read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Там было темно и тихо, в печке постреливали уголья, окна до половины запотели. О, сколь немного нужно, чтобы бытие из несчастья обратилось блаженством! Всего-то прижаться озябшим телом к горячему чугунному боку, и боле ничего, совсем ничего.
Митя обнял печку обеими руками, поджал ноги в сырых лаптях, накрылся с головой лежавшим на сиденье меховым одеялом и уже ни о чем не думал, просто наслаждался сухостью и теплом.

* * *

Проснулся он от звонкого голоса, крикнувшего:
- Скорей! Гони!
В первое мгновение не понял, отчего это мир качается. Потом услышал скрежет полозьев по присыпанным снегом булыжникам и вспомнил: дормез.
С трепетом приподнял край одеяла. На переднем сиденье кто-то был. В темноте не разглядеть, кто, но слышалось частое взволнованное дыхание.
Вот седок выпрямился, и на сером фоне переднего окошка обрисовался капор с лентами. Значит, женщина. Это хорошо, ибо прекрасный пол милосердней мужского и менее склонен к скоропалительному насилию - например, к тому, чтобы без лишних разговоров выкинуть незваного гостя вон.
Однако же крепок был сон! Митя не слышал, ни как карету подгоняли к подъезду, ни как садилась владелица.
Та вдруг дернулась, застучала перстнем в стекло. Громко крикнула:
- Не на Морскую! Домой нельзя! Голос молодой.
Видно, кучер не расслышал, потому что дама щелкнула задвижкой, приоткрыла окно и сквозь завывание ветра повторила:
- Не домой! На Московский тракт гони! Опустила окно, пробормотала:
- Господи, Твоя воля, спаси и сохрани... Не иначе что-то у ней стряслось. Вон как вздыхает, даже всхлипывает. Хорошо это или нет? Скорей, плохо. Когда у тебя что-то болит, не до сострадания к чужим бедам.
Жалко, не видно, какое у нее лицо, злое или доброе.
Он терзался сомнением - объявить себя или подождать, пока хозяйка кареты немножко успокоится. Она же всё не успокаивалась, шептала что-то тревожное, ерзала.
Внезапно порывисто поднялась, встала коленом на заднее сиденье, в двух вершках от Мити, и сдернула с него мех.
Он уж приготовился воскликнуть: "Ayez pitie, madame!<Сжальтесь, мадам! (фр.)>" - но она, оказывается, его невидела.
Подергала задвижку задней рамы, открыла, стала совать одеяло в окно. - Дорога будет дальняя. Нате вот, укройтесь.
Откликнулись два голоса, мужские:
- Благодарствуйте, барыня.
- Еще бы водочки для сугреву. Дама пообещала:
- На первой станции получите. Митя времени не терял. Пока она вьюгу перекрикивала, тихонько соскользнул на пол, забился под сиденье. Известно: когда не знаешь, какое принять решение, выжди.
Хлопнула рама, пружины над Митиной головой заскрипели - женщина решила устроиться сзади. И правильно. Если далеко ехать, сзади лучше, не то укачает.
Чиркнул кремень, звякнуло стекло, по полу закачались тени. Это она подпотолочный фонарь зажгла.
Перед носом у него стояли две ноги в белых туфельках. Левый башмачок уперся в твоего собрата, скинул его на пол, высвободившаяся нога в шелковом чулке таким же манером расправилась с левым, и туфельки осиротели, остались сами по себе - дама забралась на сиденье с ногами.
Один башмачок отлетел к Мите, в его жесткое, пыльное убежище, и лежал прямо перед глазами, посверкивая золотым каблучком, - гость из иного мира, где царствуют красота и изящество.
Тряска кончилась, возок заскользил ровно, будто лодочка по воде. Это кончилась мощеная дорога, догадался Митя. Скоро и городу конец.
Куда едем-то? Сказала, "не домой, на Московский тракт". Дача у нее там, что ли, по Московскому тракту, или имение?
Сверху доносилось пошмыгивание и короткие судорожные вдохи. Плачет.
По временам дама начинала причитать, но тихонько, слышно было только отдельные слова: "Некому, совсем некому... Что же это, Господи... Как бы не так" - и прочее подобное, невнятного смысла.
