Чтение 11–й страницы книги ~Лезвие сна~

- Ты вправе сама принимать решения, - ответил Рашкин, не теряя спокойствия. - Я не буду тебя останавливать. Не забывай, мне уже пришлось через это пройти: радость творчества, встреча с обитателем потустороннего мира, неверие в реальность его существования; а потом осознание опасности со стороны этих духов как для меня самого, так и для мира, так сильно мною любимого. Я должен был уничтожить полотна, чтобы отправить назад вызванных ими чудовищ. Каждый раз мое сердце разрывалось на части. Когда это произошло впервые, я чуть не опоздал и только чудом спасся от смерти и успел уничтожить картину. Мне остается только молиться, чтобы ты избежала подобной ситуации.

- Да, конечно, - произнесла Иззи. - Как вам будет угодно.

- Пойми, пожалуйста, - продолжал Рашкин. - В этом нет твоей вины. Никто не вправе упрекнуть тебя за появление подобных существ. Это может случиться с каждым из нас и в любой момент. Но поскольку только у нас есть такая способность, именно мы несем ответственность за своевременное избавление от чудовищ, появившихся в мире вследствие необдуманных действий.

Иззи кивнула головой, но не в знак согласия, а чтобы дать понять, что услышала его напутствие. Потом она подняла свой рюкзак и накинула куртку. Полотно с "Сильным духом" всё еще было влажным, но Иззи всё же сняла его с мольберта и направилась к двери.

- Завтра будем заниматься как обычно, - сказал Рашкин. - Мы больше не станем возвращаться к этой теме, пока ты сама не захочешь.

Иззи снова ограничилась кивком. Сейчас она сильно сомневалась, вернется ли когда-нибудь в студию. Разве что в сопровождении пары крепких парней, способных защитить ее от нападок явно выжившего из ума Рашкина, пока она будет забирать оставшиеся полотна.

- Хорошо, - ответила она вслух и открыла дверь. Рашкин только печально улыбнулся.

- Будь осторожна, Изабель, - сказал он на прощание.

От этих слов по спине Иззи пробежал холодок: точно таким же предупреждением Джон напутствовал ее несколько часов назад. Она оглянулась на поникшую фигуру своего наставника, всё еще сидевшего на диване у окна, потом перевела взгляд на полотно в своих руках. Кому из них верить? Кого бояться? Несмотря на всю таинственность, Джон не казался ей опасным. А Рашкин бросался на нее с кулаками.

- Я постараюсь, - ответила она и закрыла за собой дверь.

Очень осторожно, чтобы не повредить непросохшее полотно, Иззи спустилась по лестнице.

XIII

Иззи ожидала, что при ее появлении в ресторане Джон встанет со своего места. Чувствуя легкое разочарование, она с трудом разглядела его в одной из самых дальних кабинок. Но Джон тут же поднял руку и помахал в знак приветствия, и девушка направилась вглубь помещения. Теперь на Джоне была надета еще и джинсовая куртка с фланелевой подкладкой, которая, по мнению Иззи, вряд ли могла защитить его от холода. Но всё же так было лучше, чем ходить в футболке с короткими рукавами, к тому же новая одежда явно шла ему.

- Я была не совсем уверена, что ты придешь, - сказала Иззи, усаживаясь за столик напротив Джона.

- Я всегда держу слово, - ответил он. - Мои обещания - единственная ценность, которая имеет какое-то значение. И я не беру на себя напрасных обязательств.

- Весьма похвально, сэр, - улыбнулась Иззи.

- Это истинная правда, - заверил ее Джон и улыбнулся в ответ.

Иззи сняла свою куртку и отвернулась, чтобы повесить ее на угол кабинки, а когда повернулась обратно, обнаружила на столе десятидолларовую банкноту.

- Что это? - спросила она.

- Твои деньги. После нашей утренней встречи я нашел кое-какую работу, и заработанного мне хватило, чтобы купить куртку.

- Это здорово. Надеюсь, ты не заплатил лишнего?

