повисла над кладбищем. Слышен был лишь напоминающий мягкое эхо далекий шум
ветвей. Вздохнул тогда Трурль, почесал в затылке, подумал, усмехнулся,
представив себе Клапауциуса, ошеломлением и стыдом которого предстояло ему
насладиться во время ближайшего визита, поклонился возвышению гробницы, а
потом повернулся и, веселый и безмерно собой довольный, помчался домой, да
так быстро, словно кто-то за ним гнался.