трапезная опустела, Хиссуне и другие приближенные собрались в унылой
приемной. Через некоторое время пришла весть, что Лорду Валентину стало
лучше, а они все должны оставаться здесь и ждать дальнейших указаний.
Затем их по одному начали вызывать к Короналу - сначала Тунигорна, затем -
Эрманара, Асенхарта, Шанамира, остальных, пока Хиссуне не остался один,
среди нескольких телохранителей и захудалых чиновников. Он не испытывал
желания спрашивать у кого-либо из них, что делать дальше; но уйти не
посмел, и ждал, изнывая от неизвестности.
его мысленным взором вставала одна и та же картина: начинающий падать
Коронал, и он с Лизамон Хултин, разом вскочившие со своих мест, чтобы
подхватить его. Ему никак не удавалось избавиться от воспоминаний об
ужасной развязке банкета: растерявшийся, жалкий Коронал, с трудом
подбирает слова, но так и не сумев подыскать нужные, шатается, качается,
падает...
глупейшим образом. Одна из истин, усвоенных Хиссуне за годы работы в Доме
Записей во время тайных исследований мнемограмм в Считчике Душ, состояла в
том, что в человеке, который носит корону звездного огня, нет ничего
сверхъестественного. И вполне вероятно, что в тот вечер Лорд Валентин,
которому явно не очень нравилось в Лабиринте, позволил себе обильными
возлияниями облегчить эту участь и оказался в хмельном тумане, когда
подошла его очередь выступить с речью.
наваждения Коронала, и не поверил словам Лорда Валентина, хотя тот сам об
этом упомянул. Во время произнесения речей он пристально наблюдал за
Короналом, и тот вовсе не выглядел пьяным, а наоборот - казался радостным,
оживленным. А потом, когда маленький вроон-чародей вывел Лорда Валентина
из беспамятства прикосновением щупалец, Коронал имел несколько неуверенный
вид, вполне естественный для человека после обморока, но, тем не менее,
сохранял ясность ума. Никому не удалось бы протрезветь так быстро. Нет,
подумал Хиссуне, вино ни при чем, здесь что-то другое, какое-то
чародейство, тайное послание, завладевшее душой Лорда Валентина в самый
неподходящий момент. Ужасно, просто ужасно.
Когда он приблизился к двери, украшенной искусной резьбой, сверкающей
ослепительными звездными огнями и королевскими монограммами, она
открылась, и появились Тунигорн с Эрманаром, оба усталые и угрюмые. Кивнув
ему, Тунигорн небрежным движением пальца подал знак стражникам у двери
пропустить Хиссуне.
дерева цвета крови. Крупные, с шишковатыми пальцами ладони Коронала
опирались на стол, как бы помогая Лорду сохранять равновесие. Бледное
лицо, блуждающий взгляд, поникшие плечи...
тарелке. Казалось, Лорд Валентин не замечает его. В комнате находились
Тисана, старая толковательница снов. Слит и вроон, но все они молчали.
Хиссуне смешался. Он не имел ни малейшего представления, как подобает
обращаться к утомленному Короналу. Следует ли в этом случае выразить
искреннее сочувствие или притвориться, будто все в порядке и монарх
пребывает в добром здравии? Хиссуне сделал знак звездного огня и, не
получив ответа, повторил его. Он чувствовал, как горят у него щеки.
не удалась. Как ни странно, но чем чаще он видел Коронала, тем сложнее
было ему вести себя с Лордом Валентином. Он и сам не понимал, в чем тут
дело.
туманившая его неподвижный, словно остекленевший взгляд, пугала, и все же,
как с изумлением заметил Хиссуне, Лорд Валентин вытащил себя из состояния
крайнего изнеможения, подобно человеку, который сорвался с края обрыва, но
вцепился в лиану и выбрался по ней на безопасное место, выказав при этом
необъяснимую силу. Ему удалось даже показать ясно различимое королевское
достоинство, привычку повелевать. Новоприобретенное благоговение не
помешало Хиссуне задуматься над тем, нет ли тут какого-нибудь трюка,
которому учат на Замковой Горе кандидатов в Короналы...
бояться меня. Мне слишком много предстоит сделать. И тебе тоже. Когда-то я
считал, что ты совершенно свободен от благоговейного трепета передо мной.
Я ошибался?
кажется, устал... эта ночь была такой необычной для меня, для вас, для
всех...
бываю, у меня пропадает ощущение времени.
ночь! - Лорд Валентин негромко рассмеялся. - Но ведь в Лабиринте всегда
немного за полночь, верно, Хиссуне? О Дивин, как мне хочется вновь увидеть
солнце!
поздно, а еще так много дел...
оправившись, Валентин сказал: - Тогда к делу. Во-первых, выражаю тебе
признательность. Я бы сильно расшибся, если бы ты не подхватил меня. Ты,
наверное, рванулся ко мне еще до того, как я начал падать, да? Неужели так
бросалось в глаза, что я вот-вот опрокинусь?
последствий... э-э-э-э...
- совсем другое, и я, кажется, до сих пор не могу сказать, в чем разница.
Это было темное видение, мой мальчик: увы, не первое. Предзнаменования
вызывали беспокойство. Пахнет войной.
уродливым: оно пронеслось по воздуху, будто какое-то мерзкое жужжащее
насекомое, занятое поисками жертвы. Война? Перед глазами Хиссуне возникла
картина восьмитысячелетней давности из капсулы с воспоминаниями, найденной
им в Считчике Душ: голые холмы далеко на северо-западе объяты пламенем,
небо черное от густых клубов поднимающегося к нему дыма, - последняя
вспышка продолжительной войны Лорда Стиамота против метаморфов. Но это
происходило в древности. В течение всех последующих веков войн не было, не
считая войны за реставрацию. Но в той войне, благодаря Лорду Валентину,
питавшему отвращение к насилию, едва ли имелись жертвы.
Маджипуре не бывает войн!
начнется, от нее не спрячешься, клянусь Леди!
враг?
оторваны от реальности, что неспособны это уяснить?
Изменяющих форму! Уж не думал ли ты, что нам удастся навечно удержать их в
загоне? Клянусь Леди, заваруха начнется довольно скоро!
Глаза Слита сверкали. Казалось, он чуть ли не рад такому развитию событий.
никакого смысла. Чтобы кучка метаморфов выступила против двадцати
миллиардов жителей Маджипура? Однажды они уже затевали войну и проиграли
ее, и как бы они нас ни ненавидели, не думаю, что они решатся повторить
свою попытку.
Валентина? Что это, если не объявление войны? Эх, мальчик, мальчик,
ничего-то ты не знаешь! Метаморфы в течение веков плетут против нас козни,
и вот наступило их время. Сны самого Коронала служат тому подтверждением!
Клянусь Леди, Короналу снится война!
и тебе это известно, - произнес Коронал бесконечно усталым голосом.
глаза блестели, а руки проделывали быстрые, ловкие, навязчивые движения,
Лондон Джек
Корнев Павел
Мацумото Сэйте
Ильин Андрей
Маккарти Кормак
Лондон Джек