Чтение 11–й страницы книги ~Дайте руку королю~

больно-пребольно. И втыкают в них заостренные спички. Рот зажали. Да если б
и не зажимали, все равно громко крикнуть не даст петля Глиссона. Вырывается
прерывистое мычание. Его заглушает хохот мальчишек. Слезы льются.

- Поссышь меньше! - хохочет Петух и, склонившись, плюет ему в глаза.

А Проше пихают в ноздри табак из окурков. Сашка и его подручные достают
окурки из урн, что стоят на лестничных площадках между этажами. Там же берут
пустые спичечные коробки. А спички выпрашивают у курящей няни Люды - якобы
чтоб складывать из них "колодцы" и разные фигуры. Няня Люда думает: раз она
дает спички без коробка - "баловаться с огнем" не смогут.

Проша пытается вертеть головой, но ее крепко зажали. Он было крикнул -

горсть табаку и окурков сунули ему в рот.

- Пусть просрется! - приказал король.

От Проши отскочили. Какое чиханье, какой кашель напали на него! Во все
стороны летят брызги, мокрые комочки табака.

- Ф-ффу... - Сашка выматерился. - Параша!

- Параша! Параша! - подхватила свита.

Мальчик прокашлялся. Поднял голову.

- Я - Проша!

- Ты ... - из Сашкиного рта полился мат, - ты ... Параша!

- Нет! Проша!

Король спрыгнул с подоконника как бешеный. Метнул глазами туда-сюда,
схватил за ухо Петуха.

- Петушок-птичка, раздражает он меня! Отдаю на расстрел...

Прошу оставили в одних трусах, сволокли на пол. Сашка и "черная
дивизия" ожесточенно стреляют в него шпонками.

- Ползи! Собирай шпонки! - кричит Петух.

Проша ползет на руках, волочатся тонкие посинелые неживые ноги.

- Ко мне ползи, Параша! Мне - боеприпасы! - Сашка, сидя на подоконнике,
пуляет в голову, в голую спину. - Быстрей!

- Нет! - он прижался лбом к полу, прикрыл ладонями виски.

- Пли! Пли! Пли!

Шпонки звонко щелкают о тело. Оно все в розовых волдырях. Проша
вздрагивает, вздрагивает - терпит.

- П...да тебя родила, а говоришь - мама! - король, схватив подушку, на
которой сидел, подскочил к лежащему. Кинув его навзничь, накрыл подушкой
лицо. Слабые руки Проши хватаются за мускулистые Сашкины ручищи. Тот
гогочет: - Молодец - Светлана! Хорошо ногти обстригла!

Проша задыхается - то растопырит пальцы, то сожмет в кулаки, судорожно
взмахивает ими, бессильно бьет душителя... А ноги - не шелохнутся.

Вот руки напряженно вытянулись вдоль тела.

- Это, как его... - сказал Петух, - не сдох?

Сашка-король помотал головой.

- Перед этим говно бы вышло! - и объяснил, что так бывало с котятами,
которых он душил голыми руками.

Отнял подушку от Прошиного лица, вглядывается с любопытством. Обеими
руками сильно надавил мальчику на грудь. Тот часто-часто, жадно задышал.

- Будешь ползать? Мне шпонки подавать? - поднял над ним подушку.

- Буду.

Наконец стрелять наскучило.

- А кто у нас такой печальный? - вдруг фальшиво-ласково произнес Сашка,
передразнивая тетенек, что так говорят с маленькими.

Палата замерла, предвкушая новую радость. Король запрыгал на клюшках к
Кириной койке. Тот, хмурый, лежит в гипсовой люльке.

- И чего это мы помалкиваем? У-тю-тю-тю...

- Йи-ги-ги-ги! - заржала свита. Кто-то захлопал в ладоши.

- Пацаны! А ведь этот ...й, - Петух указал на Кирю, - тоже не орал на
девку,

что она - п...да!

- И правда! Вот тварь!! - ругань сыплется со всех сторон.

Глобусу трудно говорить в головодержателе, но все-таки он выговорил:

- Я знаю. Он дико злой на короля.

А тот раскурил окурок. Зажав рукой Кирин рот, вдул дым в ноздрю.
Мальчишка задохнулся, его забил кашель. Руки, как давеча руки Проши,
безвредно ударяют по Сашкиному торсу.

- Кто курил? - король обводит взглядом палату. - Кирилл!

