Чтение 11–й страницы книги ~Святой Камбер~

сокровищницу. Перед уходом Рис между прочим заметил, что теперешний наряд
Камбера наверняка никогда не попортит моль, а также мыши и прочие вредители,
и всерьез усомнился в том, что добрая Эвайн пустит отца на порог в таком
виде.

Понюхав рукав, Камбер хмыкнул и признал безоговорочную правоту Риса.

Полчаса спустя в большом зале собрался военный совет Гвинедда, на сей
раз на нем присутствовал король Синил, не безразличный по обыкновению, а
весьма заинтересованный. Здесь были и военные лидеры страны: Джебедия, по
праву главнокомандующего расположившийся справа от короля;

Каллен и Йорам, представлявшие рыцарей Ордена святого Михаила и других
военных Орденов; Камбер и Гьюэр Арлисский-- предводители кулдийских войск;
Джеймс Драммонд, родственник Камбера по женской линии и союзник во главе
отряда Драммондов, поддерживавших Синила; Бэйвел де Камерон, престарелый, но
не утративший мудрости архиепископ Энском и четыре его епископа, также
командующие войсками мирян; юный Эван Истмарчский, старший сын графа
Сайхира, приехавший ночью, чтобы говорить от имени своего отца и его
союзнической армии. В зале было еще около двадцати менее родовитых дворян,
которые сумели привести своих людей в Валорет.

Решения принимались быстро и единодушно. Джебедия, временами при помощи
Каллена, изложил все известное о военных силах Ариэллы и их расположении, не
упоминая источник этих сведений. Все тут же было внесено в карты. Совет
наметил встречные меры, и писцы принялись строчить приказы по армии. Солнце
едва поднялось к зениту, а приказы были уже подготовлены, утверждены
подписью послушного Синила, скреплены королевской печатью и разосланы в
войска. На закате армия выступала из Валорета, и участники совета поспешно
расходились, чтобы подготовить своих людей к походу. От всего этого у Синила
захватило ДУХ.

Он не был воином и никогда не хотел им стать, плохо понимал
происходящее. А приближенные суетились вокруг, то и дело испрашивали его
согласия по самым разным вопросам, отлично зная о неспособности своего
короля принимать решения и обращаясь только для вида.

Но даже неопытный глаз Синила заметил внезапные резкие изменения в
предполагаемом расположении войск Ариэллы. Само по себе изменение экспозиции
не вызывало удивления. Важно только, чтобы новая информация была достоверна.

Синила удивила безаппеляционность, появившаяся в голосах его
командиров. Они высказывались совершенно определенно, исчезли неуверенность,
опасения и сомнения, терзавшие их на том предыдущем заседании совета,
которое он почтил своим вниманием.

А теперь все сделалось слишком ясным для того, чтобы ставить вопросы,
задумываться, что будет, если действия станут развиваться не по плану. И это
его беспокоило.

Ариэлла была коварна. Даже если сегодняшняя информация была верна, что
кажется довольно вероятным, она может и переменить замысел. Женщины часто
так поступают. Или, да простит Бог, информация неточна или заведомо ложна.
Если любое из этих предположений-- истина, Джебедия и другие командиры
поведут армию Гвинедда к гибели. Синил, признаться, удивился, обнаружив, что
подобные вопросы волнуют его.

Когда последние приказы были подписаны и запечатаны, а большинство
военных разошлось готовиться к выступлению, он обратился к Рису. В делах
стратегии и тактики молодой Целитель разбирался ничуть не лучше короля, но
сегодня на совете был совсем на себя не похож. Всегда молчаливый и
незаметный, нынче он держался с достоинством, многозначительностью, во всем
поддержав остальных. Откуда вдруг эта самонадеянность?

-- Можно тебя на два слова, Рис?-- позвал Синил, когда тот оказался
возле его кресла.

Молодой Целитель приветливо улыбнулся.

-- Чем могу служить, Ваше Величество?

-- Ответь на несколько вопросов,-- произнес Синил, указывая на место
около себя.-- Сегодня утром все кажутся такими решительными, такими
всеведущими. С чего это вдруг?

Рис пригладил взъерошенные рыжие волосы и склонил голову.

-- Не знаю, что и ответить, Ваше Величество. Я не солдат, но
полководцам надлежит быть бодрыми. Это вдохновляет подчиненных.

Синил остался недоволен ответом, он откинулся в кресле и, прищурившись,
глядел на собеседника.

-- Мой скромный опыт подсказывает, что для предводителя
предпочтительнее трезвые оценки и суждения. Вчера отец Каллен упоминал о
вестях, ожидаемых вами. Похоже, вы рискнули поставить все на эту информацию.
Она в самом деле достоверна?

-- Те, кто искушен в военном ремесле, полагают, что да, Государь,--
выпалил Рис.-- А о чем отец Каллен говорил вам?

-- Что возможно получение каких-то известий. По правде говоря, он
высказался как-то туманно.

-- Понимаю.

Рис глядел под ноги, соображая, как выпутаться из этого разговора.
Синил подался вперед и положил руку на руку Целителя.

