волнах, тратя уйму денег, но, чем дальше от Москвы, тем меньше было
глушилок, а следовательно, и слушать было легче. И я слушал, и Вахтанг
слушал, и Ким слушал тоже. Только Киму слушать было куда больнее, чем нам. И
мы всеми силами избегали лобовых разговоров об этом
истерически-патриотическом государственном преступлении. Отвратительном не
только потому, что погибли ни в чем не повинные люди, но еще и потому, что
это преподносилось народу с газетных страниц и телевизионных экранов в
качестве образца самоотверженного служения отечеству. Почему и летчик,
сбивший рейсовый самолет, был награжден за отвагу и мужество орденом, что
колокольным звоном звенело во всех квартирах нашей Глухомани.
угрюмо молчавший во время нашей тусклой беседы ни о чем, вдруг объявил:
опрокидывай, а она все равно вскакивает. Опять положишь - опять вскакивает.
Хоть на бок, хоть на спину клади. Умные игрушки люди для дураков
придумывают.
невозможно, - очень серьезно сказал Ким. - Нравственность и есть то золото,
которое нашей совести завалиться не позволяет. Она у каждого лично долж-на в
душе быть, у каждого, чтобы никакой приказ твою совесть не обрушил.
шевеление отставных капитанских погон на плечах и бурскую пулю в заднице. -
У меня на фабрике патриоты орут, что все, мол, правильно, что так и надо,
что, мол, война на носу, а у нас - мягкое подбрюшье...
Опрокинули. Значит, все золото вытопили из наших душ. Одно дерьмо осталось.
А его как угодно валять можно. Хоть на бок, хоть на спину. Как вла-стям
удобнее, так и валяют.
капиталистическое окружение, понимаешь?
вздохнул.
недаром о нем вспомнили. И вражьи голоса недаром так его и называют.
в Афгане гробить?
но так поступить нельзя. Они же к нашим границам выйдут. Вплотную! Нужно,
чтобы между нами какая-то прокладка была, понимаешь? Как это называется...
ограниченного контингента. А потом - Афганскую Советскую Социалистическую
Республику. Шестнадцатую. Это называется геополитика. Гео!
советской республикой, в гэ это наше не хочется. Почему мы никогда народ не
спрашиваем, чего он хочет? Почему пастухов меняем, как нам хочется, а не
баранам?
почему не понимают, что это - для их же пользы?
принесла, всем народам. Машины выпускаем, чай собираем, урожай снимаем,
гостей принимаем, декады грузинского искусства в Москве празднуем! Зачем так
говоришь: что принесла, что принесла... Нехорошо так говорить.
выделила, чеченцам, калмыкам, немцам Поволжья, туркам-месхетинцам - сам
можешь список продолжить, Вахтанг. Длинный он очень, всех, кого декадами
осчастливили, и не упомнишь.
двадцатом съезде признал, запомнить уже не смог. Не тем твоя голова была
забита, места для правды в ней не осталось.
говоришь. Хрущев народ наш поссорить хотел, единства его лишить, за это
партия его и сняла с поста Генерального секретаря. Перед лицом беспощадного
врага...
в твоей душе. Значит, дерьмо там, а не золото. Было бы золото - не
завалилась бы. Устояла.
- за дружбу. За великую дружбу между всеми народами...
русского миролюбия. Сбегал. Выпили, я завел какой-то вполне нейтральный
разговор, и внешне все вошло в колею. Но Альберт был хмур и озабочен, а у
Вахтанга глаза подернулись грустью.
были теплыми, грибными, но почва подмокла, и тяжелые трактора срывали ее со
всех возвышенностей. Ким вынужден был прекратить работы и как-то утром
прикатил ко мне на казенной "Ниве", поскольку своей машины у него не было.
шашлык жарить.
занятость. Так ли то было в самом деле или не так, я не знаю. Ким
посокрушался, и в результате мы отправились к нему на усадьбу вдвоем. К тому
времени ему, как директору, выделили для жилья отдельный дом с участком, где
он и приладился иногда что-либо жарить на свежем воздухе, даже если моросит
дождь. Он любил костер, называл его "живым огнем" и утверждал, что все,
изжаренное на нем, несравненно вкуснее любой еды, приготовленной в печке или
на плите.
очередную детскую экскурсию. Она делала это два, а то и три раза в год,
загружая в арендованный совхозом автобус всех совхозных ребят, а заодно и
глухоманских, так как свято верила, что историю надо постигать в местах
исторических. С ней вместе поехали и Кобаладзе - Лана с мальчишками. И,
таким образом, мы с Кимом оказались вдвоем на ведро шашлыка.
кострища ("чтобы землю зря огнем не обижать", как пояснил Ким). В этом
кирпичном корытце Альберт и развел костер, когда внезапно к усадьбе
подкатила милицейская машина. Из нее вылез сам заместитель начальника всей
нашей милиции майор Сомов, открыл калитку и прямиком направился к нам.
Козырнул, пожал руки. И все - молча и как-то странно отсутствуя при этом.
милиция.
Должен был унюхать!
запах дыма. А должно жареным пахнуть.
раз вздохнул и наконец спросил:
директор?
Хотела в Киев поехать, вроде билет на сегодня приобрела.
майор?
не оглядываясь, пошел к милицей-скому уазику. - Воспитатели, мать их. Суют
мальчишкам боевые гранаты...
я не знал, о чем она предупреждает. И Ким не знал и шагал молча впереди
меня, засунув почему-то руки в карманы, чего раньше никогда не делал.
вылезли, молча пошли по аллее Героев за широко шагавшим майором. И
остановились возле первого железного обелиска со звездой, под которой был
захоронен пустой гроб из цинковых пластин от патронных ящиков. Остановились
как вкопанные.
деньги, лежала Вера Иосифовна, обняв подножие солдатского обелиска.
поскорее, мать твою...
помню. Помню, что рядом все время вертелся заведующий кладбищем и говорил,
говорил...
тропочкам да дорожкам за порядком слежу. А с дорожки аллея Героев плохо
проглядывается, не видно ее с дорожки, не видно. Ну, я при обходе приметил,
что мать на холмике лежит, но не придал внимания. Афганцев недавно хоронили,
ну, думал, мать лежит. Матери часто на холмиках лежат, частое дело,
обыкновенное. Конечно, бдительность надо было проявить, виноват, но - частое
дело, товарищ майор. Нагляделся я при моей службе, пообвык...
Шилова Юлия
Маркеев Олег
Громыко Ольга
Корнев Павел
Контровский Владимир
Шилова Юлия