что не затрагивал еще ни один мужчина. О, я стыжусь, я стыжусь, Саталу!
быть, он не лжец и не трус. Откуда нам знать Может, он сказал правду. Как
нам знать, что случилось в мире, который мы потеряли так давно? И он очень
красив - и молод!
Кентона.
потянулся, потер глаза и схватился за весло.
привлекал ее. Может быть, слегка, но привлекал И если бы не был рабом - но
ведь он не всегда будет рабом - что тогда? Не такой тонкой нитью будет он
держать ее. Он рассмеялся, но негромко, чтобы не услышал Зачель. Сигурд с
любопытством взглянул на него.
наши цепи тоньше, пока мы не сможем их порвать.
помощь, чтобы уснуть. Острый взгляд надсмотрщика улавливал все хитрости
Сигурда, он постоянно следил за Кентоном и стегал его, если то сбивался с
ритма или позволял северянину брать на себя большую тяжесть. Руки Кентона
были в волдырях, каждая кость и каждая мышца болели, а мозг тупо дремал в
усталой голове. И так продолжалось пять следующих снов.
возникал в его мозгу. Половина гребцов находилась за линией, разделяющей
белую и черную палубы - ни Кланет с его свитой, ни Шарейн с ее женщинами
не могли пересечь эту границу. А Зачель расхаживал от одного края ямы до
другого; другие жрецы тоже, потому что он видел их. И хотя он не видел
внизу ни Кланета, ни Джиджи, ни перса, он не сомневался, что они тоже
могли бы пройти. Почему же тогда черные одежды не проберутся понизу и не
захватят розовую каюту? Почему Шарейн и ее женщины не спустятся в яму и не
устроят засаду черной каюте? Почему не пускают в ход свои копья, свои
стрелы - через яму в стаю черных жрецов?
заклятье. Умерший раб рассказывал ему, что он был на корабле с того дня,
как его спустили боги, и что всегда невидимый загадочный барьер отделял
одну половину корабля от другой. Ни копье, ни стрела, ни другой снаряд не
могли пересечь этот барьер, если не были посланы рукой бога или богини.
Есть и другие законы, говорил раб Сигурду. Ни Шарейн, ни Кланет не могут
покинуть корабль, когда он приходит в гавань. Женщины Шарейн могут. Черные
жрецы тоже, но ненадолго. Скоро они должны вернуться. Корабль тянет их к
себе. Что сними будет, если они не вернутся? Раб не знал, но сказал, что
это невозможно, корабль все равно притянет их.
корабль создали весьма практичные и эффективные божества они ничего не
упустили, ни малейшей подробности, подумал он насмешливо.
игры. Он подумал, сможет ли Шарейн свободно ходить по кораблю от носа до
кормы, когда он станет его хозяином. Думая об этом, он услышал рог Зачеля
и, довольный, погрузился в забвение, которое приносил сон.
удивительным чувством радости жизни, тело его, свободное от боли, стало
гибким и сильным. Он легко и сильно двигал веслом.
Кентон с отсутствующим видом кивнул, его обострившаяся мысль ухватилась за
проблему освобождения от цепей.
представиться ему и викингу шанс освободиться, если они не заснут?
лили свои смертоносные песни в уши моряков, посмевших приплыть в их
владения.
его охватило желание услышать песни сирен - но не остаться с ними. Как
приплыл он в их владения, залепил уши своих гребцов растопленным воском,
велел им привязать себя к мачте с открытыми ушами - и тога, проклиная
всех, стремясь разорвать путы, сходя с ума от желания прыгнуть в их белые
руки, он слышал их зачарованные мелодии - и благополучно уплыл от них.
корабля и нес его по мягким волнам. Скомандовали сушить весла. Кентон
склонился на скамье. Сигурд был в дурном настроении, когда он становился
молчалив, лицо хмурое, глаза устремлены вдаль, он полон мечтами о далеких
днях, когда его драккар бороздил Северный океан.
ноги, пальцы его, внешне бесцельно, начали отрывать нити, сминать их и
собирать в шелковые цилиндрики. Он продолжал работать, викинг не обращал
на него внимания. И вот он сделал две пробки. Зажал одну в ладони, потер
лицо и незаметно всунул пробку в ухо. Немного подождал, закрыл второе ухо.
Рев ветра превратился в громкий шепот.
уши. Теперь слышалось только слабое далекое бормотание. Удовлетворенный,
он сунул пробки за пояс.
ведра с водой, принесли им еду и питье.
пальцах шелковые цилиндрики. Быстро засунул их в уши. И расслабил все
мышцы. Монотонный звук рога превратился в еле слышное жужжание. Но даже и
теперь его охватывал сон. Кентон боролся с ним, отгонял сон. Жужжание
прекратилось. Он слышал, как рядом прошел надсмотрщик, посмотрел ему вслед
сквозь сомкнутые ресницы. Надсмотрщик поднялся на корму и исчез в каюте
Кланета.
перевернулся, опустил руку со скамьи, положил на нее руку и взглянул на
то, что находилось за ним.
ней черноволосая Саталу. Шарейн села, развязала свои волосы, распустила
золотое облако по плечам, сидела будто под ароматным шелковым
красно-золотым тентом. Шаталу приподняла золотистую прядь, начала
расчесывать ее.
Невольно он широко раскрыл свои, взглянул в ее полускрытые зрачки. Она
удивленно выдохнула, приподнялась, в изумлении смотрела на него.
голову, нарочито принюхалась.
- Она сморщила нос. - Да, я уверена. Как на старом базаре рабов в Уруке,
когда приводили новых рабов.
раб. Странный раб, который спит с открытыми глазами.
Каковы признаки раба?
госпожи.
этого нового раба они есть - во множестве.
самом деле едва слышал ее, упиваясь ее красотой.
носитель обещаний, надежда моего сердца, - вздохнула Шарейн. - Я открыла
ему свое сердце - в том сне, Саталу. Все сердце! А он ответил мне ложью, и
его обещания оказались пустыми, и мои девушки побили его. А теперь мне
кажется, что там сидит этот лжец и слабый человек из моего сна, и на спине
у него следы кнута, а руки у него в цепях. Раб!
ли раб, особенно молодой и сильный, разорвать свои цепи - ради меня?
розовые округлости грудей и бедер. Она широко раскинула сеть своих волос,
посмотрела сквозь них на него шаловливым взглядом. Прихорашиваясь,
выставила вперед розовую ногу, колено с ямочкой.
сомневайся. И потом...
как и раньше! - она усмехнулась и отвернулась.
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Влодавец Леонид
Посняков Андрей
Сертаков Виталий