Поплакав вволю, высморкалась, пробормотала:
- Зябко-то как.
Что правда то правда. Без мехового одеяла и на отдалении от печки Митя тоже подмерз.
Снова спустились ноги в шелковых чулках, маленькие, с точеными щиколотками. Левая сразу нырнула в туфельку, правая пошарила по полу - не нашла. Тогда спустилась полная рука, полезла под скамью, на пухлом пальчике блеснул перстень.
А ведь было это уже, было. Точно так же жался Митя к пыльной стенке, и тянулась к нему рука, но тогда было ох как страшно, а сейчас ничего, пустяки. И пришло Митридату на ум философское суждение, хоть записывай на пользу потомству: умный человек не пугается одного и того же дважды.
Он подпихнул беглый башмачок навстречу руке, но вышел казус - та как раз и сама проявила решительность, сунулась под сиденье глубже. Ну и наткнулась на Митины пальцы.
Дальше ясно: визг, крик.
И ноги, и рука из Митиного обзора исчезли.
Надо было поспешать, пока она своих запятных не кликнула.
Закряхтев, он выполз из укрытия, поднялся на четвереньки. Уж и фраза была готова, весьма разумная и учтивая: "Сударыня, не трепещите - воззрите, сколь я мал. Я сам вас трепещу и уповаю единственно на ваше милосердие".
А только застряли слова в горле. На сиденье, подобрав ноги, прижав к груди руки, вытаращив и без того огромные глаза, сидела Павлина Аникитишна Хавронская - та самая особа, из-за которой, если восстановить логическую цепь, и начались все Митины злосчастья.
Вблизи она оказалась еще красивей, хотя, казалось бы, красивей уж и некуда. Но только вот так, в упор, можно было увидеть голубую жилку на шее, персиковый пушок на щеках и славную родинку повыше розовой губки.
Узрев перед собой весьма небольшого мальчишечку, графиня кричать сразу перестала.
- Это ты там сидел? - спросила она дрожащим голосом. - Или там еще кто?
Дар слова, вспугнутый неожиданностью, еще не вернулся к Митридату, и он лишь помотал головой.
- Да ты совсем малютка, - сказала прекрасная Павлина Аникитишна, окончательно успокоившись. - Ты как туда попал?
Ответить на этот вопрос коротко не представлялось возможным, и Митя заколебался: с чего уместней начать?
- Маленький какой. Говорить-то умеешь? Он кивнул, подумав: наверное, лучше вначале объяснить про наряд мужичка-лесовичка.
- Деточка, малявочка, глазоньки-то какие ясные. А ну не бойся, тетенька добрая, не обидит. Кой тебе годик, знаешь? А звать тебя как? Ну уж это-то знаешь, вон какие мы больсие. Больсие-пребольсие. Замерз? Иди сюда, иди.
Женщина она, похоже, и вправду была добрая, жалостливая. Погладила Митридата по голове, обняла, в лоб поцеловала.
Будучи прижат к упругой, теплой груди, он вдруг подумал: а ведь если б я ей стал по-взрослому говорить, она бы меня этак вот голубить не стала.
И явилось Мите в сей момент озарение.
Отчего все его беды, отчего несчастья? Оттого что разумен и учен не по годам, затеял рядиться со взрослыми по их взрослым правилам. Если б не умничал, проживал в соответствии со своими летами, то обретался бы ныне в отчем доме и - горя б не знал. Какой из сего вывод? А такой, почтенные господа, что неразумным дитятей быть проще, выгодней и намного безопаснее.
И когда графиня повторила свой вопрос:
- Ну, как нас зовут? Припомнил? Он сказал, нарочно присюсюкивая по-младенчески:
- Митюса.
Был вознагражден новыми поцелуями.
- Вот молодец, вот умничка! А годик нам какой?
Решил один убавить, для верности. Показал растопыренную пятерню.
- Пять годочков? - восхитилась красавица. - Ай, какие мы больсюсие! И всё-то мы знаем! А тятенька-маменька где?
