Чтение 11–й страницы книги ~Где ты, маленький "Птиль"~

-- Вы ученый, Латор? -- спросил папа. Латор долго и весело хохотал.
-- Сейчас вы узнаете, кто я и кто мы. Да-а, вы меня рассмешили!
Сказать, что я ученый, это то же самое, что сказать, что у политорок нет
сзади глаза потому, что они тысячелетиями обожали загорать и он "отпал" у
них, как у нас. Кстати, то, что у них нет глаза, -- загадка для наших
медиков.
Откуда-то возник зевающий Сириус.
-- О, кольво, -- сказал Латор. -- Вы не боитесь их? Геллы не боятся, мы
их быстрее.
-- Это наш кольво, -- сказал папа, -- с Земли. Даже не спросив, ядовит
ли он, Латор продолжал:
-- Мы, геллы, ушли от вражды и жили далеко, в тех же почти местах, где
и моро. Вы о них уже слышали? Моро, говорят ученые, произошли от каких-то...
обезьян, существ, которых мы и не видели никогда, на Политории их не было и
нет. Ученые считают, что моро завезли сюда на кораблях очень давно какие-то
разумные существа, потому что там, где жили моро, после дождевой бури вода
стала отравленной, и они начали умирать. Мы с моро жили, в общем, мирно, но
как-то отдельно, хотя узнали и сейчас знаем их язык. По причинам нам
неизвестным, мы, геллы, развивались медленнее, чем нелетающие политоры.
Более того, они очень существенно нас обогнали, и тогда пришло горе. И может
быть, это двойное горе, потому что мы его не чувствуем, только понимаем.
Политоры (это случилось века два назад) сделали из нас не политоров, а
только геллов. Они проводили кое-какие опыты, пробовали их на себе --
безрезультатно, тогда украли гелла, и оказалось, что геллы поддаются
воздействию их аппаратуры. Они изменили наш характер, сделав нас только
мягкими, только добрыми, послушными, работящими... Существует тщательно
охраняемая машина, постоянно излучающая какое-то определенное психическое
поле, которое и делает нас такими. Поразительно, что не возникает никакого
желания найти эту машину, сломать... Я не знаю, что еще... освободиться. Мы
добродушны -- и все тут. Мы не воинственны и не можем никуда улететь, мы же
не можем летать без воздуха.
-- А для чего это было нужно? -- спросил папа. -- Дико.
-- Если у вас самих на Земле высокая цивилизация, вы знаете, что все
равно есть грязная работа, черная, неинтересная. Для этого у политоров есть
геллы. Тяжелая работа в рудниках, шахтах, вырубка лесов, иногда они нас
возят на две соседние планеты...
-- Что это за планеты? -- спросил папа.
-- Там живут разумные, но неразвитые существа, и там много нужных руд,
металла, топлива, редкого дерева. Политоры практически обирают их,
обкрадывают, те-то, хозяева планет, какие-то вялые, слабые, работают лениво.
Их и хлыстом не заставишь работать как следует -- они лучше умрут.
-- Но если политоры так жестоки -- почему они их не уничтожили?
-- Невыгодно. Там несколько иные космические условия, поисковые машины
политоров плохо отыскивают залежи на глубине, а те, хозяева планет, как
носом чуют, где что зарыто. Не убивать их -- экономичнее, не строить же
новую аппаратуру. Политория невелика и беднеет, кое-какие виды энергии они
создали чисто техническим путем, но не все, а с металлами вообще туговато...
-- Латор, а как вы живете, где? -- спросил папа.
-- В подземном Тарнфиле...
-- Птицы -- и под землей?! -- воскликнул я.
-- Иногда мы, когда тепло, делаем гнезда на деревьях, за городом. По
утрам нас будит гудок, и мы летим на работу.
-- А деньги?
-- Ну, платят нам мало. Едва хватает. Рассказывают, что лет сто назад
один гелл случайно получил сотрясение головы, и это психическое поле
перестало на него действовать. И он взбунтовался, один. Его объявили
сумасшедшим, ловили, он искал эту машину один, и они его убили.
-- Не понимаю, ведь не все политоры такие!
-- Конечно нет, борьба существует -- только это я и могу сказать.
Многие политоры хотели бы изменить такое положение и ради себя, и ради нас,
и их немало таких, но...
-- Горгонерр и его окружение? -- прямо спросил папа.
-- Да. Он. И все его предшественники много веков подряд. Их разведка,
их армия...
-- Вы женаты?
-- Да, -- Латор улыбнулся. -- Мою жену зовут Лата. И дочка Мики. О,
если бы видели, как изумительно она летает! Мне показалось -- я сейчас
зареву.
-- А были войны на Политории? -- спросил папа.
-- Да, четыре и очень давно. И все, конечно, выигрывало правительство.
А у вас?
