Чтение 11–й страницы книги ~Витки~

вспоминая с каждой секундой все больше и больше.

Зачарован я был и явной переменой в нем - переменой к худшему. Вместе
со слабым запахом спиртного от него, казалось, исходило само Зло. И, как
ни странно, я был рад, потому что это означало, что я не ошибался, что я
не сошел с ума и дело не кончено.

Вагончик не двигался, стоял с открытыми дверями. Тогда я не придал
этому значения.

- Как дела на рынке энергии? - спросил я, потому что он был членом
нашей группы, это я знал точно, хотя роль группы до сих пор представлял
весьма туманно. Интересно, чем именно занимался Мэтьюс...

А потом я вспомнил - когда на себе почувствовал род его занятий. У
меня внезапно перехватило дыхание, в груди разлилась боль, отдающая в
левую руку.

...Однажды, давным-давно, я отправился с Малышом Уилли в его
квартиру. Там мы провели вечер, принимая на себя "заряд" целой бутылки
очень мягкой "белой молнии". Прямо на виду на маленьком столике у окна
лежала Библия, совершенно неуместная при нынешней его работе. Она была
раскрыта на псалме 109, почти полностью подчеркнутом. Позже, когда нас
обоих уже порядком развезло, я спросил его о днях проповедничества:

- Сколько в том было трюков и обмана? Ты действительно верил в то,
что говорил?

Малыш Уилли опустил стакан и поднял глаза, пригвоздив меня их
ацетиленовой голубизной, которая так хорошо смотрелась с экрана.

- Верил, - ответил он просто. - Клянусь, вначале я был полон огня
господня. И только для бога хотел покорять души. Я верил. Я надрывался, я
читал из священного писания и потрясал Библией. Я был ничуть не хуже Билли
Грэхема, Рекса Хамбарда... Любого из них! Даже лучше! Когда я молил об
исцелении и видел, как калеки отбрасывают костыли и идут, как прозревают
слепые, я знал, что осенен благодатью, и я верил. - Он отвел взгляд в
сторону. - А однажды я разозлился на газетчика, - медленно продолжил Малыш
Уилли. - Я его прошу отойти - он стоял у меня на пути, - а тот ни в какую!
"Черт побери! - подумал я. - Чтоб ты сдох, ублюдок!" - Малыш Уилли вновь
замолчал. - А он так и сделал - свалился и отдал концы. Доктор сказал -
сердечный приступ. Но газетчик был молодым крепким парнем, а я-то знал,
что желал ему в глубине души. И тогда я стал думать: ведь не пойдет же
господь на такое для своего слуги? Исцеление - безусловно, ради спасения
душ. Но убийство?.. Я стал думать: может сила моя проистекает не от
господа, и ему все равно, как я ей пользуюсь. Ему все равно, проповедую я
или нет. Не святой дух движет мною, вызывая исцеления, а нечто внутри меня
самого, что может лечить, а может и убивать. Тогда-то я и начал блудить, и
пить и все остальное. Тогда-то и появились обман, и грим, и телевизионные
камеры, и подсадные утки в толпе лжесвидетельств... Я утратил веру.
Существуем лишь мы, животные, растения и камни; больше никого. Смысл жизни
в том, чтобы урвать побольше да поскорее, ибо дни сочтены, и время бежит
быстро. Бога нет. А если и есть, меня он уже не любит.

Малыш Уилли залпом выпил, вновь наполнил свой стакан и заговорил на
другую тему. С тех пор мы с ним общались только по делу.

...А делом его было убийство. Инфаркт, кровоизлияние в мозг -
естественные причины смерти. Сила в нем была. Думаю, он ненавидел себя и
вымещал ненависть на людях. За деньги "Ангро". А теперь он сжимал мое
сердце, и в считанные секунды я умру.

Я начал вставать и повалился назад. Он не спешил прикончить меня.
Что-то новенькое - неприкрытый садизм. Он хотел насладиться моими муками,
моей медленной смертью.

Я скатился с сиденья на пол. В голове как сигнал тревоги возникла
схема компьютеризованной системы управления вагоном. Не отдавая себе
отчета в том, как я это делаю, я пытался вагончик двигаться, отвези меня
туда, где мне могли оказать помощь. Я дотянулся до дверей, только что
захлопнувшихся, но не мог их развести. Я тянул и толкал правой рукой -
левая будто пылала. Сквозь стекло смутно виднелась фигура... крупного
мужчины... Третьего телохранителя, наверно. Он стоял и смотрел, как я
корчусь.

Надо мной нависло лицо подавшегося вперед Мэтьюса, его баки, длинные
пожелтевшие зубы; меня обволокли густые винные пары. Я тянулся изо всех
сил. Что-то...

Вагончик внезапно дернулся, заходил ходуном. Малыша Уилли скинуло с
сиденья.

Боль в груди ослабла; неожиданно открылись двери.

Я полувыпал, полувыкатился на платформу и пополз прочь. Единственное
спасение от атак Мэтьюса - расстояние. Если удастся отойти на бросок
камня, убить он меня уже не сможет.