С ответом на этом вопрос было труднее. Митя наморщил лоб, соображая, как лучше сказать.
Павлина Аникитишна соболезнующе вздохнула:
- Ишь, лобик насупил. Бедненький сиротинушка. А с кем жил? С бабусенькой? Митя кивнул.
- Где ж она, твоя бабусенька? Сказать, что ли: "В Зимнем дворце", засомневался Митя.
Не стоит. Во-первых, не поверит. А во-вторых, сейчас, пожалуй, чем далее от Зимнего дворца, тем здоровее.
Госпожа Хавронская - женщина добросердечная, малютку на мороз не выгонит. Переждать бы у нее хоть малое время, собраться с мыслями.
Она опять истолковала его молчание по-своему:
- Ой, померла, что ли? Рыбанька мой сладенький. - И на Митину макушку, где белая прядка, упала большая слеза. Хорошо графиня в полумраке седины не приметила, а то вовсе бы разрыдалась от сострадательности сердца.
- У тебя есть кто-нибудь, Митюшенька? - спросила Павлина Аникитишна пригорюнясь.
Он помотал головой.
- И у меня никого, - грустно сказала она. - Это ничего. Сначала трудно, но после обвыкаешься. А ты не горюй, я тебя с собой возьму.
- Куда?
- В Москву. Поедешь?
Не может быть! Какая небывалая, невероятная удача! Попасть в Москву, а оттуда домой, к папеньке и маменьке! Воистину то был перст судьбы, которой наконец прискучили гонения на маленького Митридата, и она решила объявить ему полное помилование.
- Не знаешь, что такое Москва? Это большой-пребольшой город, еще больше Петербурга. И лучше. Там люди проще, добрее. Снегу много, все на санках ездят, с ледяных горок катаются. Поедешь со мной в Москву?
- Поеду.
- "Поеду", - повторила красавица тоненьким голоском и ласково улыбнулась. - Вот и славно. У меня там дядя живет. А вместе ехать много веселей. - Тут она вздохнула, куда как невесело. - Я, Митенька, наскоро собралась. Можно сказать, вовсе не собиралась. Еду в чем на балу была.
Он увидел, что так оно и есть. Под распахнутой собольей шубой белело маскарадное платье, а из-под капора свисали длинные русалочьи волосы, в которых все еще зеленели кувшинки.
- Зачем насколо? - осторожно поинтересовался Митридат. - А взять валенотьки, иглуськи?
- "Игрушки", - грустно усмехнулась она. - Тут, сладенький мой, самой бы игрушкой не стать. - И прибавила уж не Мите, а себе. - Ничего, Платон Александрович, милости прошу. Пожалуйте, гостьюшка дорогой. Птичка улетела. И шпионам вашим невдомек, куда.
Так-так. Из сей реплики можно было заключить, что светлейший князь и без Митридата нашел средство сообщить предмету обожания о своем плане явиться к ней нынче же ночью вопреки любым стенам и замкам. Вот Хавронская и решила бежать прямо с маскарада, даже не заехала домой, где у Фаворита наверняка подкупленные соглядатаи.
- Ничего. - Павлина Аникитишна усадила Митю рядом, обняла за плечо. - Покатимся с тобой, как Колобок. Через поля, через леса. Никто нас не догонит. Знаешь сказку про Колобка? Нет? Ну, слушай.
Что ж, от такой богини можно было и повесть про Колобка стерпеть.

* * *

Мчали без остановки полночи, до самой Любани. Митя послушал и про Колобка, и про Серого Волка, и про Бову-королевича. Под ласковый, неспешный голос рассказчицы отлично размышлялось. О превратностях судьбы и о том, насколько женщины лучше мужчин.
Голову он положил на мягкие графинины колени, шелковые пальцы перебирали ему волосы. Подумалось с отрадным злорадством: князь Pуров, поди, тоже хотел бы этак понежиться, никаких денег бы не пожалел, а только кукиш ему, хоть он и всемогущий Фаворит.