-- Две. Потом Земля отказалась от войн навсегда. -- А с другими
планетами вы воевали?
-- Латор, -- папа засмеялся. -- Ваша планета первая, где появились
люди, мы. Люди на Земле никогда даже не сталкивались с иной цивилизацией, а
сейчас не знают, что мы здесь, и может быть, мы никогда не вернемся, и я
никогда не увижу свою жену, а Митя -- маму. И никто никогда не узнает, куда
мы исчезли.
-- О, -- сказал Латор. -- Так нельзя. Тем более если я правильно
догадываюсь. Земля не хотела бы воевать.
-- Да, не хотела бы.
-- Но... почему вы можете не вернуться... домой?
-- Мне кажется -- это Горгонерр. Из-за него.
-- Понятно. Хотя Карпий привез вас в гости.
-- Нет, нас он захватил. Скорее всего, мы просто пленники.
-- Но почему?
-- Я сам ломаю голову -- почему, а вернее, как избежать плена. Знаете,
поговорим об этом после -- голова пухнет.
-- Вы не против увидеться со мной еще раз?!
-- Конечно! И с вами, и с вашей семьей, -- но как?
-- Если только вы зайдете ко мне тайком. Спросите, где живет Латор.
Спрашивайте тихо и только у геллов.
-- Пора прощаться, -- папа вздохнул. -- Извините меня: должны появиться
Пилли и Орик.
-- О, Орик, -- сказал Латор. -- Это достойный политор. Ну, я полетел!
-- Он опять очень легко поднялся, и мы проводили его на лифте наверх. При
всем моем знании способностей Латора, я с ужасом ждал, как он прыгнет с этой
дикой высоты. Мы стояли высоко над землей на темном балконе, мы видели
только силуэт Латора.
-- Долгой жизни! -- сказал он, садясь на край высоких перил, и чуть
тише добавил: -- Передайте поклон Орику. -- И тут же скользнул в полутьму,
но не вниз, а вперед и вверх, как бы скользнул в небо. Несколько мощных
взмахов крыльев -- и его не стало.
Папа обнял меня за плечи.
-- Это сон, Митяй, да? -- сказал он.
-- Сон, -- сказал я. -- Это не сон, пап. Если бы это был сон.

13
-- Ей сорок лет, -- сказал я папе.
-- Кому? Пилли?! Этой... этой девушке -- сорок?
-- Да, они живут до двухсот, -- сказал я. -- Как боги.
Тут-то она и позвонила, причем сигнал шел сразу на три аппарата: на
основной, домашний, и два маленьких коммуникатора, которые оставил нам Орик.
-- Говорит уль Дмитрий, -- важно сказал я.
-- Это Пилли. Митя! Удобно мне подняться к вам?
-- Пулей! -- сказал я. -- В темпе.
-- Что?
-- Как можно быстрее. Мы ждем вас.
Через минуту она была с нами. В другом уже платье, не цветастом в
обтяжку, а более скромном, однотонном, с рукавами, как крылья у геллов.
Боже, какая у нее была улыбка! Это еще нужно было себя уговаривать, что она
-- физик.
-- Я поняла, почему должна подняться мигом, -- сказала она. -- Вы,
конечно, голодны?
Папа пошел на провокацию:
-- Как бедные моро, Пилли.
-- Да, как бедные моро.
-- А почему они голодны?
-- Все зависит от того, хороша ли охота. А она несколько ограничена
правительством. Простите. Ужин! -- Она исчезла и быстро вернулась. -- Не
умирайте!
-- Ваши рукава, как крылья у геллов, -- сказал я.
Она внимательно посмотрела на меня, изучающе:
-- Вы были в городе? В подземном Тарнфиле? А?
-- Да нет, -- сказал папа. -- Просто мы сели в нашу машину и покатались
над Тарнфилом. Ну и покалякали с геллами.
-- Я вам не верю, -- ехидно, но очень мило произнесла Пилли.
-- И правильно делаете, -- сказал папа.
-- Вот уж не думала, что земляне такие врунишки, -- сказала Пилли. --
Как вам геллы? Или гелл? Или гелла?
-- Как? -- сказал папа. -- Это просто в голове не укладывается -- вот
как. На Земле этого нет. Мы с такой же завистью смотрим на птиц на Земле,
как вы, бескрылые политоры, -- на геллов. Теперь-то я понимаю, почему вы
отказались от колесного транспорта, а все летаете, хоть и в метре от земли:
глядите, мол, геллы, мы тоже не лыком шиты. Летаем!
-- Не ехидничайте, -- сказала Пилли.
-- Здесь, знаете ли, не до ехидства, -- сказал папа, глядя на Пилли, и
она сразу же очень серьезно поглядела на него.
-- Да, вы правы, -- сказала она. -- Но их судьба вроде в надежных
руках, и те, кому хотелось бы до этих рук дотянуться...