- Восемь долларов, это не много?

- Ты смеешься надо мной? - Джон качнул головой:

- Я пошел в тот магазин на Ли-стрит, о котором ты рассказала.

- Я бы сказала, что это дешево, тебе повезло.

В ответ Джон только пожал плечами, а Иззи задалась вопросом: действительно ли его совершенно не интересуют деньги, или он просто не хочет о них говорить? Наверно, и то и другое, решила она.

- Ну, что мы будем есть? - спросила она, открывая меню.

- Я бы хотел только черный кофе, - сказал Джон. Поверх меню Иззи посмотрела ему в глаза.

- Послушай, если от твоего заработка ничего не осталось, я могла бы...

- Нет, деньги у меня еще не закончились. Просто я поздно пообедал и теперь слишком сыт, чтобы есть снова.

- Ну, если ты отказываешься...

Иззи заказала себе суп дня - из цветной капусты - и добавила к нему французское жаркое. И еще кофе со сливками и сахаром, а поскольку Джон не воспользовался поданными ему сливками, вылила и его порцию в свою чашку. В ожидании заказанных Иззи блюд они оба сидели молча, но тишина не была уютной, как с Кэти или с кем-то еще из друзей. Иззи пока была не настолько хорошо знакома с Джоном, чтобы расслабиться в его присутствии, а тот факт, что он был поразительно похож на портрет, написанный до их первой встречи, только добавлял нервозности.

- Итак, ты - индеец, - произнесла Иззи, чтобы прервать затянувшееся молчание. Джон улыбнулся, в его темных глазах появилось веселье, и она пожалела, что открыла рот. Как ей могло прийти в голову спросить об этом? Конечно же он индеец.

- Я хотела сказать - коренной американец, - попыталась она исправить свою ошибку, но веселье в его взгляде не исчезло. - А как вы сами себя называете?

- Кикаха. На нашем языке это означает "народ". Если бы мне надо было представиться кому-то из соплеменников, я бы сказал, что я - Мизаун Кинни-кинник из тудема Монг.

- Ты говорил, что тебя зовут Джон.

- Это имя не хуже других подходит к данному месту.

- То есть Мизаун с языка кикаха переводится как Джон?

- Нет. Мое имя означает Чертополох на Душистом Лугу. Для моей матери роды проходили очень тяжело, но она рассказывала, что в младенчестве у меня было ангельское лицо.

"Но не теперь", - подумала Иззи. В суровых чертах его смуглого лица не сохранилось ничего от милого мальчика.

- А Монг? - продолжала она. - Это что? Ваш тотем?

- Не совсем так, - покачал головой Джон. - В переводе с языка кикаха тудем означает клан, но, думаю, можно употребить и слово "тотем" в том смысле, в котором вы его понимаете. Мой клан посвящен гагаре.

Иззи попыталась сдержать смех, но не смогла.

- Я понимаю, - улыбнулся в ответ Джон. - Большинство полагает, что тотемами могут быть орлы, волки или медведи, но в каждом существе есть что-то хорошее, и мы гордимся принадлежностью к клану черной утки или лягушки. Или гагары.

- На самом деле, это очень красивая птица, - согласилась Иззи, познакомившаяся с этими пернатыми еще в то время, когда жила на ферме острова Рен. - А Монг - хорошее имя для нее, оно звучит не так глупо.

- Для моего народа гагара олицетворяет преданность, но никак не глупость. Но я не могу быть объективным в этом вопросе.

- Хочешь, я буду называть тебя не Джоном, а Мизауном?

- Не стоит, Джон вполне подойдет.

- Твое настоящее имя тоже звучит прекрасно.

- Так же как и Изабель.

- Но оно ничего не означает, - возразила Иззи, внезапно покраснев.

- Это не так. Твое имя происходит от Елизаветы, что означает "посвященная Богу".

Иззи недовольно поморщилась.

- Ну, если ты не религиозна, - продолжал Джон, - тогда считай, что ты связана с высшими силами, наблюдающими за нашим миром. В этом нет ничего плохого.

