но и убивает в конце концов. Какой чудовищный замысел! Нанять ни в чем не
повинных людей, опоить их зельем, превратив в грабителей и убийц, а потом,
когда они перемрут, забрать добычу! В жизни не слыхал ничего подобного. Я
думал, Безумному Богу служат фанатики, но оказывается, среди них есть
трезвый, холодный ум.
того, кто все это придумал. Возможно, только он знает, какая связь между
этим кораблем и Иссольдой.
посоветовал д'Аверк. - Течение все равно затянет нас в бухту, но прием
будет не слишком радушен, если туземцы увидят нашу эмблему. И еще: надо
придумать, что делать с этими сокровищами. Ведь мы теперь богачи.
наши, поскольку их владельцы мертвы. Кое-что мы возьмем себе, а остальное
отдадим какому-нибудь честному человеку, чтобы распределил между
родственниками и близкими безумных моряков.
побывали в Симферополе? - спросил Оладан.
провизию, снаряжение и коней, а остаток передали на хранение купцу,
которого все рекомендовали как самого честного человека в Крыму. Вскоре в
бухту приплелась потрепанная "Улыбающаяся девушка", и Хокмун поспешил
заплатить капитану Маусо за молчание о встрече с кораблем под черным
парусом. Забрав все свое имущество, в том числе седельную сумку с подарком
Ринала, герцог Кельнский поднялся на борт своего корабля в сопровождении
Оладана и Хьюлама д'Аверка. С вечерним отливом они вышли в море. Кориантум
остался у купца - набираться сил.
волнами, то попадая в мертвый штиль. По расчетам Хокмуна, они находились
поблизости от пролива, соединяющего Азовское и Черное моря, у берега
Керчи, где нанялся на судно Кориантум.
времени кашляя и жалуясь на скуку. Оладан проводил время в "вороньем
гнезде", обводя взглядом горизонт, а Хокмун расхаживал по палубе,
погруженный в раздумья. Он уже сомневался, что его решение было здравым.
"Напрасно теряем время, - с горечью думал герцог Кельнский. - Все равно
ничего не узнаем об Иссольде. Да и вряд ли это ее кольцо. Наверное, в
Камарге было изготовлено несколько таких колец..."
поднялся на палубу и стал всматриваться вдаль.
побежал к трапу, ведущему в средний трюм. Там, в темноте, они затаились и
стали ждать.
сапоги. Кто-то медленной, размеренной поступью прошел от кормы до носа и
обратно. Затем шаги стихли - видимо, гость вошел в каюту или поднялся на
мостик.
Незнакомец шел прямиком к люку среднего трюма.
постоял, нагнувшись над люком и вглядываясь в сумрак, потом стал осторожно
спускаться по трапу. Хокмун бесшумно двинулся вперед.
рукой за шею.
футов. У него была длинная борода, заплетенная в косы, и медный нагрудник
поверх рубашки из черного шелка. Удивленно крякнув, он круто развернулся
всем телом, едва не стряхнув Хокмуна. Силы он был недюжинной. Обхватив
толстыми пальцами руку Хокмуна, он почти освободился от захвата, но тут
герцог Кельнский позвал на помощь:
ногах.
Гранбретании он выглядел очень грозно. Острие его меча прижалось к горлу
пленника.
зол, чем испуган.
Они все пошли ко дну. Но перед этим успели рассказать нам о твоем гнусном
замысле.
корабле целая армия. Неужели вы надеетесь меня удержать?
решительности.
убивать. Не лгите, что сумели с ней...
маска повернулась к Хокмуну. - Ну что, поднимемся на палубу и доведем дело
до конца?
вопрос. - Скажи-ка, Шарагов, твои люди когда-нибудь захватывали девушек?
Шарагов засмеялся. - Нет, не удержите вы меня. И жить вам осталось не
больше часа. Скоро мои ребята заподозрят неладное.
потому ли, что им не понравилось бы содержимое трюмов?
разбойничает на море?
платят, чтобы я потрошил корабли и отсылал им добычу.
из них придумал этот план. Хотя, сказать по правде, я не знаю, зачем им
сокровища. - Он поднялся на ноги. - Ну, пошли. Забавно будет посмотреть,
что вы затеяли.
тремя длинными незажженными факелами. Д'Аверк подтолкнул Шарагова, и
капитан следом за Оладаном двинулся к трапу.
красивый трехмачтовый корабль.
к борту. Но Хокмун закричал, прижав к спине Шарагова острие меча:
этого выиграет?
зверочеловек раздал их своим спутникам.
кто-нибудь из нас опустит факел, оно загорится. Тогда и вам несдобровать.
сумасшедшие, как и те ослы, которых убили.
лебедку, откинул крышку и, прихватив конец троса, исчез внизу.
отражалось в его глазах, бросало багровые отблески на лицо.
стал вращать ворот лебедки.
лошадьми, Шарагов крякнул от изумления. Лошади испуганно и непонимающе