На почтовой станции в дворянский нумер осовевшего Митю снес на руках лакей Левонтий. Потом Левонтий с другим лакеем, Фомой, и кучером Тоуко пошли отогреваться водкой, а Митя помог графине раздеться (горничной-то у нее не было). Она его тоже раздела, и они, крепко обнявшись, проспали до рассвета на скрипучей кровати. Хоть ложе было жестким, а минувший день ужасным. сон Митридату приснился хороший, про Золотой Век. Будто бы наука овладела искусством сотворения полноценного гомункула и надобность в грубой половине человечества отпала. Мужчины все повывелись, и по зеленым лугам бродят украшенные венками женщины и девы в белых хитонах. Нет более ни войн, ни разбоя, ни мордобития. К женщинам ластятся лани и жирафы, ибо никто на диких зверей не охотится, а коровы смотрят без грусти, потому что никто их в бойнях не режет. Известно ведь, что женщины не большие любительницы мяса, им милей овощи, травы, плоды.
Утром Павлина усадила Митю на малый чугунок и сама присела рядом, на чугунок побольше. Залившись краской, Митридат отвернулся и от смущения не смог откликнуться на зов природы. Графиня же звонко журчала, одновременно успевая вычесывать из волос остатние кувшинки, глядеться в зеркальце и приговаривать:
- Ничего, ничего, утро вечера мудреней. Что ночью страх, то утром прах. Ой, бледна-то, бледна! Ужас!
И ничего она была не бледна, свежей свежего. Просто свет из окна лился еще ранний, серый.
Настроение у Павлины нынче было не в пример лучше вчерашнего. Одевая Митю, она напевала по-французски, щекотала его за бока, смеялась. Но потом, когда он чесал ей волосы и помогал уложить их в обильный пук, графиня вдруг петь перестала, и он увидел в зеркале, что глаза у нее мокрые и часто-часто мигают. Что случилось? Про Зурова вспомнила?
Нет, не то.
Хавронская порывисто обернулась, обхватила Митю, прижала к груди. Всхлипнула:
- Пять годочков. У меня мог бы быть такой сыночка...
И давай носом шмыгать. Удивительные все-таки существа женщины!
Перед тем как ехать дальше, отправились в лавку для путешествующих, экипироваться. Себе Павлина купила только полдюжины сорочек и бутылочку кельнской воды, а Митю утеплила как следует: и тулупчик, и валенки, и собачьи варежки. На голову ему достался девчонский пуховый платок. Митя как мог являл протест на своем скудном младенческом наречии, хотел баранью шапку, но графиня была непреклонна. Сказала: "В этой шапке мильон блох. Потерпи, солнышко. В Москве я тебя как куколку одену".
Нарядила и слуг. Кроме теплой одежды купила им оружие от разбойников: Левонтию и Фоме по сабле, чухонцу-кучеру ружье. Понравился ей английский дорожный пистолет - маленький, с инкрустированной рукояткой, тоже купила.
- Ну вот, - сказала, - Митюнечка; Видишь, какие мы с тобой вояки? Теперь нам никто не страшен.
Отдохнувшая шестерка лошадей дружно затопотала по подмерзшей за ночь дороге, и дормез, попыхивая дымом из трубы, покатил на юго-восток.
Позавтракали на ходу, пирожками и подогретым на печке молоком. Мите всё не давали покоя утренние слезы его прекрасной покровительницы. Помнится, государыня сказала ей: "Пять лет вдовствуешь". Что же случилось с ее супругом и что он был такое?
- Пася, - осторожно начал Митридат (это она так велела ее называть - просто "Паша", по-детскому выходило "Пася"), - а де твой дядя?
В смысле, где твой муж. Но она поняла не так.
- Мой дядя в Москве, он там губернатор. Губернатор - это такой важный-преважный человек, которого все-все должны слушаться.
Ладно, попробуем в лоб.
- Пася, а у тебя муз есть? Спросил и перепугался. Не слишком ли для пятилетнего недоумка?
Ничего, она только засмеялась.
- Ух, какой галант. Жениться на мне хочешь? Вот вырастешь, поженимся. - И погрустнела. - Как раз и я к тому времени сердцем оттаю.