Иззи недовольно тряхнула головой.

- И еще имя Изабель связано с именем Иза, что означает "с железной волей".

- Грандиозно, - поразилась Иззи. - Но именно железной воли мне очень не хватает. - Разговор об именах напомнил ей о предыдущей встрече. - А откуда ты узнал, как меня зовут?

- Я кого-то спросил, уже не помню, кого именно. Ну вот всё и объяснилось.

В этот момент официантка принесла заказ, и разговор перешел на другую тему. Иззи чувствовала себя немного неловко оттого, что она ела, а Джон только потягивал свой кофе. Но он снова заверил ее, что не голоден, и девушка успокоилась. К тому времени Иззи здорово проголодалась. За весь день она съела только булочку по пути на занятия в университет.

- О чем ты говорила вчера вечером? - спросил Джон, как только Иззи закончила есть. - О каком неподходящем времени для знакомства?

Иззи внимательно посмотрела на своего собеседника:

- Ты и в самом деле не знаешь, о чем шла речь?

Джон только покачал головой, и она рассказала ему о нападении на Рашель.

- Удивительно, что ты ничего не слышал об этом случае, - сказала она в заключение. - Все газеты писали о происшествии, и все вокруг обсуждали эту тему.

- До вчерашнего вечера меня не было в городе, - ответил Джон.

- Разве не ужасно то, что произошло с Рашель? Вот почему ты так напугал меня, когда появился из темноты. Я совершенно не видела твоего лица и не знала, что подумать.

- Это несправедливо, - произнес Джон.

В первый момент Иззи показалось, что он имеет в виду вечер их встречи, но, прежде чем она успела открыть рот, чтобы заверить, что он просто неправильно выбрал время, Джон снова заговорил:

- Самое страшное - это лишить мужчину или женщину права сделать собственный выбор. Без свободы воли мы - ничто. Рабы. Вещи, и ничего более.

- Я согласна, - сказала Иззи. - Да и кто бы мог возразить? Но...

- Но что?

- А что ты скажешь об охоте на животных? Ведь это древний обычай твоего народа. Но сами животные, будь у них выбор, не согласились бы на смерть.

- Нет, - улыбнулся Джон. - Но давным-давно мы заключили договор с обитателями лесов. Мы берем только самое необходимое, и ничего сверх этого. И мы делаем это с уважением. Мы не боимся предстать перед духами своих жертв, когда настанет время всем вместе собраться в Эпангишимуке.

- Где-где?

- В обители духов далеко на западе, куда все мы уходим, когда колесо нашей жизни сделает последний оборот. - В его глазах снова мелькнуло веселье, но на этот раз в нем ощущался оттенок насмешки. - Ты наверняка слышала об этом - "счастливые охотничьи угодья".

- Догадываюсь, что тебе до смерти надоели бесконечные разговоры о вашей культуре с людьми, которые ничего в ней не понимают.

- Не совсем. У нас нет исключительного права на духовную просвещенность, да и многие из наших соплеменников не придерживаются древних обычаев, но, по-моему, наше отношение к окружающей природе может научить остальных жить в гармонии со своей землей. Не стоит забывать, что мы тоже далеки от совершенства. Наши люди медленнее представителей других народов приспосабливаются к тесным городам. Но мы не были ни кровожадными язычниками, какими нас представляли первые европейцы, пришедшие на наши земли, ни благородными дикарями. Мы были просто народом, со своими обычаями и верой, не больше, но и не меньше.

- Хотелось бы, чтобы другие люди тоже так думали, - сказала Иззи. - Тогда несчастье, постигшее Рашель, никогда бы не произошло.

- Те, кто на нее напал, получат по заслугам, - заверил ее Джон. - Это я могу тебе обещать.

В нем что-то изменилось. Ожесточившееся лицо и угрюмые нотки, прозвучавшие в голосе, так испугали Иззи, что она едва смогла сдержать дрожь. В тот момент казалось, что Джон ее не замечает. Он устремил взгляд в невидимую даль, словно наблюдая за актом возмездия.

