хихикали и быстро прощались. Ни манжет, ни кружев, ни огромных фотографий
красавцев актеров, какие украшали их комнаты - ничего из этого не занимало
тот аскетический отсек, где пребывала Джакара. Над ее кроватью находилось
только сухое грозное лицо мстителя Малакара, последнего человека на земле.
На противоположной стене висела пара одинаковых плетей с серебряными
рукоятками. Она позволила другим девицам иметь дело с обычными клиентами.
Ей хотелось только тех, с кем можно было обращаться жестоко. И они
поступали к ней, и она их оскорбляла, и они больше не стремились
вернуться. И каждую ночь она говорила с ним, используя самую близкую вещь
в ее жизни, чтобы молиться:
борешься, как ты будешь бороться. Помоги мне быть сильной, Малакар. Дай
мне силы вредить, разрушать. Помоги мне, Малакар, пожалуйста помоги. Убей
их! - И иногда, поздно ночью или в ранние утренние часы, она просыпалась
плача, сама не зная почему.
средь холмов к другому берегу полуострова.
послеполуночная тьма окутывала его лагерь. Он перевернулся на спину и
заложил руки за голову, вглядываясь в небеса. Все недавно происшедшее
казалось таким далеким. Каждый раз, когда он пробуждался от сна в
состоянии комы, возникало ощущение будто он начал новую жизнь, события
прежних дней казались как холодное, ровное прошлогоднее письмо, недавно
вынутое из пустого, затерявшегося ящика. Это чувство пройдет через час или
около того, он знал.
моего финального дня на Кличе, сказал сам себе. Справился по своему
мерцающему хроно в подтверждении времени. Да, его слипающиеся глаза не
ошибались. Еще часы остаются до рассвета.
тихой на этот раз. Хотя он редко запоминал слова, казалось, что некоторые
из них остались в памяти. Была ли это печаль, что сопутствует нежности? Он
вспоминал руку над бровью и что-то влажное, что катилось по щеке.
как и предполагал тогда в той странтрианской гробнице? Считать ее за
подлинную это акт сумасшествия.
Наваждение, которое упорно продолжается? Не сон, в полном смысле этого
слова. Только основы и положения. Диалоги меняются, тональности смещаются.
Но каждый раз у него возникает чувство любви и силы, посреди мира.
Возможно, он должен был увидеться с психиатром. Если хочет, чтобы ему все
выложили напрямик. Но он решил, что не хочет. Да, действительно. Проводя
большую часть времени в одиночестве, кому желать ему вреда? Возбуждаясь,
когда имел дело с другими, он не оказывался под их влиянием. Они давали
комфорт и отвлекали его внимание. Почему уничтожено последнее из невинных
удовольствий жизни? Тут, кажется, нет прогрессирующего расстройства.
наблюдал как небо светлело и одна за одной гасли звезды. У него было
любопытство к происходящему на других мирах. Довольно долго он находился
вдали от Центральных Новостей.
порядок волосы и бороду, оделся. Затем позавтракал, уложил свои
принадлежности, закинул тюк за спину и направился вниз с холма.
все более и более высокой ноте.
путь.
источнике.
закрыто и черные памятки качались над дверью.
худшего, известное ему ранее.
Громыхающий катафалк, освещенный огнями.
думаю. Простая смерть, обычная смерть... Кого я пытаюсь дурачить?
стоял мучительный вопрос.
их умы. Взаимный страх преобладает над благоговением. Он оставался слишком
долго, в тот день, век назад. Теперь каждый момент удовольствия испарялся,
вытекал, уменьшался с каждым ударом колокола. Каждое новое мгновение
здесь, в этом месте, вставало преградой между ним и удовольствием.
автомобиль на воздушной подушке, чтобы оказаться где-нибудь в другом
месте.
ним.
униформах сидели у здания. Их подставки покачивались у стены. Ремонтники
не двигались. Они сидели, курили и молча вглядывались в Хейделя, когда тот
проходил мимо.
останавливались, чтобы взглянуть на него, идущего по улицам.
хотел пожать руку каждого. Я никогда не сталкивался с такой проблемой в
крупном городе. Они гоняли меня в контролируемых роботами блоках, которые
впоследствии стерилизовали; я находился под их полной опекой, и все также
стерилизовалось впоследствии. Я видел только ограниченное число людей,
сразу после катарсиса; и я уходил по дороге, по которой прибыл. Прошли
годы с тех пор как я посетил небольшой город с такой же миссией, как эта.
Я проявил беззаботность. И все это привело к поражению. Все было бы
хорошо, если бы я не оставался так долго, втянувшись в разговор после
ужина. Все было бы хорошо. Я проявил беззаботность.
сжигать тела. Они не остаются на улицах."
не оглядывался. Среди коротких реплик, которые они бросали, слышна была
"Х.", произнесенная несколько раз.
сознательно, хотя, казалось, множество глаз изучали его.
расположенного здесь со статуей какого-то местного героя, в зелени в
центре.
заторопился и теперь звуки за спиной, как на футболе, стали более
отчетливы, так, будто толпа росла.
него прорывались проклятия, выкрикиваемые женщиной.
выплескивало изумительный день, но он больше не находил удовольствия в
этом бытие.
четвертях мили. Теперь их голоса стали громче, еще не прямо обращаясь, но
разговаривая о нем. И слышно было не однажды произнесенное слово "убийца".
спину. Нет, не дело убегать. Он пересек улицу и аппарат подплыл к нему, но
затем стремительно унесся. Хейдель услышал скрипучий крик птицы, вопящей
из-под карниза дома, мимо которого он проходил.
раз он был бы героем. Сейчас - преступник. О эта проклятая примитивная
аура суеверия, что покрывала город! Все те упоминания бога, талисманы,
чары удачи - они добавили того, того, что заставило его прибавить шаг.
Теперь на их улицах он ощущал, что ассоциируется с демоном в большей мере,
чем с богом.
убегал от прохожих...
осторожен как и в прежние дни, этого можно было бы избежать, инфекция не
распространилась бы. Я был одинок."
Эриксон Стивен
Буркатовский Сергей
Ларссон Стиг
Контровский Владимир
Никитин Юрий
Майер Стефани