меня. Разбуди меня сразу же, ты слышал?
до того, как вернулись остальные. Он никогда не забывал об этом. И после
этого было не много случаев, когда он будил ее и она выскальзывала, без
слов, чтобы вернуться через несколько часов; потом, когда он понял, что
звали не его, он их больше не чувствовал.
вездесущ, наказывая работников сцены и людей, ухаживавших за животными,
смельчаков и водителей своим оружием - своим презрением, которое он
демонстрировал открыто, как обнаженный меч.
Зина тоже, в каких-то мелочах. А Горти не менялся совсем.
перчатками. Его терпел Людоед, который сдерживал свое презрение говоря:
сказать. Но остальные любили Горти-Малышку, искренне и небрежно, как это
свойственно карнавальщикам.
платформе, с пресс-агентами и бегающими по небу лучами прожекторов,
танцевальными павильоном и сложными эпициклическими каруселями.
Общенациональный журнал напечатал о них большую статью с иллюстрациями,
особо выделяя "Странных Людей" (выражение "Выставка Уродов" было
непопулярно). Теперь здесь был пресс-офис, и были менеджеры, и ежегодные
повторные заказы от больших организаций. Была система громкоговорителей на
платформах для выступлений и более новые - не новые, а более новые -
трейлеры для сотрудников.
степени просто присутствовал для тех, кто работал на площадке. В
журнальных статьях он был "партнером", если его вообще упоминали. У него
редко брали интервью и никогда не фотографировали. Он проводил свое
рабочее время со своими сотрудниками и расхаживая по площадке, а свое
свободное время со своими книгами и своей передвижной лабораторией и
своими "Странными Людьми". Рассказывали истории о том, что его видели в
темные предутренние часы стоящим в темноте, заложив руки за спину и
ссутулившись, и смотрящим на Гоголя в его баке, или всматривающимся в
двуглавого змея или лысого кролика. Сторожа и смотрители животных знали,
что в такое время от него лучше держаться подальше; они молча отходили в
сторону, качая головами, и оставляли его одного.
черноту снаружи. Она подошла к креслу из хрома и пластика возле его стола
и села в него с ногами, прижав пальцы халатом.
ты его любишь.
шкатулку из красного дерева и вынул из нее бархатную подставку. - В
основном молодые.
управляться - но они не много умеют делать. Иногда я думаю зачем я этим
занимаюсь.
глубоких глазницах, но она не была уверена. Он сказал:
кристаллов, тускло мерцая. Они были только что очищены от слоя пыли,
похожей на засохшую грязь, которая всегда покрывала их, когда их находили
- слоя, который делал их похожими на комья земли и на обычные камни. Они
были не совсем прозрачными, однако ядро мог увидеть человек, который знал
какую внутреннюю колеблющуюся тень искать.
проворчал и она встретилась с ним взглядом.
очень живой. - Он взял его у нее и посмотрел на него, сузив глаза. Удар
ненависти, которой он направил на него заставил Зину вздрогнуть.
с другими. - Если бы я только мог понять как они думают, - сказал он. - Я
могу причинить им боль. Я могу направлять их действия. Но я не могу
разговаривать с ними. Но когда-нибудь я узнаю...
один из его приступов ярости? Ему пора бы уже было...
потянулся. Она могла слышать как хрустнули его плечи.
шепота. - Пока что описывая их я смог приблизиться только к этому. Они
видят сны.
не мысли и не тени, не картины и звуки, как наши. Они видят сны во плоти и
крови, дереве и кости. А иногда их сны не закончены, и поэтому у меня есть
кот с двумя ногами и безволосая белка, и Гоголь, который должен был быть
человеком, но у него нет рук, нет потовых желез, нет мозга. Они не
закончены... им всем не хватает муравьиной кислоты и ниацина, среди прочих
вещей. Но - они живые.
глаза блеснули под насупленными бровями.
что вынужден полагаться на тебя - вынужден разговаривать с тобой. Но
иногда мне нравиться то, что ты делаешь. Мне нравится, что ты сказала
пока. Я не знаю, как кристаллы осуществляют свои мечты - пока.
в нем не было никаких эмоций, но продолжал, ровным тоном: - Поговори с
птицей и попроси ее понять, что башня высотой в тысячу футов - это
завершенная мечта человека, или что набросок художника - это ее часть.
Объясни гусенице структуру симфонии - и мечту, которая стала ее основой. К
черту структуру! К черту способы и средства! - Его кулак обрушился на
стол. Зина молча убрала свой стакан с вином. - Как это происходит неважно.
Почему это происходит неважно. Но это происходит и я могу управлять этим.
- Он сел и сказал Зине, вежливо:
думают способами, которые совершенно чужды нашим. Они находятся на этой
земле сотни, тысячи лет... комья земли, галька, обломки камней... думая
свои мысли по-своему... не стремясь ни к чему, чего хочет человечество, не
беря ничего, в чем человечество нуждается... ни во что не вмешиваясь,
общаясь только с подобными себе. Они обладают могуществом, о котором ни
один человек и не мечтал раньше. И я хочу его. Я хочу его. Я хочу его, и я
собираюсь его получить.
которую я не понимаю. Они умирают парами и я их выбрасываю. Но
когда-нибудь я заставлю их отдать мне то, что я хочу. Я делаю совершенную
вещь - мужчину или женщину... человека, который сможет общаться с
кристаллами... который сделает то, что я захочу.
боль. Вспышки, осколки мысли. Годами я пронзаю их, и за каждую тысячу
ударов, которые я им наношу, я получаю фрагмент. Я не могу выразить это
словами; это вещь, которую я знаю. Не в деталях, не вполне ясно... но есть
нечто особенное во сне, который осуществился. Он не оказывается такой, как
Гоголь или Солум - незавершенным или неправильно сделанным. Он больше
похож на то дерево, которое я нашел. И такая завершенная вещь возможно
будет человеком, или похожа на него... и если она существует, я могу
управлять ею.
время. Он начал открывать ключом глубокий нижний ящик стола. - Я продал ее
в журнал - один из этих литературных ежеквартальных обзоров. Статья была
чистым предположением, для всех намерений и целей. Я описал эти кристаллы
со всех точек зрения, только не сказал, как они выглядят. Я
продемонстрировал возможность других, чуждых форм жизни на земле, и как
они могут жить и расти вокруг нас и мы не будем об этом знать - при
условии, что они не будут с нами конкурировать. Муравьи конкурируют с
людьми, и сорняки конкурируют, и амебы. Эти кристаллы нет. Они просто
живут своей собственной жизнью. Возможно у них есть коллективное сознание,
как у людей - но если оно и есть, они не пользуются им для выживания. И
единственным свидетелем их существования, которое есть у человечества,
являются их сны - их бессмысленные, неоконченные попытки скопировать живые
существа вокруг них. И каким как ты полагаешь было ученое опровержение,
вызванное моей статьей?
Херберт Фрэнк
Каргалов Вадим
Панов Вадим
Быков Василий
Куликов Роман
Володихин Дмитрий