметил про себя Ройланд.
прибывших. - И не вздумайте от меня отставать! - Она одарила их похотливой
улыбкой и вилянием зада. Ну чем не Иуда XXI века! Она подравняла свой шаг
с ритмом марша. Вряд ли она могла обходиться без затычек в ушах. Шаркая
ногами, бывшие пассажиры люфтваффе покорно поплелись за нею. У ворот
аэропорта молодчики в синих мундирах люфтваффе сдали их на попечение
конвоя из десятка эсэсовцев в черных кителях и с черепами на фуражках с
высоко задранной тульей.
через Чичеро, который еще во время войны был разбомблен дотла и больше уже
не восстанавливался. К своему немалому удивлению, Ройланд ощутил
нахлынувшее на него внезапное острое чувство сострадания к тем ныне
исчезнувшим полякам и чехам, которых было немало в этом округе, родине
Аль-Капоне. Теперь здесь были германские немцы, французские немцы и даже
итальянские немцы, но он уже даже нутром своим твердо знал, что не было
здесь немцев ни польских, ни чешских... И что Блюм был абсолютно прав во
всем...
(бабенка попалась неутомимая) Ройланд все-таки оторвал взор от
выщербленной мостовой, чтобы насладиться внезапно возникшим перед ним ну
прямо чудом архитектуры. Это был замок. Такого нельзя было вообразить даже
в кошмарном сне. Замок оказался Чикагским партийным дворцом. Здание его
упиралось в озеро Мичиган. Оно занимало, по всей вероятности, не менее
шестнадцати городских кварталов и угрюмо глядело на озеро с востока. К
северу, югу и западу от него лежали необозримые просторы развалин Чикаго.
Здание было сооружено из преднапряженного железобетона и имело вид
Николаев Андрей
Сертаков Виталий
Ковальчук Вера
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Громыко Ольга