ты меня пугаешь.
происходившую в облике Мартина. Конечно, это была иллюзия, но весьма
страшная. Колени его медленно подогнулись, плечи сгорбились, словно под
тяжестью чудовищной мускулатуры, а руки вытянулись так, что пальцы почти
касались пола.
ставила его на один уровень с Раулем Сен-Сиром.
зубы. Веки постепенно опустились, и теперь он смотрел на мир маленькими
злобными глазками. Затем неторопливая гнусная ухмылка растянула губы
мистера Мартина.
ее в объятия и укусил за ухо.
Нет, нет, нет! Ник, погоди... Расторжение контракта. Мы должны... Ник,
куда ты? - Она попыталась удержать его, но опоздала.
мгновение он перемахнул через письменный стол Уотта, выбрав кратчайший
путь к потрясенному кинопромышленнику. Во взгляде Диди появилось легкое
удивление. Сен-Сир рванулся вперед.
он швырнул его в другой угол комнаты.
кулачками по его могучей груди. Впрочем, тут же спохватившись, она
принялась обрабатывать каблуками его ноги - с значительно большим успехом.
Сен-Сир, менее всего джентльмен, схватил ее и заломил ей руки, но тут же
обернулся на тревожный крик Уотта:
по-видимому, нисколько не ушибившись, сбил торшер и развернулся, как еж.
На лице его было неприятное выражение. Он встал, пригнувшись, почти
касаясь пола руками и злобно скаля зубы.
мистер Мартин, быстро теряя всякую связь с двадцатым веком. Вопрос этот
был чисто риторическим. Драматург поднял торшер (для этого ему не пришлось
нагибаться), содрал абажур, словно листья с древесного сука, и взял торшер
наперевес. Затем он двинулся вперед, держа его, как копье.
намерение в жизнь. Первый удар тупого самодельного копья поразил Сен-Сира
в солнечное сплетение, и режиссер отлетел к стене, гулко стукнувшись об
нее. Мартин, по-видимому, только этого и добивался. Прижав конец копья к
животу режиссера, он пригнулся еще ниже, уперся ногами в ковер и по мере
сил попытался просверлить в Сен-Сире дыру.
сработали мгновенно: кулак Мартина описал в воздухе дугу, и Уотт описал
дугу в противоположном направлении.
них, потом передумал и оценивающе посмотрел на Сен-Сира. Задыхаясь,
бормоча угрозы, проклятия и протесты, режиссер выпрямился во весь рост и
погрозил Мартину огромным кулаком.
Голдвин - Мейер" с Диди. В Миксо-Лидии...
разжал, улыбнулся, а затем, оскалив зубы, с голодным тигриным блеском в
крохотных глазках посмотрел на горло Сен-Сира.
он был всего только средневековым типом, куда более цивилизованным, чем
так называемый человек первобытной прямолинейной эры Мамонтобоя. И как
человек убегает от маленькой, но разъяренной дикой кошки, так Сен-Сир,
пораженный цивилизованным страхом, бежал от врага, который в буквальном
смысле слова ничего не боялся.
враг всегда бросался на Мамонтобоя, - и в результате он со всего маху
стукнулся лбом об стену. Как в тумане, он слышал затихающий вдали визг. С
трудом поднявшись, он привалился спиной к стене и зарычал, готовясь...
Диди...
все, что его окружало, опять приобрело четкие очертания. У окна Эрика
боролась с Диди.
распростертого на полу Толливера Уотта.
непривычно ходить не горбясь, но зато это помогало подавить худшие
инстинкты Мамонтобоя. К тому же теперь, когда Сен-Сир испарился, кризис
миновал и доминантная черта в характере Мамонтобоя несколько утратила
активность. Мартин осторожно пошевелил языком и с облегчением обнаружил,
что еще не совсем лишился дара человеческой речи.
силы. - Дай.
абажур.
понимаете, что вы натворили? Диди, не уходите от меня! Диди, не уходите,
мы вернем Рауля...
Эрика, продолжая держать вырывающуюся звезду.
всегда слушалась.
Контракт на десять лет! Посмотрите, вон он! - И киномагнат вытащил сильно
потертый по краям документ. - Только подпишите, и потом можете требовать
все, что вам угодно! Неужели вам этого не хочется?
из рук Эрики.
Извинитесь перед ним! Любой ценой - только верните его! А не то я... я не
аннулирую вашего контракта!
еще от чего-нибудь.
Толливер. Но я должна слушаться Рауля.
глазки, горевшие неудовлетворенной яростью, были устремлены на Диди.
Медленно его губы поползли в стороны и зубы оскалились.
рык дикого зверя.
Обернувшись, он ревниво покосился на дрожащего Уотта и кинулся к Эрике.
Через мгновение уже обе девушки пытались вырваться из его хватки.
Мамонтобой крепко держал их под мышками, а его злобные глазки поглядывали
то на ту, то на другую. Затем с полным беспристрастием он быстро укусил
каждую за ухо.
Немедленно отпусти нахалку, которую ты держишь под другой мышкой.
Мартина, как мокрая тряпка, и глядела на своего пленителя с рабским
обожанием.
она вновь устремила на Мартина боготворящий взгляд.
Он одобрительно ухмыльнулся Эрике. - Сильная подруга. Лучше.