read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



отвечать. В мечтательном состоянии так и летели четверки и пятерки. Только
надо было знать первые строки спрашиваемого урока, а там-- барабань, что
хо-чешь: он, уловив первые слова, уже ничего не слышит.
-- Гиляровский. Выхожу.
-- Собака!
-- Собака, Порфирий Леонидович.
-- Собака!
-- Собака -- Canis familiaris.
-- Вер-рно!..
И закатит глаза.
-- Собака-- Canis familiaris!.. Достигает величины семи футов, покровы
тела мохнатые, иногда может ле-тать по воздуху, потому что окунь водится в
речных бо-лотах отдаленной Аравии, где съедает косточки коко-сов, питающихся
белугами или овчарками, волкода-вами, бульдогами, догами, барбосками,
моськами и канисами фамилиарисами...
Он прислушивается на момент.
-- Собака, Порфирий Леонидович, водится в север-ных странах, у
самоедов, где они поедают друг друга среди долины, ровной на гладкой высоте,
причем тороп-ливо не свивают долговечного гнезда... Собака счита-ется лучшим
другом человека... Я кончил, Порфирий Леонидович.
-- А?.. Что?.. Кончил?
-- Собака считается лучшим другом человека...
-- Чело-ве-ека... О-ох!.. И закатит глаза.
-- Хорошо, садись.
-- Засецкий -- окунь!
-- Окунь, Порфирий Леонидович.
-- Окунь!
-- Окунь-- Perсa fluviatilis. Водится в реках и озе-рах средней России.
Засецкий, первый ученик, отвечает великолепно и получает ту же пятерку,
что и я... Класс уже приучен, и что ни ври, -- смеется тихо, чтобы не
помешать това-рищу. Так преподавалась естественная история. Изучали мышей и
крыс. Мы принесли с десяток мышей и мышат, опустили их в форточку между
окнами, и они во мху, уложенном вместо ваты, жили прекрасно. На веревочке
спускали им баночки с водой, молоко и бро-сали всякую снедь. И когда раз
Камбала, поймав в незнании урока случайно остановившегося посреди от-вета
ученика, на него раскричался и грозил единицей,-- мы отвлекли его гнев
указанием на мышей. Камбала расчувствовался и долго рассказывал, стоя у
окна, о мышах, потом перешел на муравьев, на слонов, и, нако-нец, когда уже
раздался звонок к перемене, сказал:
-- Милые зверьки... Только, я думаю, что их сто-рожа разгонят...
-- Да мы, Порфирий Леонидович, не покажем их... Но как раз в эту минуту
влетел инспектор, удивив-шийся, что после звонка перемены класс не выходит,
-- и пошла катавасия! К утру мышей не было.
-- Гадов развели, озорники беспутые, -- ругал нас сторож Онисим.
Но на класс кары не последовало. А сидели раз два часа без обеда всем
классом за другое; тогда я был еще в первом классе. Зима была холодная.
Нежностей, вроде нехождения в класс, не полагалось. В 40В° слишком мы также
бегали в гимназию, раза два по дороге отти-рая снегом отмороженные носы и
щеки, в чем также не-редко помогали нам те же сторожа Онисим и Андрей,
относясь к помороженным с отеческой нежностью. Бы-вали морозы и такие, что
падали на землю замерзшие вороны и галки. И вот кто-то из наших
второклассников принес в сумке пару замерзших ворон и, конечно, в класс, в
парту. Птицы отогрелись, рванулись -- и прямо в окно. Загремели стекла
двойных рам, класс напол-нился холодом, а птицы улетели. Тогда отпустили
всех по домам, а на другой день второй класс и нас почему-то продержали два
часа после занятий. За что наш класс, -- так и не знаю. Но с тех пор в
морозы больше 40В° нас отпускали обратно. Распорядиться же не при-ходить в
40В° совершенно в гимназию -- было нельзя, по-тому что на весь наш
губернский город едва ли был деся-ток градусников у самых важных лиц.
Обыкновенные обы-ватели о градусниках и понятия не имели. Вешать же на
каланчах морозные флаги -- никто и не додумался тогда.
Кроме Камбалы, человека безусловно доброго и лю-бимого нами, нельзя не
вспомнить двух учителей, кото-рых мы все не любили. Это были чопорные и
важные иностранцы, совершенно непохожие на всех остальных наших милых
чиновников, в засаленных синих сюртуках и фраках, редко бритых, говоривших
на "о". Влетало нам от них иногда и легкие подзатыльники, и наказания в виде
стояния на коленях. Но все это делалось просто, мило, по-отечески, без злобы
и холодности. Учитель французского языка м-р Ранси, всегда в чистой манишке
и новом синем фраке, курчавый, как пудель, -- говорят, был на родине
парикмахером. Его терпеть не могли. Не-мец Робст ни слова не знал по-русски,
кроме: "Пошель, на уколь, свинь рюски", и производил впечатление са-мого
тупоголового колбасника. Первые его уроки были утром, три раза во втором
классе и три раза в третьем. Для первого начала, когда он появился в нашей
гимна-зии, ему в третьем классе прочли вместо молитвы: "Чи-жик, чижик, где
ты был" и т. д.
Это было в понедельник. Второй класс узнал -- и то-же "чижика" закатил.
Так продолжалось с месяц. Вдруг на наш первый урок вместе с немцем ввалился
директор.
-- Читай молитву, -- приказал он первому ученику. И тот начал читать
молитву перед учением. Немец изумленно вытаращил белые глаза и спросил:
-- Пашиму не тшиджик-тшиджик?
Дело разъяснилось, и вышел скандал. Конечно, я си-дел в карцере, хотя
ни разу не читал ни молитвы, ни "чи-жика". В том же году, весной, во второй
половине, к экзаменам приехал попечитель округа кн. Ливен. Же-лезной дороги
не было, и по телеграфу заблаговременно, т. е. накануне приезда, узнало
начальство о его прибытии. Пошли мытье и чистка. Нас выстраивали в классе и
осмат-ривали пуговицы. Мундиры с красными воротниками с шитьем за год перед
этим отменили, и мы ходили в чер-ных сюртуках с синими петлицами. Выстроили
нас всех в актовом зале. Осмотрели маленьких. Подошли к шесто-му и седьмому
классам директор с инспектором и завол-новались, зажестикулировали. И смешно
на них, малень-ких да пузатеньких, было смотреть перед строем рослых
бородатых юношей. Бородатые были и в младших клас-сах. Так, во втором классе
был старожил Гудвил, более похожий по длинным локонам и бородище на
соборного дьякона.
-- Потому что... Потому что... Я... да... да... Остричь-ся!..-- визжал
директор.
-- Уж тут себе... Уж тут себе... Обриться!..-- вторил "Тыква".
Инспектора звали "Тыквой" за его лысую голову., И посыпались угрозы
выгнать, истолочь в порошок, выпо-роть и обрить на барабане всякого, кто
завтра на попечительский смотр не обреется и не острижется. Приехал
по-печитель, длинный и бритый. И предстали перед ним старшие классы, высокие
и бритые -- в полумасках. Заго-релые лица и белые подбородки и верхние губы
свеже-обритые... Смешные физиономии были.