Я заставил себя подняться на ноги, качаясь сделал шаг и едва не упал,
когда накатила новая волна слабости. Лицо того, кто ждал на платформе,
выражало удивление - от Мэтьюса не уходили. Вагончик сзади все еще
продолжал со скрежетом дергаться, когда телохранитель опомнился и кинулся
ко мне.

Он занес ногу для удара, но мое тело среагировало раньше, чем память.
Понятия не имел, что в этом деле у меня были какие-то навыки.

Моя рука со сжатым кулаком успела поставить блок. Телохранитель
потерял равновесие, опрокинулся назад, покатился к краю платформы и упал
на путь, где над узким дорожным полотном проходил монорельс.

Обернувшись, я увидел, что Мэтьюс не удержался на ногах в дергающемся
вагончике. Алкоголь и возраст замедлили его рефлексы. Он попытался
подняться, но вновь упал, на этот раз ближе к дверям. Тогда он пополз и
уже почти выбрался наружу...

Но тут со злобным стуком захлопнулись двери, прочно сжав его в своих
тисках. В тот же миг вагончик прекратил дергаться, быстро разогнался - и с
полотна, куда упал телохранитель, раздался крик. Я не посмотрел вниз.
Хрустящий звук, который ни с чем не спутаешь, резко оборвавшийся вопль,
специфический запах...

А меж дверей удаляющегося вагончика виднелась голова Мэтьюса -
сведенное судорогой, налившееся кровью лицо, беззвучно шевелящийся рот.

Волна тошноты подступила и отошла. Я огляделся по сторонам.
Монорельсовое полотно казалось самым лучшим путем для бегства. Отводя
взгляд от бесформенной груды, я спрыгнул вниз и побежал в сторону,
противоположную той, куда ушел вагончик.

Что-то мне помогло. Однако думать, что именно и каким образом, было
некогда. Сейчас я хотел только убраться от этой платформы подальше и
побыстрей. Я бежал с тяжело колотящимся сердцем, надрывно втягивая в себя
воздух.

Не знаю, долго ли; может быть, несколько минут. Затем я почувствовал
дрожь под ногами и сперва решил, что где-то поблизости, за окрестными
строениями, взлетает или садится самолет. Но дрожь усиливалась, и к ней
прибавился звук - на меня несся вагончик.

Через секунду он вынырнул из-за поворота. Я видел, как пассажиры
тщетно дергают аварийные рубильники. В мою сторону пока никто не смотрел.
Я собирался отпрыгнуть с пути, когда вагон вдруг стал тормозить. Никакой
платформы не было и в помине, но он остановился, открылись двери. Я
подбежал и вскарабкался. Двери захлопнулись за мной, и вагон вновь набрал
скорость, помчавшись в том направлении, откуда появился.

Ухватившись рукой за одну из свисающих петель, я стоял, пытаясь
отдышаться. Все смотрели на меня. Я почувствовал безрассудное желание
рассмеяться.

- Контрольные испытания, - пробормотал я. - К предстоящему визиту
папы римского.

На меня продолжали смотреть, но вскоре показалась запруженная людьми
платформа. Вагон остановился, как и положено; двери открылись. Я вышел,
тут же затерявшись в толпе, пригладил волосы, поправил одежду и отряхнул
пыль, прежде чем дать волю дрожи. Мною овладело желание повалиться на
ближайшую скамейку. Но мгновение назад захлопнулся смертельный капкан -
вращаются шестерни, пляшут рычаги, ходят противовесы, - а чье-то
вмешательство поменяло передаточное число, изменило баланс сил в мою
пользу, и все горести отступили перед блаженством жить... Было бы
невежливо свести все это сейчас к нулю, свалившись на месте.

Я не свалился.

У станции стояли вереницей такси, я сел в первое и велел водителю
ехать в город. Не удивился бы, если бы вдруг завыли сирены, поэтому
большую часть пути напряженно смотрел в окно: на машины на деревья, на
дома, на дорожные знаки. Солнце уже клонилось к западу, но было светло.
Следовало выскользнуть из города, убраться как можно дальше, забиться в
какую-нибудь нору, хорошенько все обдумать, разработать план действий.
Сейчас я думать не мог - кто знает, что случится в следующую секунду? Эту
поездку на такси в конце концов, безусловно, проследят, и потому я
направлялся именно в центр - там легче затеряться.

Я вылез у ничем не примечательного оживленного перекрестка и дошел до
автобусной остановки. Поглазев на прохожих и голубей, влез в первый
попавшийся автобус и долго ехал куда-то на северо-запад. А когда автобус
повернул к югу, сошел и пешком двинулся снова в северо-западном
направлении.

Еще дважды я садился на автобусы и порядком отмахал на своих двоих,
прежде чем добраться до окраины, а там, подняв палец, попытался привлечь
внимание автолюбителей. У меня возникло ощущение, что такое уже было -
давным-давно, еще в студенческие годы. Да, после первого семестра я
собирался домой и хотел сэкономить деньги. Помню, дул чертовски холодный
ветер. Надо улыбаться. Иногда это помогает...