- Совершив преступление, - продолжал Джон, - они вступили на тропу, где кара неминуема.

Иззи хотелось, чтобы Джон как можно скорее вернулся к ней из этого устрашающего состояния. Ей совсем не нравилась темная сторона его личности, так неожиданно проявившаяся в результате их разговора. В памяти девушки всплыли слова и предостережения Рашкина, утверждавшего, что Джон является носителем зла. Но не успела она испугаться по-настоящему, как взгляд Джона сфокусировался на ее лице, и индеец улыбнулся.

- Такова вера моего народа, - сказал он. Иззи поразилась, насколько благотворно подействовало на нее преображение Джона.

- Кстати, о вере, - заговорила она. - Рашкин, тот человек, у которого я учусь живописи, считает, что я тебя создала.

Сейчас это утверждение казалось ей забавным, и Иззи решила таким образом разрядить обстановку и заставить собеседника немного развеселиться. Но Джон даже не улыбнулся. Он просто вопросительно поднял брови.

- Учитель утверждает, что я создала тебя при помощи картины, - объяснила Иззи. - Нет, не так. Он говорил, что мое творчество выстроило путь, по которому ты явился из неведомого мира. Он полагает, что ты наблюдал за моей работой, а когда убедился, что тебе нравится изображение, пересек черту.

Джон рассмеялся, и девушка решила, что сделала правильный ход. Ей пришлось выставить себя дурочкой, но она смогла исправить настроение Джона.

- Он пытался тебя дурачить? - спросил Джон.

- Нет, - покачала головой Иззи. - Он казался абсолютно серьезным. - Она на секунду заколебалась, но всё же решила продолжить: - Он даже предостерегал меня от встречи с тобой. Говорил, что ты несешь в себе зло, что я должна уничтожить полотно и тем самым заставить тебя уйти обратно.

Джон нахмурился, и все признаки веселья исчезли с его лица.

- Иначе он и не мог сказать.

- Ты знаком с Рашкиным? - поразилась Иззи.

- Я знаю этот тип людей. Они избегают внешнего мира, но наблюдают за всеми остальными и берут от них и от нас всё, что им необходимо.

- Нет, ты неверно судишь о нем, - возразила Иззи. - Рашкин - блестящий художник.

- Не думаю. Настоящие художники живут в этом мире и черпают в нем свое вдохновение. Эти два понятия неразделимы - объекты и те, кто их изображает. Они возвращают миру даже больше, чем взяли у него.

- Он не кажется отшельником, - заметила Иззи, вспоминая свою первую встречу с Рашкиным.

- Да, конечно, - ответил Джон. - Они выходят наружу, чтобы наблюдать. Чтобы найти подходящий объект и заточить его в плен при помощи своего искусства. Но не для того, чтобы принимать участие в жизни общества. Что он отдает взамен?

"Меня, - подумала Иззи; ведь насколько ей было известно, Рашкин больше ничего не сделал для этого мира. - Он учит меня. Но он не выставляет своих картин и, по его собственным словам, не любит выходить из дома и разговаривать с людьми".

- Не можешь ничего ответить? - спросил Джон.

- Да, он необщительный, это правда, - согласилась Иззи. - Но своим творчеством он приобщил к искусству множество людей, так что нельзя сказать, что он ничего не отдает миру. Я даже не могу перечислить всех, кто решил заняться живописью в той или иной степени благодаря его работам.

Джон пренебрежительно пожал плечами:

- Если он и сделал что-то хорошее, то только случайно.

Такая реакция на казавшуюся Иззи забавной историю повергла ее в уныние. И, что еще хуже, теперь она не могла не думать о предостережениях Рашкина. Против своей воли последние двадцать минут она только и делала, что изучала Джона, словно пытаясь различить на нем следы своей кисти.

Внезапно она наклонилась вперед, чтобы присмотреться повнимательнее. Джон с нескрываемым любопытством выдержал ее пристальный взгляд, но ничего не сказал.