x x x
Из того, что я учил и кто учил, осталось в памяти ма-ло хорошего.
Только историк и географ Николай Яковле-вич Соболев был яркой звездочкой в
мертвом простран-стве. Он учил шутя и требовал, чтобы ученики не покупа-ли
пособий и учебников, а слушали его. И все великолеп-но знали историю и
географию.
-- Ну, так какое же, Ордин, озеро в Индии и какие и сколько рек впадают
в него?
-- Там... мо... мо... Индийский океан...
-- Не океан, а только озеро... Так забыл, Ордин?
-- Забыл, Николай Яковлевич. У меня книжки нет,
-- На что книжка? Все равно забудешь... Да и не трудно забыть-- слова
мудреные, дикие... Озеро назы-вается Манасаровар, а реки-- Пенджаб, что
значит пятиречье... Слова тебе эти трудны, а вот ты припомни:-- Пиджак и мы
на самоваре. Ну, не забудешь?
-- Галахов! Какую ты Новую Гвинею начертил на доске? Это, братец,
окорок, а не Новая Гвинея... Помни, Новая Гвинея похожа на скверного,
одноногого гуся... А ты окорок.
В третьем классе явился Соболев на первый урок рус-ской истории и
спросил:
-- Книжки еще не покупали?
-- Не покупали.
-- И не покупайте, это не история, в ней только и говорится, что
такой-то царь побил такого-то, такой-то князь такого-то и больше ничего...
Истории развития на-рода и страны там и нет.
И Соболев нам рассказывает русскую историю, давая записывать только
имена и хронологические данные, очень ловко играя на цифрах, что весьма
легко запоминалось.
-- Что было в 1380 году? Ответишь.
-- А ровно через сто, лет?
-- Все хорошо запоминалось. И самое светлое воспоминание осталось о
Соболеве. Учитель русского языка, франтик Билевич, завитой и раздушенный, в
полную противо-положность всем другим учителям, был предметом на-смешек за
его щегольство.
-- Они все женятся! -- охарактеризовал его Онисим. Действительно, это
был "Жених из ножевой линии", в плохо преподавал русский язык. Мне от него
достава-лось за стихотворения-шутки, которыми занимались в гимназии двое: я
и мой одноклассник и неразлучный друг Андреев Дмитрий. Первые силачи в
классе и первые дра-чуны, мы вечно ходили в разорванных мундирах, дрались
всюду и писали злые шутки на учителей. Все преступле-ния нам прощались, но
за эпиграммы нам тайно мстили, придираясь к рваным мундирам.

x x x
Вдруг, совершенно неожиданно, в два-три дня по осени выросло на



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [ 11 ] 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.