Чтение 11–й страницы книги ~Смерть Ланде~

думайте!.. Есть и почище вас, хотя, конечно, не лезут вперед... как иные!
Да-с, а... этому пащенку я покажу, как...

- Да ведь это прежде всего сын ваш! - ударил себя кулаком в грудь
Ланде.

- Не вам меня обязанностям к сыну учить! - опять дико огрызнулся
Фирсов. - Понимаете?.. Не вам и не меня!.. Господь видит, где истинное!..
Сын, - я знаю, что сын!.. Нет у меня сына прежде Бога моего! - вдруг
повернувшись, опять крикнул он. - Вот...

Он не мог договорить и только судорожно стал цепляться за иконы, что-то
роняя на пол и нелепо бормоча:

- Все здесь... все... вот!..

Ланде посмотрел на Фирсова недоуменно, тяжело пожал плечами и пошел из
комнаты.

- Я лучше уйду теперь... вас мое присутствие раздражает, должно быть...
- сокрушенно и мягко проговорил он.

Соня стояла у крыльца с, ребенком на руках.

- Пойдемте, больше с ним говорить нельзя... Он какой-то сумасшедший
сегодня! - сказал Ланде.

Он взял ребенка к себе на руки и понес, нежно прижав к щеке пухлую
детскую щечку. Соня шла сзади и, машинально вытирая мокрую руку, смотрела в
затылок Ланде каким-то неестественно восторженным взглядом.

X

На другой день Фирсов в сюртуке и высоких воротничках, сухой и прямой,
как палка, вошел в комнату Семенова. Ланде, одетый, сидел у окна и, склонив
голову набок, усердно, немного детским аккуратным почерком переписывал
большую рукопись, которую достал ему для переписки Семенов. Больной студент
еще лежал на кровати и курил.

- А, Фирсов! - радостно вскрикнул Ланде, подымаясь ему навстречу и
роняя кляксу на чисто переписанный лист. Семенов издали посмотрел на эту
кляксу и ничего не сказал.

Фирсов устремил на Ланде оловянный взгляд и не подал руки.

- Я пришел за сыном! - сухо, неестественно официально сказал он.

- Сережа давно уже в сад убежал...

- Соня его гулять повела... - отозвался Семенов безучастным голосом.

- Благодарю вас! - также неестественно поклонился в его сторону Фирсов.
- А за сим, извините... И он повернулся.

- Что это значит, Фирсов? - с огорчением спросил Ланде.

- Ничего-с! - с каким-то проворным удовольствием пожал плечами Фирсов.

- Да будет вам! - болезненно морщась от его тона, возразил Ланде,
подходя.

- Ломается, как дурак! - сердито отозвался Семенов.

Фирсов быстро повернулся к нему и из сухого, как палка, стал вдруг
гибким, как змея.

- Не знаю, кто дурак! - язвительно и уязвленно ответил он. - Но раз уже
так... извольте, я объяснюсь...

Он быстро положил палку и фуражку на стул и также быстро и порывисто
сел рядом.

- Очень нужно! - фыркнул Семенов. - Шут гороховый!

- Оставь, Вася! - сказал Ланде просительно.

Фирсов притворился, что не слышит, и повернулся к Ланде в упор.

- Я принужден начать несколько издалека... - витиевато, с явным
внутренним упоением приготовленной речью, заговорил он. - Вы... Иван
Ферапонтович, имели на меня когда-то огромное влияние, признаюсь... да,
чистосердечно признаюсь... Что ж, я все-таки могу сказать, что мы были даже
друзьями...

На сухих дряблых щеках Фирсова выступил кирпичный румянец, и на одну
секунду казалось, что он запнулся, как будто боясь, чтобы Ланде не отверг
этого.

- всегда был расположен к вам, Фирсов... - с ласковым чувством
отозвался Ланде.

Что-то похожее на тайное, несознаваемо унизительное удовлетворение
мелькнуло в глазах Фирсова, а потом он сейчас же стал груб и дерзок.

- Вы обольстили меня внешностью своих поступков, в истинном смысле
которых я не мог тогда по молодости разобраться...

- Я ведь вас знаю, кажется, уже пожилым человеком... наивно перебил
Ланде, чрезвычайно заинтересованный.

Фирсов опять покраснел бледным кирпичным румянцем.

- Да-с... Конечно, я... Я хотел сказать, что, когда вы еще юношей
посещали бедных и больных, раздавали все... и тому подобное, - я возомнил,
что вижу истинного христианина... и ваши беседы меня в том укрепляли... И я
чувствовал к вам большую приязнь. Я и теперь сознаюсь в этом... Увлекая
своим красноречием доверчивую молодежь, вы становились, так сказать,
центром... и... и кумиром многих. Даже я, человек, без гордости скажу,
твердый и твердых убеждений, долго не мог увидать истинного смысла ваших
речей и поступков...

- А какой же смысл, по-вашему, был? - с интересом спросил Ланде.

