должны быть все данные на этого типа.
специальный код, - снова сказала она, - но, кажется, я знаю эту программу.
Она похожа на нашу информацию о клиентах, которую мы засекречиваем в банке.
Сейчас посмотрю.
другого кода?
не получится?
достаточна сложная программа. Я пытаюсь обойти запрет, но пока ничего не
получается. Похоже, ее надежно блокировали. Может, тебе просто узнать, кто
захотел блокировать эту информацию?
возможно, снимут запрет на использование этой части информации.
специальные коды. Может, через них.
сказала:
западногерманской разведкой в течение последних двух лет перед своей
смертью. Это было как раз то сообщение, которое было засекречено в
компьютере.
Глава 8
камеру хранения Кельнского вокзала и поехали в Дюссельдорф. Я был во многих
городах Германии, но такого пышного и красивого города не видел. Особенно
впечатляют улицы у канала или бульвара, я не знаю, как они это называют, но
действительно красиво. А вот в ресторанах служат только русские девочки. В
Германии такое ощущение, что вся страна состоит из наших девочек и турецких
рабочих. Наших я сразу узнавал по лицам, по манере поведения, даже по
разговору. Они ведь говорили друг с другом по-русски. Если турки, попавшие в
Германию, или вьетнамцы, оставшиеся здесь после исчезновения ГДР, говорят
даже друг с другом по-немецки, чтобы совершенствовать свои знания в языке,
то нашим на это наплевать. Все равно говорили и будут говорить по-русски.
город говорит... только по-русски. Это смешно, но это правда. Весь город в
магазинах с русскими названиями - "Саша", "Маша", "Миша", "Лена" и так без
конца. Хлынувшие после открытия "железного занавеса" советские туристы
заставили-таки местных индийцев выучить такой сложный для них русский язык.
И это в Индии!
русском были красноречивые любых слов. А Стамбул? В этом городе теперь все
надписи на русском и польскомязыках. Ну, с поляками все ясно. Это у них в
крови - заниматься торговлей, постоянно что-то выгадывать. А вот с нашими!
Турки учат русский язык и как учат! Я уже не говорю о Кипре, Пакистане,
Египте, Китае. Нужно было разрушить этот "занавес", чтобы мы хлынули по
всему миру.
больше непытаюсь к ней приставать. Неохота снова унижаться. Хотя, если
честно, то очень хочется. Не понимаю, почему она себя так ведет. В конце
концов можно быть и полюбезнее, я все-таки спас ей жизнь. И отвечаю за ее
безопасность на этом чертовом Маврикии.
этот добавлять что-либо свое. Хотя утренний Париж мне не понравился.
Какой-то туманный, словно Лондон, сонный, грязный, размытый. Может, потому,
что и настроение у нас было не особенно хорошим.
ждали связного. Он приехал туда, сильно опоздав. По-моему, он был из
посольства и очень боялся, что его заметят французы и вышлют из страны. Он
так боялся, что на нас даже стали обращать внимание. Представляю себе его
состояние. В голодной, разоренной, уголовной России он будет чиновником на
зарплату в пятьдесят долларов. То есть подыхать с голоду, не имея
возможности кормить своих детей. А во Франции он живет на полторы тысячи
долларов, дети сыты, обуты, ходят в чистую французскую школу, а жена не
боится выходить на улицу, уверенная, что ее наверняка не изнасилуют и не
прибьют где-нибудь в подъезде. Собственно, мне на это наплевать. Я не состою
ни в одной партии и никогда не голосовал, да, видимо, никогда и не буду. У
меня такая профессия, что лучше никогда не ходить на выборы, рискуя
засветиться. Но положение в городе я знаю. Жены у меня, правда, нет, но есть
постоянная подруга - Алена, у которой растет дочь, стервочка лет десяти. Вот
от них я и узнаю последние новости. Хотя в Алене я хожу не так часто - когда
просто хочу отдохнуть и поесть домашнего борща. Она не обижается, видимо,
все понимает. А я очень люблю вот таких, все понимающих и молчаливых баб.
Балаболка в нашемделе только навредит.
молчал, судорожно кивая головой. Даже кофе пить не стал. Нина добавила, что
будет ждать связи на Маврикии, и этот несчастный тип сразу вскочил. Даже не
попрощался со мной, а, кивнув Нине, быстро убежал. У нас, видимо, совсем
плохо стало с кадрами, если такого типа держат для связи с агентами. Мне
пришлось идти за ним до посольства, проверять, не привел ли он за собой
"хвост". От такого типа можно ожидать чего угодно.
вылетал вечером, и мы даже успели поехать в Лувр. Я в нем был один раз,
зашел от нечего делать. Никогда не мог понять, чему так восторгаются эти
туристы. Ну, сидит женщина и глупо улыбается. Ну и что? Причем некрасивая
женщина. Маленький некрасивый рот, плоский лоб, неживые волосы, некрасивая
фигура, это видно даже по портрету Моны Лизы. Но все равно весь мир словно
сошел с ума. Вот и Миронова. Пришли мы в Лувр, и она стоит, смотрит на эту
жабу.
уму, ни сердцу. Я больше люблю цветы на картинах. От них хоть поднимается
настроение.
- и такой невежественный. Как это все сочетается в одном человеке?
Обедали мы на бульваре Виктора Гюго, а через четыре часа уже проходили
регистрацию в аэропорту Шарля де Голля. Регистрация прошла спокойно, наши
документы сомнений не вызывали. И вскоре мы уже сидели в самолете,
поднимающемся над Парижем, и темнокожая симпатичная стюардесса предлагала
мне хороший коньяк и мартини.
другие, но я не люблю спать в самолетах. Ни ровный гул моторов, ни большие
кресла меня не убаюкивают. Может, потому, что я не люблю спать в компании
посторонних людей. Это сильно действует на нервы. Когда ты знаешь, что
можешь заснуть, а рядом вдруг окажется специалист по ликвидации
профессионалов, как я. Хорошо еще, если он послан чужой спецслужбой.
Обиднее, когда рядом другой специалист будет из моего ведомства. Только не
говорите, что так не бывает. Убирают обычно своих. Они всегда гораздо
опаснее чужих агентов, потому что знают собственные, а не чужие секреты. И
если даже твое собственное руководство не захочет посылать специального
агента-ликвидатора, то с удовольствием сдаст тебя чужой разведке. Чтобы тебя
прикончили другие. Или еще изощреннее. Чтобы они тебя взяли, а ты бы молчал,
изображая такого примерного героя. А потом получил бы за свой героизм
двадцать лет тюрьмы и продолжал верить в тюрьме, что Москва делает все,
чтобы тебя вытащить. Я не циник, я прагматик. И знаю, что говорю.
сплю. Дремлю часто, это бывает, но никогда не сплю. Вот и в этот раз я сидел
в кресле, закрыв глаза. И слышал все, что происходит вокруг меня. По-моему,
Миронова также не спала. Это как-то меня успокоило. Во всяком случае, ее
просто так не возьмут. Это несколько облегчает мою заботу о сохранении ее
тела. Так мне, во всяком случае, показалось.
хорошее оружие. Там, на Маврикии, мы будем беспомощны против любого, у кого
в руках будет хотя бы рогатка. Правда, если этот любой сумеет
воспользоваться своей рогаткой лучше, чем я владею своими руками. Ведь убить
человека можно по-разному. Для этого совсем необязательно шумное
огнестрельное оружие. Мы, "ликвидаторы", знаем это лучше других. Кроме того,
у меня в запасе всегда есть несколько неплохих цирковых номеров, применив