до ближайшего угла, а там броситься бежать со всех ног.
убедился, что страхи его были напрасны. Ему впервые пришлось убить
человека, и за этот грех он расплачивался страхом, представляя полчища
мчавшихся по его следам агентов Кайтемпи, - в то время как охота даже не
началась. На перроне у барьера стояли двое полицейских, не проявляя ни
малейшего интереса к потоку пассажиров; они зевали от скуки, лениво
перебрасываясь фразами. Их взгляды равнодушно скользнули по лицу
проходящего мимо Моури.
внимания, но когда он появится с ним на улице ночного города, полиция
вполне может заинтересоваться, куда и зачем направляется прохожий с
чемоданом в столь поздний час.
хорошую память и любят поговорить. А на допросе в Кайтемпи даже самый
молчаливый из них станет весьма разговорчивым.
Радина?
выглядел усталым?
машамским акцентом.
решил дойти до дома налегке. Теоретически, чемодан мог спокойно оставаться
там в течение суток. Но если его обнаружат, то используют как приманку.
недоступного, у Кайтемпи имеются ключи от всех замков. Ее агенты могут
вскрыть и обыскать каждый почтовый ящик, каждую камеру хранения в радиусе
тысячи миль от места происшествия, если кому-то придет в голову, что это
поможет найти убийцу. Когда он вернется за чемоданом, нужно будет держать
ухо востро - не исключено, что около камер хранения случайно окажутся
несколько мускулистых ребят.
уже ярдов пятьсот, когда от темной стены на противоположной стороне улицы
выделились два полицейских.
Затем один перевел взгляд на сверкающее звездами ночное небо, оглядел
пустынную улицу и снова уставился на Моури.
сих пор?
разъехались. Так не повезло! - он сокрушенно вздохнул.
форме номер семь: угрожающе сузил глаза, выставил челюсть и заговорил
хрипловатым голосом. Иногда ему удавалось таким образом добиться
виноватого взгляда или, наоборот, выражения абсолютной - и потому крайне
подозрительной - невинности. Он был большим специалистом по части тактики
номер семь, постоянно тренировался на жене и репетировал в спальне перед
зеркалом.
любишь гулять по ночам и что-нибудь клеить на витрины и стены?
мне, делать нечего? Разве я похож на психа?
Но какой-то тип, ненормальный или совсем наоборот, начал развлекаться
такими делами.
люблю. Меня от них прямо трясти начинает. - Он сделал нетерпеливый жест. -
Если собираетесь делать обыск, то, может, приступим? У меня был тяжелый
день: устал, знаете ли, как собака и хочу поскорее домой.
второй даже не стал себя утруждать.
на неприятности. Идет война, понятно?
то, что предусмотрительно избавился от багажа. Если бы чемодан был при
нем, вряд ли бы удалось отделаться так легко. Если бы полицейские
попытались обыскать чемодан, ему пришлось бы предъявить реквизированное у
Салланы удостоверение. Но Моури не хотел с этим торопиться - пока убийство
Свинорылого не обнаружат и скандал не поутихнет.
постели, он еще раз внимательно рассмотрел удостоверение Кайтемпи. Это был
документ исключительной важности, и теперь Моури разрывался между двумя
противоречивыми желаниями: избавиться от него или поскорее использовать.
Империи, то удостоверение Кайтемпи, несомненно, может наводить ужас на
любой принадлежащей сири планете. Один вид крылатого меча заставит
девяносто девять процентов гражданского населения бухнуться на колени и
прославлять тайную полицию, зарывшись носом в грязь. В этом для "осы" и
заключалась ценность подобного документа. Однако Земля не снабдила Моури
подобным оружием - он сам добыл его. Очевидно, земная разведка не
располагала оригиналом такого удостоверения.
способны сделать дубликат чего угодно, кроме человеческой жизни; да,
пожалуй, и с нее могут снять копию. Возможно, там нуждаются в этом
удостоверении. Ведь таким документом можно снабдить каждую "осу" и спасти
многих разведчиков, обреченных в иных обстоятельствах на мучительную
смерть.
начальства равнозначно потере ферзя в шахматной партии. Он долго
колебался, но перед тем, как заснуть, все же решил в первое же посещение
пещеры отправить подробный отчет о своих успехах и уникальном документе,
который ему удалось добыть. Пусть Земля решает, что с ним делать.
делая вид, что встречает кого-то. Придав лицу слегка утомленное, скучающее
выражение, он внимательно изучал обстановку. Пятьдесят или шестьдесят
пассажиров, с таким же безразличным и утомленным видом, находились
неподалеку от камер хранения. Казалось, за камерами никто из них не
наблюдал. По вокзалу болталась дюжина типов весьма мускулистого сложения,
в манерах которых проглядывало нечто официальное; однако они, в основном,
следили за пассажирами на перроне.
вставил ключ в скважину, жалея, что не имеет третьего глаза на затылка
Открыв дверцу, Моури вытащил чемоданчик и оглянулся. В этот момент, держа
в руках улики своего преступления, он чувствовал себя крайне неуютно. Если
что-то должно произойти, то именно сейчас. Тяжелая лапа опустится на его
плечо, раздастся торжествующий рев, и люди с хищным оскалом и
безжалостными глазами сомкнутся вокруг него...
как лисица, заслышавшая вдали лай гончих. За вокзальными воротами он
вскочил в рейсовый автобус и забился в угол, бросая по сторонам
осторожные, внимательные взгляды.
шел по его следам, и люди Кайтемпи все еще безуспешно обшаривают Радин, не
имея ни малейшего представления, где продолжать поиски. Но Моури не мог
успокоиться, опасаясь недооценить их профессонализм. Оставался один шанс
из тысячи, что он ничего не заметил и привел их прямиком к камере, что его
решили оставить на свободе, надеясь выйти на остальных членов мифической
Партии Свободы Сириуса.
за пролетавшими мимо динокарами и даже за небом, словно ожидал, что над
автобусом с минуты на минуту зависнет полицейский вертолет. Он
пересаживался раз пять, протащил чемодан по темным закоулкам, по проходным
дворам и галереям трех универмагов, которые покидал через незаметные
боковые выходы.
тогда он отправился домой, засунул кейс под кровать и глубоко, облегченно
вздохнул. Его предупреждали, что деятельность разведчика способна
доставить массу сильных впечатлений. Похоже, так оно и есть.
машинку. Остаток этого дня и весь следующий он прилежно трудился, печатая
краткие послания на фирменных бланках Кайтемпи. Моури не боялся оставить
на письмах отпечатки пальцев; их подушечки были обработани особым
способом, так что на бумаге не обнаружат ничего, кроме расплывчатых
неясных пятен.
Доставалов Александр
Орловский Гай Юлий
Корнев Павел
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Корнев Павел