- А-аа-ааа!!! - палата взорвалась. - Кто курил? Кирилл! Кто курил?
Кирилл!

Петух, Владик схватили мальчишку за руки. Он пытается не дышать, когда
Сашка прижимает губы к его ноздре. Тогда тот зажимает ему не только рот, но
и нос. Выждав, освобождает одну ноздрю. Едва не задохнувшийся Киря делает
жадный вдох - и втягивает в себя дым. Кругом захлебываются хохотом, визгом.
Кто может - скачет на месте.

Если б он был не в люльке, он корчился бы. А так - туго прибинтованный
к массивной гипсовой раковине - совершенно недвижим. Недвижим в

невыразимых мучениях.

Сашка-король оглядывает палату.

- Во кайфун! Полеживает - покуривает.

- У-у-ух-ху-ху-уу!!!

Глобус повалился к себе на койку, расшнуровал головодержатель. Крикнул
неожиданно звучным голосом:

- О-о-ой! Сдохну от смеха!

- Кто-курил-Кирилл! Кто-курил-Кирилл! Кто-курил-Кирилл!

21

Пройдут дни. Как всегда, они будут лежать рядом: Киря, Скрип, Проша.
Короля и его свиты не окажется в палате. Приблизится, опираясь на костыль,
Коклета.

- Мне вас жальчей жалкого! Но уж глу-у-пы вы! Коли велят орать:
"П...да!" - то и ори.

Скрип уже научится ослаблять петлю Глиссона и даже совсем слезать с
вытяжения. Когда Коклета отойдет, он расстегнет петлю.

- А ведь Ийка снова заглянет. Если мы не будем ее обзывать, то нам...
то нас... - и замолчит.

Они будут лежать молча. Вдруг Проше вспомнится Иван Поликарпович.

Раз он пришел к маме поздно вечером, а она сказала, что комендантша
общежития грозит выселить их с Прошей - зачем к ней так поздно приходят?

- Надо ей дать, - сказал Иван Поликарпович, вытащил деньги. Пересчитал
их, протянул маме: - Вот это тебе, а эти ей дашь. Положи в конвертик. Зайди,
когда у нее никого нет. Поздравствуйся, оставь на столе и исчезни.

Придя в другой раз, он спросил маму:

- Ну?

- В порядке! Сказала мне: "Я тебя понимаю и иду навстречу".

Проша расскажет это Скрипу и Кире.

- Вот бы и Сашке дать денег... Только их нету.

- Я знаю, где найти... - вдруг шепотом произнесет Киря.

Что он слышал от няни Люды! Под ними, где лежат начальники и дети
начальников, в коридоре висит огромная люстра, похожая на таз. Больные
развлекаются: забрасывают в нее деньги. Завернут монету в пятирублевку и
кинут. Надо суметь так завернуть и бросить, чтобы в полете пятирублевка не
развернулась и попала в люстру вместе с монетой. Больные не разрешают ни
санитаркам, ни сестрам забирать деньги из люстры. Кидают и кидают неделями.
Потом играют в домино. Велят принести лестницу, и все деньги достаются тому,
кто выиграл.

- В мертвый час в коридоре никого нет, и туда можно зайти, - скажет
Киря. - А ходишь только ты, - взглянет на Скрипа. - Я на тележке по лестнице
не

съеду.

- Ну, зайду... а как достать?

Киря вспомнит. Няня Люда говорила: там лежачим еду не приносят, а
привозят на специальных столах на колесиках. Эти столы, должно быть, стоят в

столовой. Если один подкатить под люстру, встать на него, то до денег
можнодобраться.

22

В мертвый час он освободился от петли, от гирь. Взял клюшку. Ему надо в
уборную! Выглянул в коридор. В его левом конце - пост дежурной сестры.
Столик, стул. На столике - лампа с абажуром, телефон. Сестра на месте.
Читает книгу.

Уборная находится справа от его палаты. В правом конце коридора - выход
на лестничную площадку...

Он двинулся в уборную, клюшка постукивает по полу. Интересно -сестра
глядит на него? Оборачиваться нельзя: еще заподозрит.

Зашел в кабину, постоял. Можно бы и пописать, но нельзя отвлекаться.
Дернул цепь - спустил воду. Пора выглянуть...

Сестра все так же на посту! Сидит, склонилась над книгой.

Хоть бы на капельку времени ушла!

Он спустил воду во всех кабинах. Досчитал до ста.