Тут она замолчала и молчала долго, глядя в окошко на белые поля и черные деревья. Митя решил не донимать ее расспросами, даже успел задуматься о другом. Что если на зимнее время тракт между Москвой и Петербургом водой заливать? Ну, пускай не весь, а только по краю. Тогда кто захочет, сможет путешествовать на коньках с замечательной скоростью, простотой и дешевизной. Грузы же - те везти по-обычному, на лошадях. Или того лучше: положить гладкий железный либо медный лист, и тогда по нему можно гонять в любое время года безо всякой тряски. А если не лист, который выйдет больно дорог, а просто...
Но додумать интересную мысль до конца не успел, потому что Павлина вдруг заговорила снова. Это уж далеко за полдень было, когда Чудово проехали.
- Вот я тебе, Митюнечка, давеча сказки рассказывала. Помнишь? Он кивнул.
- Хочешь еще одну расскажу? Законы учтивости требовали ответить утвердительно.
- Хотю.
- Ну, слушай. Жила-была Марья-царевНА... Ну, царевна не царевна, а боярышня. [Это она, кажется, про себя, догадался Митя и стал слушать внимательно.] Жила она с батюшкой, матушки у нее сызмальства не было. Да и батюшку видала она нечасто - он всё воевал, плавал по морям, бился с Чудой Юдой-Рыбой Кит, чтоб не притесняла хрестьянские народы. [Значит, отец ее был моряк и сражался с турками. Так-так.] И вот в один прекрасный, а верней сказать, ужасный... Ну, то есть это она тогда решила, что ужасный, а потом-то оказалось... Хотя что ж, и ужасный, конечно... - Павлина Аникитишна здесь сама запуталась, какой это был день, прекрасный или ужасный, распутаться не смогла и махнула рукой, стала дальше рассказывать. - В общем, однажды прискакал к ней в терем витязь, старый товарищ ее батюшки, и говорит: "Плачь, красна-девица, помер твой родитель, велел тебе долго жить и счастливой быть, а перед смертью вверил тебя моей заботе, чтоб никому тебя в обиду не давал и хорошего жениха тебе нашел". [Ага, это отец перед смертью своего боевого друга ей в опекуны назначил. Что ж, обычное дело.] Поплакала она, конечно, поубивалась, да делать нечего, стала дальше жить, а витязь этот до поры с ней остался. Очень он ей сначала не понравился. Сухой, тощий, нос крючком - прямо Кащей Бессмертный, так она его про себя называла. Он тоже немало поплавал по морям, всякого на свете навидался, в разных землях со своими кораблями побывал. [Не "кораблем" - "кораблями". Стало быть, не простой офицер, а адмирал.] Как начнет рассказывать - заслушаешься. Понемножку привыкла она к Кащею, перестала его бояться, подружилась с ним. И когда он ей руку и сердце предложил - ну, это так говорят, если кто на девице пожениться захочет - она по думала: что ж, человек он добрый, умный, с царским семейством в родстве, и батюшка его любил. Лучше, чем с молодым дурачком венчаться, который еще не перебесился. Ну и согласилась. [Вот почему царица ее "свойственницей" называла - графиня Хавронская она по мужу, а Хавронские, всякий знает, императорскому дому родня.] И не пожалела. Жила, как при покойном батюшке, даже краше, потому что Кащей ее еще больше баловал, ничего для нее не жалел. Старые мужчины, они на любовь умнее молодых и знают, как женскому сердцу угодить. Ты для него разом и жена, и дочка, чем плохо? Только вот матерью стать Марья-царевна не поспела... Уплыл Кащей воевать в холодные моря, угодил в ужасную бурю и сгинул вместе с кораблем. Она его долго ждала; Думала, вернется, ведь он же бессмертный. Да, видно, переломилась иголка, не стало Кащея...
Графиня тяжко завздыхала, а Митя тем временем прикинул: вдовствует она пять лет; тогда две войны было, с турками и со шведами, но раз "холодные моря", значит, адмирал Хавронский действовал против флота короля Густава III, там и голову сложил. Ясно.