- Ты настоящий? - неожиданно для себя спросила Иззи то ли в шутку, то ли всерьез.

Джон наклонился над столом ей навстречу. Он обнял ее за шею обеими руками, привлек к себе и поцеловал, так, как никто до сих пор не целовал Иззи. В мягком прикосновении его губ чувствовалась нежность и настойчивость; он полностью отдался поцелую, всё его внимание было посвящено Иззи и слиянию их губ. Иззи показалось, что она плывет по волнам внезапно сгустившегося воздуха.

- А ты как думаешь? - спросил Джон, наконец выпрямившись.

Иззи глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Она не могла сдержать улыбки, появившейся на губах. И не хотела.

- Я думаю, это неважно, - сказала она. - Это совсем неважно.

После чего она сама потянулась к Джону, чтобы поцеловать его.

XIV

Ньюфорд, ноябрь 1974-го

На следующий день и в пятницу Иззи не ходила в мастерскую Рашкина, но в понедельник уже не смогла преодолеть желание вернуться. Все ее инструменты и краски остались там, так же как и все полотна. Несмотря на странности Рашкина, за несколько месяцев его уроков она узнала больше, чем за несколько лет самостоятельной работы. Если он предпочитает верить, что персонажи картин способны появляться в реальной жизни и влиять на своих создателей, пусть верит. Она не поддастся его эксцентричным выходкам и будет продолжать обучение. Парочка странных идей не сможет перевесить ценность уже полученных знаний и тех, что она еще получит от знаменитого художника.

И всё же она нервничала, поднимаясь в студию. Но не из-за того, что боялась возобновления странной дискуссии, и не из-за желания Рашкина уничтожить некоторые из ее полотен; Иззи пугали припадки его бешеной ярости. С того ужасного дня в декабре прошлого года Рашкин держал слово и больше ни разу не пытался ее ударить, но и сама Иззи старалась ему не противоречить, зная, что тем самым может спровоцировать новое нападение.

В этот понедельник, когда она вновь пришла в студию, Рашкин снова сдержал свое слово. Он больше не возвращался к опасной теме. Несколько недель подряд он говорил исключительно о живописи; все остальные разговоры возникали только благодаря самой Иззи. Так что она даже стала забывать о мнении Рашкина по поводу появления Джона.

Но именно Джон напомнил ей об этом.

- Сделай мне одолжение, Изабель, - попросил он, когда Иззи пыталась решить, где хранить полотно с его портретом. - Выбери для него надежное место.

До сих пор картина находилась в ее спальне, но комната была настолько маленькой и заполненной вещами, что Иззи постоянно боялась случайно повредить полотно, уронив что-нибудь на картину или задев ее ногой в темноте по дороге в ванную. Для маленькой комнаты картина была слишком большой, кроме того, Иззи казалось странным держать у себя в спальне портрет своего приятеля.

- Что ты имеешь в виду? - спросила его Иззи. - Я полагала, что ты не придал значения рассказам Рашкина.

Джон криво улыбнулся в ответ.

- Мне нравится эта картина, - пояснил он. - А в осторожности ведь нет ничего плохого, не так ли?

Вот и всё, что он сказал по этому поводу. А когда Иззи попыталась его разговорить, он просто сменил тему. Джон очень хорошо умел это делать. Всегда, когда их беседы касались нежелательных для него тем, он так искусно уводил их в сторону, что Иззи только дома, в постели, а иногда и на следующий день за мольбертом вспоминала, что не получила прямого ответа на свой вопрос.

Джону нравилось поддерживать некую таинственность во всём, что касалось его лично, и ей оставалось только смириться с его странностями. Она узнала, что Джон живет у своей тетки, которая "не очень-то доверяет белым девушкам"; что он перебивается случайными заработками; что у него почти никогда нет аппетита; что он постоянно стремится узнать что-то новое и никогда не скучает, а потому Иззи тоже не приходилось скучать в его компании; что у Джона имеется неиссякаемый запас историй о своих соплеменниках и о нем самом, но в этих рассказах он никогда не касался своей юности, когда, по его словам, ему пришлось несладко.

