Неужели все только что произошедшее здесь совсем их не напугало? Кажется, жажда
золота оказалась сильнее страха.
галопом помчались прямо в зияющий, ведущий в священную рощу проход.
снова отказались слушаться наездниц. Пораженные столь свирепым неистовством
животных, женщины стали падать на землю, не в силах удержаться на их спинах.
стало доноситься утробное рычание. Грива встала дыбом, могучие крупы свело
судорогой, и юноша в ужасе увидел, как в исходящих пеной пастях стали
прорезаться острые клыки. Тела почернели, копыта превратились в упругие, с
длинными когтями, лапы...
крика, полного неподдельного ужаса и отчаяния. Женщины визжали, катаясь по
земле под ногами ужасных чудовищ. Порождения горячечного кошмара с воем
набросились на свои жертвы, разрывая и пожирая окровавленную человеческую
плоть.
Все его естество кричало сейчас только об одном - БЕЖАТЬ. Бежать без оглядки,
подальше от проклятого места, чтобы только не слышать зловещее рычание и хруст
перемалываемых человеческих костей.
рухнувших с небес топоров, Алкиний бросился в лес. Он бежал, как ему казалось,
в направлении берега, где стояли на якорях корабли. Это был его единственный
шанс.
окончена, либо Алкиний успел удалиться от священной рощи на достаточно
безопасное расстояние. Но он ошибался, решив, что все кошмары сегодняшнего дня
остались позади.
сообразил, что его кто-то преследует. До спасительного берега было еще очень
далеко, силы на исходе, и молодой грек решил встретиться со своим
преследователем лицом к лицу. Он остановился, перекладывая тяжелый топор в
правую руку.
тех зловещих тварей, что некогда были обыкновенными лошадьми. Глаза чудовища,
налившиеся кровью, казалось, издавали в сумерках красное свечение. Мощная пасть
с двумя рядами острых зубов была хищно приоткрыта... Зверь прыгнул. Топор
Алкиния мягко вошел прямо в ощерившуюся клыками окровавленную пасть, но
когтистая лапа все же успела зацепить его грудь, распоров кожу от левого плеча
к бедру. Застонав, юноша выронил оружие и упал в траву. Хрипящее чудовище,
обильно орошая листву кровью, затихло рядом.
вся залита сочащейся из ран кровью, одежда оказалась изорванной в клочья, но
идти он все же мог.
просвету, за которым должен был находиться желанный берег...
Острые гребни волн словно растворялись, не добежав до каменистого берега. Но
Алкинию было не до этого. Он у моря... Что дальше? Прислонившись к большому
валуну, юноша увидел, как сорванные с якорей корабли бьются невдалеке от
берега, проламывая борта друг другу. Значит, не уплыть...
обернуться. На большом скалистом выступе над водой он увидел страшную картину:
сбившись в плотную группу, лишь отдаленно напоминающие лошадей чудовища
бросались с обрыва в бурлящее море, издавая напоследок громкий, полный злобы,
протяжный вой...
стояла глубокая ночь. Тихая, спокойная, безмятежная...
берега до темного горизонта протянулась узкая серебряная дорожка. В небе ярко
сияла полная луна. Ничто не напоминало о тех ужасных событиях, свидетелем
которых он волей-неволей оказался.
подробностей. Вспомнил и удивился лишь одному - почему он до сих пор жив.
Впрочем, он чувствовал, что опасность никуда не ушла и что она по-прежнему
здесь, совсем рядом, на острове.
наугад в глубь острова.
из-под земли. Он светился - мягко, приветливо, словно ожидая гостя. Песчаная
дорожка, ведущая к входу, была девственно чиста. Ни крови, ни кусков
человеческой плоти...
белую козу из тех, что оставляли на острове в дар Ахиллу мореплаватели. Это был
шанс - единственный, как показалось Алкинию, шанс на спасение. Следовало во что
бы то ни стало принести эту козу в жертву Хозяину острова. Иначе неизбежность,
иначе смерть.
практически ручным. Втащив козу вверх по ступенькам, Алкиний с удивлением
заметил, что она идет в храм сама, добровольно направляясь в сторону алтаря.
упав, потерял сознание.
и не сражался с жутким чудовищем и не терял кровь. Поднявшись с мраморного
пола, юноша обнаружил свою одежду в абсолютном порядке. Страшной раны на груди
больше не было, как и ссадин на руках и коленях.
на месте у каменного алтаря. Осторожно, дабы не спугнуть животное, Алкиний
завел правую руку за спину, намереваясь достать из-за пояса припрятанный там
короткий нож.
голос. - Разве ты заплатил за нее?
двигалась, оставаясь бездушным куском мрамора.
видел его в своем странном сне. Только сейчас могучий герой держал в руках
боевой топор, отлитый из чистого золота.
сегодня сполна.
несколько раз содрогнулся под его ногами.
как видно, в прекрасном настроении, - завтра к острову пристанут торговые
корабли с очередными дарами, и ты сможешь вернуться в Коринф. Платы с тебя не;
возьмут - я им уже намекнул.
сражался с той лошадью!
смехом героя, но на пороге, словно пораженный молнией, остановился.
никогда не приходит", - меланхолично рассуждал Гор, перебирая персональную
корреспонденцию.
большой тираж, богатство оформления и высококачественную бумагу. Все, чем могла
бы похвастаться "Evening London", - это здание редакции, расположенное почти в
самом центре города, и замечательный вид на Темзу из окон кабинета главного
редактора. Конечно, если быть точным, то газете принадлежало не все здание,
такую роскошь могли позволить себе только крупные, солидные и по-настоящему
толстые издания, а всего один этаж, самый верхний, и только потому, что
владельцем дома был двоюродный брат главного редактора.
журналистский состав "Evening London" - два человека, которые исправно
исполняли свои роли начальника и подчиненного. Гор Енски, по бухгалтерским
бумагам - начальник отдела, и Рональд Брагинский, являющийся по тем же бумагам
его подчиненным. В комнате, кроме двух столов, доверху заваленных бумагами,
находился также компьютер, громоздкий, дешевый, с залапанными грязными
клавишами, и лаптоп, маленький и чистый, собственность Брагинского.
круги над лысиной Рональда, который внимательно наблюдал за ней из-под
кустистых черных бровей. Иногда муха, этот редакционный заключенный,
предпринимала попытку побега и, срываясь с привычной орбиты, совершала прыжок в
сторону окна. Там она смачно стукалась о стекло в нескольких сантиметрах от
открытой форточки и возвращалась на место. После каждой такой попытки
Брагинский чертил на листе бумаги одну полоску. На его столе, кроме лаптопа,
лежало уже несколько исчирканных листиков.
Прозоров Александр
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Акунин Борис
Белов Вольф
Майер Стефани