- Жалела себя Марья - страсть. Думала, ах я несчастная, и баба я не баба, и девка не девка. Одна-одинешенька, прислониться не к кому. А потом, как подросла и умнее стала, рассудила: зачем прислоняться-то? Слава Богу, не бедна, не больна, умом не скудна. Ну их, мужчин, вовсе. От них одна докука да слезы. Поглядишь вокруг - один над женой тиранствует, другой на нее вовсе не глядит. А случится чудо, попадется непропащий человек, кого полюбить можно, так беспременно пойдет воевать и сгинет там, разобьет тебе бедное сердце. Нет, право, одной куда веселей. - Павлина улыбнулась и потрепала Мите волосы. - Ишь, глазыньками хлопает, соображает. Что, скучна сказка? Я тебе сейчас другую какую-нибудь расскажу. Про Иван-царевича хочешь?
Но сказку про Иван-царевича Мите услышать было не суждено, потому что в этот миг раздался отчаянный стук в заднее стекло. Лакей Левонтий кричал что-то, пуча испуганные глаза. Сначала было не разобрать - карета ехала в гору, и кучер щелкал кнутом. А потом донеслось:
- Барыня! Беда! Разбойники! Хавронская кинулась открывать левое окошко, Митя правое. Высунулись с двух сторон.
Сзади, быстро приближаясь, неслись пятеро конных: один впереди, четверо поодаль. И по первому было сразу видно, что он точно разбойник - лицо закрыто черной маской. Лихой человек скакал на огромном вороном коне, за спиной у него развевался черный плащ, треуголка низко надвинута.
А вокруг пусто, ни души, по обе стороны густой лес.
Графиня повернулась к кучеру, крикнула:
- Гони! Что есть мочи!
Всадники тоже до подъема доигрались, их бег замедлился, а дормез, наоборот, выбрался наверх и теперь пошел шибче.
Слева деревья отступили, открылась широкая поляна с пнями - вырубка. На дальнем ее краю малая избушка, по виду охотничий домик. Из трубы вился дымок, там были люди. Как дать им знать? Кричать - не докричишься.
Эврика! Выстрелить! Митя показал на избушку:
- Пиф-паф!
Павлина, умница, догадалась. Застучала в переднее окно:
- Toy ко! Пали из ружья!
- Пали! - огрызнулся чухонец. - А восси кто дерсать будет?
Она рывком спустила раму.
- Дай сюда!
Пока кучер одной рукой оружье просовывал, пока графиня его тем же манером запятным переправляла, поляна с жильем позади осталась, с обеих сторон был только лес.
Передний преследователь опять нагонял. Его конь шел галопом, ходко отмахивал широченными копытами в стороны. Глазищи у вороного были страшные, налитые, с вислых губ летели клочки белой пены, у всадника же вместо глаз белели две дырки, рта не было вовсе. Страх!
- Стреляй в супостата! - приказала графиня.
Фома приложился, пыхнул дымом и грохотом, да не попал. Только разозлил разбойника. Тот уж совсем близко был, саженях в пяти. Выдернул откуда-то пистолет с длинным стволом и как прицелится!
- Мамушки! - охнул Фома, бросил ружье и присел, закрыв руками голову.
Левонтий тоже весь скрючился, а Мите почудилось, что черное дуло метит прямо в него. Он схватил Павлину за руку, дернул на пол. Прижались друг к другу, зажмурились.
Выстрел был не сильно громкий, много тише ружейного. И ничего, живы остались оба, пронесло.
АН нет, не пронесло.
Что-то шумнуло, скребнуло спереди по стенке, и через малое время карету повело из стороны в сторону.
Донесся крик Левонтия:
- Барыня! Чухна свалился! Пропадаем!
Ах, это злодей поверх крыши пальнул, кучера Toy ко застрелил!
Тут как хрустнет, затрещит, как лошади заржут, и дормез остановился, скособочился на сторону. Это ось подломилась, понял Митя. Когда с папенькой в Петербург ехали, тоже один раз было - полдня чинились.
А графиня была молодец. Другая бы дама непременно принялась визжать или, того верней, рухнула бы в обморок, Павлина же не растерялась, прикрикнула на лакеев:
- Рубите его саблями, пока те не подоспели! Рубите!



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 [ 11 ] 12 13 14 15 16 17 18
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.