- Вы сами знаете, какой... - слегка останавливая его поднятыми
пальцами, возразил Фирсов с хитрым и острым взглядом.

- Ну, все-таки?

- А вот-с какой... если вы непременно этого желаете... Не принимая
никакого участия в службах церковных, вы как бы хотели подчеркнуть и... и
оттенить, что истинная христианская религия вне церкви... Да-с! И многих
увлекли так, что многие перестали бывать в церкви и даже впадали в критику
догматов!.. Многие, но не я... Вам это, конечно, очень было не по нутру, но
я вам не мальчишка-студент и не вам меня совратить. Скорее я вас направлю на
путь истинный!..

- О, Господи! - страдальчески вздохнул Ланде. - Что вы только
наговорили, Фирсов!..

Семенов со сдержанным раздражением тяжело ворошился на кровати.

- Да-с, да-с! - торжествующе упрямо повторил Фирсов. - Не меня-с.

- И опять-таки я не понимаю, к чему все это? - развел руками Ланде.

- А вот к чему! - громко и грубо сказал Фирсов и темно-серые баки его
встопорщились. Было очевидно, что он запутался и страдал, сознавая это, в
уязвленной гордости. - Позвольте вас, наконец, прямо спросить: христианин вы
или нет?

Семенов фыркнул.

- Я, право, не знаю... и лучше мы в другой раз поговорим... - мягко,
страдая за Фирсова, пытался заговорить Ланде.

- Так-с!.. - сухо и коротко рубя слова и как бы подхваченный какою-то
силой, продолжал Фирсов. - Верите ли вы в православную церковь?

Ланде волновался и двигался по комнате.

- Что за вопрос, Фирсов?.. К чему это?.. Впрочем, если вам это нужно, в
церковь я совсем не верю, это само...

- Так-с! - перебил Фирсов, вставая и с узким торжеством потирая руки. -
Этот разговор и многое другое в связи с вашим отречением от матери...

Ланде широко раскрыл глаза.

- Это неправда, - я никогда не отрекался от мамы... а только я решил
жить отдельно от нее, потому что...

- Да охота тебе с этой дрянью говорить! - вдруг сердито крикнул Семенов
и сел на кровати взъерошенный и желтый. - С какой стати ты позволяешь всякой
сволочи копаться в своей душе!

- Понима-аю!.. - сквозь зубы также фальшиво сдержанно сказал Фирсов и
опасливо потянул фуражку. - Больше мне нечего спрашивать, хотя я и хотел
сказать еще кое-что... что, может быть, - прибавил он с потупленной гордой
скромностью, - может быть, принесло бы вам некоторую пользу... Но раз так...
Довольно!.. Теперь я знаю, что мне делать... и будьте уверены, что я
поступлю, как повелевает мне долг и совесть!.. Да-с...

И Фирсов торжествующе поднялся.

- Ах, ты, старая скотина! - с бешенством крикнул Семенов, хотел
вскочить, но страшно, хрипло закашлялся и упал лицом в подушку, облившись
холодным потом. Тонкая босая нога, высунувшаяся из-под одеяла, судорожно
дергалась от усилий.

Фирсов, злорадно оскалив зубы, посмотрел на него.

- Так-то-с! - торжествующе протянул он и повернулся опять к Ланде.

- А вам я вот еще что скажу: все ваши поступки только ложь и
притворство... Истинную веру не вы понимаете, а может, люди, которых вы
воображаете ниже стоящими... А вы слуга антихриста и...

- Убирайся к черту! - в исступлении завопил Семенов, и больной,
напряженный голос его хлестко разрезал воздух. Вон отсюда!..

Фирсов гордо посмотрел на него, надел фуражку и отворил дверь.

- Дохлая собака! - с бесконечной ненавистью и злорадством процедил он
за дверью. - Молчал бы, коли уж Бог убил!.. Туда же!..

Ланде, бледный и. растерянный, стоял посреди комнаты и беспомощно
улыбался. Семенов посмотрел на него и, как будто стыдясь своего взрыва, все
еще дрожа и задыхаясь, стал одеваться.

Ланде всплеснул руками и схватился за голову.

- Господи!.. Сколько ненависти и злобы, за что?.. Разве я...

Семенов, не глядя, тихо отозвался: Охота тебе обращать внимание...

Но Ланде, не слушая его и чувствуя только одну неодолимую потребность -
сейчас, немедля потушить ту ненависть и злобу, которые вспыхнули возле него,
как ему казалось, по его вине, потому что он не сумел их предупредить, и
которые нестерпимо жгли его сердце, вдруг повернулся и опрометью бросился из
комнаты.

- Куда ты? - испуганно крикнул Семенов, пугаясь того ненужного и
унизительного, по его убеждению, что, подумал он, хочет сделать Ланде.

- Я сейчас... - пробормотал Ланде, сбежал с крыльца и побежал к флигелю
Фирсова. Дверь была заперта и твердо оттолкнула Ланде.

- Фирсов!.. отоприте! - прокричал Ланде, хватаясь за ручку двери.