светлячки. Со стороны ручейка в лощине доносилось пение цикад и
кваканье лягушек. Откос позади харчевни "Черное Дерево" был завален
мусором. Черные кучи на еще более черном фоне. Дьюан расстегнул
ширинку и помочился, прислушиваясь как звенела струя, ударяясь о
что-то металлическое. Из освещенного окна донесся чей-то низкий смех и
Дьюан узнал голос своего отца, забавляющего посетителей очередной
байкой.
тот был пьян. Обычно веселые, они превращались в злобные и мрачные, и
граничили с цинизмом. Дьюан знал, что отец считает себя неудачником.
Несостоявшийся выпускник гарварда, несостоявшийся инженер, фермер,
изобретатель, бизнесмен. Несостоявшийся муж и несостоявшийся отец.
Вобщем Дьюан был с ним согласен, разве что считал, что к последнее
обвинение суд мог бы исключить.
оставил открытой, чтобы выветрился запах виски. Он знал, что бармен
выставит Старика вон, когда тот начнет буянить. И так же хорошо он
знал, что придется посадить отца на заднее сиденье, чтобы он не мог
хвататься за руль, и потом он, Дьюан, одиннадцать лет исполнилось
прошлым мартом, ученик с коэффициентом умственного развития 160, что
выяснилось стараниями дядюшки Арта, возившего его в Иллинойский
Университет две зимы назад, чтобы проверить, Бог знает зачем, этот
показатель, так вот он отвезет отца домой, уложит в кровать,
приготовит ужин и пойдет в сарай посмотреть, нет ли там запасных
частей к Джону Диру.
через два холма, мимо кладбища, мимо усадьбы дяди Генри, который
приходился дядей Дейлу, затем свернул на дорогу номер шесть, ведущую к
ферме; затем он уложил храпящего старика в постель и поставил новый
распределитель прежде чем приготовить гамбургер. Но он был удивлен
тем, что уснул, не вынув наушники приемника из ушей.
одеяла и нескольких корзин. На самом деле все было отнюдь не так
трагично, как это возможно звучало. Зимой на втором этаже было слишком
холодно и пусто, и сам Старик тоже уже не спал в той комнате, где
когда-то спали они с мамой. Он переехал на кушетку в гостиную, а Дьюан
- в подвал, из-за горелки там было тепло, даже когда в самую непогодь
по пустынной равнине завывали ветры. К тому же там имелся душ, и Дьюан
перетащил в подвал свою кровать, шкаф, фотолабораторию, рабочий стол и
электронику.
раньше слушал его, но уже несколько лет как бросил.
наушники, радиодетали от Хита, усовершенстованные консольные
приемники, коротковолновый радиоприемник и даже новая модель
транзистора. Дядя Арт полагал, что Дьюан собирается стать
радиолюбителем, но такого рода деятельность Дьюана совершенно не
интересовала. Он не хотел передавать, он хотел _слушать_.
антенной, свисающей из окна. Дьюан слушал станцию Пеории, и Демойн, и
Чикаго, и большие станции из Кливленда, Канзас сити, конечно, но
больше всего он получал удовольствие, слушая самые далекие станции. Он
наслаждалсся шепотами из Северной Каролины, Арканзаса, Толедо,
Торонто, а иногда, когда ионное покрытие было в хорошем состоянии, а
солнечная активность не вызывала магнитных бурь, до него доносилось
неразборчивое бормотание на испанском и медленные алабамские тоны,
звучащие почти как иностранный язык, позывные калифорнийской станции
или приемные сигналы Квебека. В самой глухомани Иллинойса Дьюан слушал
спортивные новости, смежив веки и воображая футбольные поля, столь же
зеленые, насколько красной бывает кровь в артериях человека, и слушал
музыку, он любил классическую музыку, любил бигбенд, но гораздо больше
джаз, но больше всего Дьюан любил передачи типа "звоните - отвечаем",
когда терпеливые, невидимые хозяева ожидали звонков бесплотных
слушателей и их сумбурные, но горячие объяснения.
звездам космического корабля, уже отделенного от земли многими
световыми годами, неспособного повернуть назад и обреченного на вечный
полет. Неприсобленный даже на то, чтобы успеть достичь места
назначения за время человеческой жизни, но все еще связанный с землей
аркой электромагнитных излучений, проникающих сквозь луковую шелуху
старых радиопередач, путешествующий назад во времени, когда он летел
вперед в пространстве. Летел, слушая голоса, чьи обладатели давно
умерли, возвращаясь назад, к изобретению радио Маркони и потом к эпохе
полного молчания.
столе, на своем месте. Перед тем как заснуть, он проверял новый набор
от Хита.
странно бесполо. Тон был искажен расстоянием, но оставался таким же
чистым, какими были звезды, которые он видел на ночном небе, когда шел
сюда из сарая.
Голос звучал не из них. Казалось, он раздается из-под кровати, из
темноты позади труб отопления, из шлакоблочных стен.
как называла его мать, когда была жива, он не имел понятия. Дьюан
пробежал пальцами по шнуру наушника, нащупал холодный на ощупь
переключатель, лежавший на одеяле, куда он его забросил, выдернув из
приемника.
Жди нас, мой дорогой.
дернул за него и включил свет.
радиоприборов не работал.
бейсбол с самого завтрака, и теперь, к полудню они уже были покрыты
плотным слоем пыли, которая, смешавшись с потом, образовала на их
лицах и шеях коричневую, словно выпеченную корочку. Вот тогда-то Дейл
и почувствовал приближение Смерти.
и второй базой. - Что _это_ такое?
и принюхался.
соединяла городской стадион с Первой Авеню. Это даже нельзя было
назвать вонью, это было зловоние, смрад трупов, брожение газов,
вызванных бактериями, кишащими в мертвых желудках - и он приближался.
- _Ф-ф-ф-ф-фу_, - послышался голос Донны Лу Перри с подушечки питчера.
Продолжая держать мяч в правой руке, она поднесла к лицу бейсбольную
перчатку и зажала ею нос и рот, потом повернулась и посмотрела в ту