прежде не осознавал я так остро, какая ничтожная доля реальности
воспринимается человеческими чувствами; щелка толщиной в бритву, через
которую мы смотрим на множество сложных физических процессов, составляющих
наше окружение. Для меня лучше всего продолжать делать то, что я сейчас
делаю, укрываться за поворотом коридора. Но я не хотел продолжать. Я
напрягся, чтобы с воинственным кличем выскочить из-за поворота, готовый
увидеть бросок копья, услышать звон тетивы самострела.
руке, готовый встретиться со своим преследователем.
своим противником. Пробежал не менее половины пасанга, пока не
остановился, тяжело дыша, задыхаясь от ярости.
придут".
руке меч.
хлеба, жареного мяса, запах паги и вин, кожаной упряжи, запах масла,
которым я защищаю лезвие меча от ржавчины, запах зеленых полей и ветров,
но я никогда не считал обоняние чувством, равным зрению или осязанию. Но
ведь и это чувство готово предоставить человеку массу сведений, если он
хочет их получить.
запах, который я раньше никогда не встречал. Насколько я мог судить в то
время, это простой запах, хотя позже я узнал, что он состоит из комплекса
еще более простых составляющих. Я не могу описать этот запах, как
невозможно дать понять человеку, никогда не пробовавшему цитрусовых,
каковы они на вкус. Однако запах чуть кислый, он раздражает ноздри.
Отдаленно напоминает запах выстреленного патрона.
песню и чувствовал себя счастливым.
хлопнул в ладоши.
соломенном матраце у спального возвышения. Она вскочила так резко, что
ушибла колено о камень, и это ей не понравилось. Я хотел испугать ее до
полусмерти и был доволен результатом.
говорила правду.
осмотрел их. Потом начал тщательно обыскивать комнату. Хотя устройство
сенсоров и способ их применения мне были непонятны, но я думал, что в них
нет ничего загадочного, ничего такого, что нельзя было бы объяснить со
временем. Ничто не заставляло думать, что цари-жрецы - или царь-жрец -
некие непостижимые, неощутимые существа.
рассмеялся, Да, я унюхал царя-жреца или его принадлежности. Мысль эта меня
позабавила.
калечат людей. Неудивительно, что цари-жрецы скрылись за оградой в Сардаре
и позволили сказкам посвященных выстроить вокруг них стену ужаса,
неудивительно, что они скрывают свою природу и сущность, неудивительно,
что они так тщательно маскируют свои планы и цели, свои приспособления,
инструменты, свои ограничения! Я громко рассмеялся.
неизвестный луч проникает сквозь стены и дает изображение на отдаленном
экране, но я сомневался, чтобы такой сложный прибор, наличие которого
вполне вероятно у могущественных царей-жрецов, будет использован для
обычного наблюдения за помещениями.
коридорах, но эта лампа не горела. Это ошибка со стороны царей-жрецов.
Разумеется, прибор может находиться в любой другой лампе. Возможно, просто
одна из этих ламп, которые способны гореть годами, перегорела.
искрами. Пошел дым. Вика закричала и скорчилась у возвышения. Из
углубления, в которое была вделана лампа, свисали, обожженные и дымящиеся,
провода, блестящая металлическая диафрагма и коническое вместилище, в
котором могли располагаться линзы.
возвышению. Я нетерпеливо схватил ее за руку и вздернул на платформу. -
Смотри! - сказал я. Но она решительно не желала поднимать голову. Я
схватил ее за волосы, она закричала и подняла голову. - Смотри! -
воскликнул я.
ее рукой за волосы, склонился к ее лицу и поцеловал в великолепные губы, и
она беспомощно вскрикнула в моих объятиях и заплакала, но не
сопротивлялась.
радости, и мой поцелуй удивил ее, она не могла меня понять.
губам.
куполообразных выпуклостей, по три с каждой стороны портала. Конечно,
нехорошо их уничтожать: они так красивы.
за руку, державшую меч, но левой рукой я отбросил ее, и она упала на пол у
возвышения.
щелчок, как от взрыва раскаленного стекла; каждый раз мелькал поток ярких
искр. Сенсоры были разбиты, их линзы сломаны, в отверстиях видны были
комки спутанных, сплавленных проводов.
это осколки порезали мне лицо.
снова на меня, в глазах ее было удивление и страх.