уверенность в правильности принятого решения. Сейчас ему предстояло
узнать, было ли оно таковым.
верилось, что через считанные минуты все выяснится. Эта мысль вызвала в
груди щемящую боль, и Харпур на миг остановился, чтобы перевести дыхание.
В конце концов, какая разница? Не он создает законы - откуда это чувство
личной причастности?
Именно он, а не некое абстрактное воплощение правосудия вынес приговор
Эвану Рэддолу - и потому остался работать вопреки советам врачей. Если
совершена ошибка, он не имеет права уйти в кусты. Ему держать ответ.
улицы необычно оживлены для позднего вечера. Центр был буквально забит
иногородними машинами, а тротуары переполнены пешеходами, причем, судя по
тому, как они глазели по сторонам, - не местными жителями. В густом
воздухе плыл запах жарящихся бифштексов.
людской поток движется к полицейскому управлению. Люди не изменились с тех
пор, как их притягивали арены, гильотины и виселицы. И пускай не на что
смотреть - зато они рядом с местом происшествия, и одного этого
достаточно, чтобы насладиться извечной радостью продолжающейся жизни в то
время, как кто-то только что свел с ней счеты. Опоздание на пять лет
значения не имело.
помещение. Там стояли только записывающая аппаратура и шесть кресел с
шестью парами специальных биноклей - для правительственных наблюдателей.
было только узнать результат - а потом долго-долго отдыхать. Мелькнула
мысль, что он ведет себя совершенно неразумно - вылазка к полицейскому
управлению требовала большого напряжения и таила для него смертельную
опасность, - и все же он не мог поступить иначе. "Я виновен, - внезапно
подумал Харпур, - виновен, как..."
пробиваться сквозь изматывающую толчею. Вскоре впитавшая пот одежда так
сковала движения, что он едва отрывал ноги от земли. И в какой-то момент
этого долгого путешествия возник крадущийся по пятам скорбный друг с
раскаленной добела иглой.
пришел слишком рано - оставалось по меньшей мере полчаса. Он повернулся и
начал двигаться к противоположной стороне площади, когда его настигла
боль. Один точный укол, и Харпур пошатнулся, судорожно хватаясь за воздух.
смотревшему тривизионную передачу. Пытаясь удержаться на ногах, Харпур
сорвал с него очки-приемники. В стеклах, словно зарево далеких костров,
полыхнули крошечные картинки, из наушника выплеснулась музыка.
рванулся вперед. "Меня не должны узнать", - панически пронеслось в голове.
Он зарывался в толпу, теряя направление, но через несколько шагов игла
вновь настигла его, вошла до самого конца. Площадь угрожающе накренилась,
и Харпур застонал. "Не здесь, - взмолился он, - не здесь. Пожалуйста".
под боком, и одновременно бесконечно далеко, звонко и беспечно рассмеялась
невидимая женщина. На краю площади боль вернулась еще более решительно -
один укол, второй, третий. Харпур закричал, ощутив, как сжимается в спазме
сердце.
Харпур поднял глаза на смуглого юношу. Красивое, озабоченное лицо,
видневшееся сквозь красноватую пелену, казалось странно знакомым. Харпур
силился заговорить.
помощь.
Затем громче: - Но если ты не слыхал о Рэддоле, что тебе здесь делать?
второй разводя прижатые друг к другу тела. Харпур пытался помочь, но
чувствовал, как бессильно волочатся по асфальту ноги.
из магазина.
но не имел времени об этом думать.
Обойдемся без "скорой". Я приду в себя, если доберусь домой. Поможешь мне
взять такси?
старого дома. За время поездки из города влажная от пота одежда стала
липко-холодной, и Харпура била дрожь.
полночь - значит, уже не существует никакой тайны, ни малейшего сомнения в
том, что же произошло пять лет назад на детской площадке. Он снял трубку и
тут услышал, как ходит наверху жена. Харпур мог набрать любой из
нескольких номеров и выяснить, что показало медленное стекло, но
обращаться в полицию или муниципалитет было выше его сил. Он позвонит Сэму
Макнамаре.
уже все знает. Харпур попытался набрать номер дежурной комнаты, но пальцы
не слушались, сгибались от ударов по кнопкам, и он сдался.
выглядишь... Я немедленно вызову доктора Шермена.
месту подумал он. - Как правило, это единственное, что остается старику".
набери-ка номер на этом чертовом телефоне.
промолчала.
Вы, должно быть, слышали новости по радио.
перед сном поинтересоваться у кого-нибудь и вспомнил твой номер.
да, впрочем, вы-то знали все с самого начала.
слезами.
законов, Сэм. Они даже не решают, кто виновен, а кто нет. Что касается
меня, наличие необычного стеклышка не имело ровно никакого значения.
звучало чуть ли не отчаяние.
молит его. "Теперь это не играет роли, - подумал он. - Утром я выйду в
отставку и вновь стану человеком".
засну спокойно. Устраивает?
снизойдет покой.
судя по пробивающейся из-под двери библиотеки полоске желтого света, Эстер
еще не легла. Читала они не много, отдавая предпочтение телевидению, но
любила сидеть в коричневом уюте библиотеки - скорее всего, подозревал
Гаррод, потому что это было единственное помещение, которое он не тронул
при реконструкции дома, когда пять лет назад купил его. Эстер свернулась
калачиком в высоком кожаном кресле; телевизионные очки закрывали ее глаза.