И еще он оказался лучшим из всех любовников Иззи. Конечно, у нее был не слишком большой опыт по этой части, всего трое мужчин до встречи с Джоном, но все три ее предыдущих романа были неудачными. По каким-то непонятным причинам, когда дело касалось любовных отношений, Иззи сталкивалась с равнодушными или откровенно грубыми парнями. Джон же обращался с ней как с величайшей драгоценностью.

У Иззи сложилось впечатление, что в критических ситуациях Джон мог быть очень вспыльчивым, но эта черта его характера никогда не проявлялась в ее присутствии. Она видела его злым, но злость всегда была направлена на кого-то другого, и никогда на нее.

В их отношениях имелся один недостаток: они почти никогда не встречались с ее друзьями. Каким-то образом получалось, что Джон постоянно избегал посещения многолюдных вечеринок. Он предпочитал приглашать ее в тихие заведения или просто появлялся, когда Иззи была одна - возвращалась из студии или университета, - и тогда они вдвоем совершали прогулки по городу. Такое поведение казалось совершенно ненамеренным, но после трех недель их знакомства друзья Иззи стали считать Джона таинственной личностью. Все ее попытки поговорить с ним об этом заканчивались одинаково: он переводил разговор на другую тему, а поскольку знакомые Иззи не беспокоились на этот счет, она сама тоже не придавала значения такому положению вещей. Многие ее друзья проявляли интерес к Джону, но никто из них не огорчался по поводу его отсутствия на общих встречах.

Кэти очень обрадовалась появлению Джона в жизни своей соседки. Последние два с половиной года неудачи Иззи в личной жизни заставляли ее беспокоиться.

- Вот видишь, - говорила она, познакомившись с Джоном, - вокруг тебя не только одни негодяи!

- Но я до сих пор почти ничего о нем не знаю.

- Достаточно знать то, что он хороший человек, - ответила Кэти, полностью изменив свою точку зрения после встречи с индейцем. - Это видно по его глазам. Этот парень просто очарован тобой, та belle Иззи, а почему бы и нет?

- Не начинай всё сначала, - смущенно запротестовала Иззи.

Ей не нравилось, когда Кэти принималась перечислять все ее достоинства.

- Нет, - сказала Кэти. - Это ты не начинай. Позволь вашим отношениям развиваться так, как они развиваются, и не старайся предугадать, к чему это приведет.

В последнее время Кэти стала намного серьезнее относиться к своей писательской деятельности. Она проводила много времени в библиотеке и всегда предупреждала подругу, во сколько именно вернется. Иззи считала, что Кэти не слишком нужны такие напряженные занятия в читальном зале, а писать она вполне могла бы и дома, но это давало им с Джоном шанс побыть наедине, поскольку другой возможности у них не было.

- А куда делось полотно? - спросил Джон как-то вечером, заходя в ее комнату.

- Оно будет выставлено в галерее, - ответила Иззи. - А до тех пор Джилли позволила оставить его в своей студии.

Предложение Альбины сделать персональную выставку в "Зеленом человечке" одновременно удивило, смутило и обрадовало Иззи. Событие было запланировано на январь, и Иззи решила, что центром показа станет картина "Сильный духом".

- Ты собираешься его продать?

- Нет, - покачала головой Иззи. - По словам Рашкина, полезно выставить среди прочих работ пару полотен с пометкой "Не для продажи" - это привлечет покупателей к остальным картинам. Кроме того, я считаю этот портрет своей лучшей работой.

- Если бы ты продала его, я бы почувствовал, что ты продала частицу меня самого, - признался Джон.

Иззи поняла, что это означает. Несмотря на то что картина была написана до их знакомства, она думала о портрете как о первой встрече с любимым человеком.

- Я никогда не смогу его продать, - заверила она Джона.