-- Рис, если ты хочешь помочь мне, говори без обиняков,-- тихо сказал
он.-- Что он имел в виду? Если должно было произойти что-то важное, тебе,
конечно, дали об этом знать.

-- Был... шпион, сир.

-- Шпион? За или против нас?

-- За. Он... добыл планы военной кампании Ариэллы и ночью доставил их.
Нам... известно, что сведения точны или были точны, когда попали к нему. Так
что теперь мы вынуждены действовать как можно быстрее, чтобы у нее не было
времени изменить стратегию и сообразить, что нам стало известно. Вот почему
выступление назначено на сегодня.

-- Шпион.-- Синил вновь погрузился в кресло, не сводя глаз с Целителя.
Встретив его взгляд, король смог прочесть в нем только горячее желание
ответить на любой вопрос монарха. Задумчиво пожевав губами, Синил неожиданно
почувствовал, что Рис что-то скрывает.

-- Продолжай. Почему ты замолчал? Рассказывай! Я не дитя и понимаю, что
шпионы приносят куда больше новостей.

Рис поднял рыжую бровь и оценивающе посмотрел на короля.

-- Не знаю, стоит ли говорить или нет, но рано или поздно вам,
Государь, все равно придется узнать. Как известно, когда Ариэлла бежала из
Гвинедда, она носила под сердцем, ребенка Имра. До нынешней ночи никто не
знал, что несколько месяцев назад она родила сына. Ребенок здоров и
подрастает.

У Синила пересохло во рту, он едва не бросился в детскую. Почему
ребенок кровосмесительницы растет не по дням, а по часам, тогда, как его
собственные дети...

Он тряхнул головой, заставив себя думать о том, что сообщил ему Рис
Турин. Если сын Ариэллы вырастет, то станет угрозой трону, даже если удастся
уничтожить его мать. Он старался внушить себе, что опасность ничтожна, но
ничего не получалось. Несмотря на свои увечия, его сыновья достойны жить, не
думая о войнах. В конце концов они наследуют престол. Несправедливо, если
этот щенок...

Пальцы сжались в кулак с такой силой, что ногти вонзились в ладонь и
выступила кровь. Синил грохнул кулаком о стол, Рис скривился. Король,
спохватившись, взял себя в руки и как ни в чем не бывало посмотрел на
Целителя.

-- Это плохая новость, но хорошо, что ты сообщил ее,-- мягко произнес
он.-- Что еще вы узнали?

-- Вероятно, Ариэлла осуществляет магические действия,-- ответил Рис.--
Мы уверены, что в непогоде, по крайней мере частично, повинна и она. Теперь
наиболее опытным из нас придется поломать голову над тем, как противостоять
этому...

-- Полагаю, под "опытными" ты подразумеваешь, дерини?

-- Другого способа справиться с Ариэллой нет.

Синил вздохнул, прикрыв глаза рукой и покачиваясь. Что ни говори, а
могущество дерини будет полезно в этой войне. Поняв это, он вздрогнул и
вспомнил о том, каким могуществом наделили дерини его самого,.. И вновь
содрогнулся, теперь от воспоминания, каким образом он использовал это
могущество накануне в гневном ослеплении. Ночная встреча с духовником
окончательно убедила его, что следует избегать использования деринийских
способностей, как бы ни было велико искушение. И все-таки что-то внутри
нашептывало ему, что уже на этой неделе предстоит обратиться к подарку
дерини.

Синил вышел из задумчивости и с удивлением отметил, что Рис успел
встать и откланяться. Кто-то подходил к креслу сзади; получив этот сигнал,
он тут же узнал-- приближаются королева и Эвайн. Приняв бесстрастный
монарший вид, он повернулся, убедился в правильности своей догадки, поднялся
и поклоном приветствовал дам.

Меган... Как она пугала Синила в первое время, да и сейчас вызывала
смущение. Когда она выходила замуж, ей не было и шестнадцати, теперь
семнадцать с небольшим, а она успела родить ему трех сыновей. Полтора года
супружества заметно изменили ее. Тоненькой большеглазой девушки, которую он
впервые увидел в день их свадьбы, больше не было.

Пшеничные волосы как прежде отливали золотом, веселые веснушки
по-прежнему осыпали вздернутый носик. Но бирюзовые глаза стали печальными, а
прекрасный лоб омрачали постоянные заботы. Отороченную мехом накидку из
шерсти бирюзового цвета она надела, чтобы порадовать его, он знал об этом.
Но в голубом обрамлении лицо выглядело еще более осунувшимся, а украшенный
драгоценными камнями чепец замужней женщины и королевы, скрывавший волосы и
уши, еще больше заострял подбородок.

Он знал, что не принес ей счастья. Его равнодушие и замкнутость
причиняли ей боль, большую, чем физические мучения. Синил сожалел об этом,
но не умел справиться с собой. Он просил бы прощения у королевы, но семейное
счастье означало отступничество от того, к чему Синил тянулся всем сердцем.

Он поцеловал ее руки, как всякий мужчина должен целовать руки своей