Чтение 11–й страницы книги ~Привидение в кроссовках~

- Мать Натальи Сергеевны?

Дама поджала тонкие губы, покрытые помадой элегантного темно-коричневого колера и процедила:

- Да что вам угодно, в конце концов? Но я от неожиданности говорила одни глупости:

- Господи, сколько же вам лет? Больше пятидесяти не дать!

Екатерина Андреевна не улыбнулась. Но внутри ее безупречно подкрашенных глаз блеснуло удовлетворение.

- Вы явились, чтобы выяснить мой возраст?

- Нет, конечно.

- Чему обязана?

- Я - частный детектив.

- Кто? - Дама отступила на шаг назад. - Детектив? Из милиции? О нет, только не это! Мы с Натальей много лет не имеем ничего общего, родственницами являемся только на бумаге, и, честно говоря, мне не слишком приятно...

Испугавшись, что она сейчас захлопнет дверь, я быстро затараторила:

- Нет-нет, к милиции я не имею никакого отношения, являюсь частным лицом. Дама поморщилась:

- Не так быстро. Ладно, входите, снимите ботинки да объясните толком, во что опять вляпалась моя дочь?

- Почему вы решили, будто Наталья попала в неприятность? - поинтересовалась я, вешая куртку.

Екатерина Андреевна вздохнула:

- Потому что она мастер художественных глупостей, королева идиотизмов, и я от нее в жизни имела только горе. Много лет тому назад я сказала себе: Катя, у тебя нет дочери, забудь о ней. Так с тех пор и живу. Она явилась причиной кончины моего мужа и своего отца. У Сережи случился инфаркт, когда Наталья убежала с этим типом, а ее несчастный супруг?.. Вы ведь знаете, что он покончил с собой?

- Нет, - ошарашенно ответила я. - Парасов Константин Львович? Это он?

- Именно, - кивнула собеседница, - вот послушайте про Наташу, и поймете, отчего мать вычеркнула ее из сердца.

Наташенька родилась и росла во вполне обеспеченной, даже элитной семье. Отец - композитор. Правда, Сергей Николаевич не был таким уж суперпопулярным, но определенный вес в своей среде имел и даже сумел прославиться в конце пятидесятых годов незатейливой песенкой про любовь к родному дому. Екатерина Андреевна была драматической актрисой, не на первых ролях, но востребованной. Наташенька училась сразу в двух школах - общеобразовательной и музыкальной, имела весь джентльменский набор ребенка из интеллигентной семьи: уроки иностранного языка, рисование, бассейн. Получив аттестат, отучилась в ГИТИСе, на театроведческом. Папа пристроил ее в Союз композиторов, секретаршей.

Была Наташенька тихой, даже робкой. По шумным компаниям не таскалась, подруг домой не приводила, все сидела в кресле, читала книги, в основном Вальтера Скотта и Диккенса. Но любимым произведением были "Алые паруса" Грина. Так же, как Ассоль, Наташа мечтала встретить когда-нибудь своего принца. Только время бежало, а капитан на прекрасном паруснике не появлялся. Зато обозначился некто Костя Парасов, на десять лет старше, с квартирой, машиной, дачей и отличным местом работы. Трудился Костя в МИДе, многократно выезжал в краткосрочные командировки, естественно, хотел отправиться за бугор года на два, на три, но неженатых дипломатов коммунисты не любили, вот Константин и начал подыскивать себе соответствующую пару.

Наташа подошла ему по всем статьям, а Косте понравились ее родители. Боясь остаться в старых девках, Ната выскочила замуж. Все у молодых шло хорошо, удовлетворенное начальство намекнуло, что скоро можно будет паковать чемоданы и отправляться на Ближний Восток, как случилось непредвиденное - Наташа встретила своего принца.

- Уж не знаю, - брезгливо морщилась Екатерина Андреевна, - где она его подцепила. Только голову девчонка потеряла капитально.

Наплевав на все: общественное мнение, маячившую в скором будущем поездку за рубеж, пересуды подруг и недовольство родителей, Наташа ушла от Константина и стала жить с неким Лешей.

- Что она в нем нашла? - запоздало удивлялась Екатерина Андреевна. - Спору нет, хорош он был, как картинка, но, с другой стороны, совсем не нашего круга: сирота-детдомовец, жил в коммуналке, профессии никакой, к тому же ему едва исполнилось восемнадцать лет, он был намного младше Натальи.

Что только ни делали родители и муж, чтобы вернуть беглянку, но та словно с цепи сорвалась. В один прекрасный день, вдрызг разругавшись с матерью, Наталья исчезла. Отец и мать искали ее по всему городу. От нервного напряжения с Сергеем приключился инфаркт, и он умер, не дожив до приезда "Скорой помощи".

Не успела Екатерина Андреевна осознать до конца, что стала вдовой, как зазвонил телефон.

- Мама, - спокойно сообщила Наталья, - хочу сообщить: у меня все в порядке, мы с Лешиком...

Услыхав из уст противной девчонки ласковое "Лешик", Екатерина Андреевна потеряла всякий контроль над собой:

- Дрянь, - завизжала она, - с любовником прохлаждаешься! Не смей сюда больше звонить. Ты убила отца. Он умер от тревоги за тебя, дрянь, дрянь!

Екатерина Андреевна еще долго топала ногами, пока поняла: дочь давным-давно отсоединилась, из трубки несутся частые гудки.

Потом приключилось несчастье с Костей. Парень выпал из окна своей квартиры на девятом этаже и, естественно, разбился насмерть. В крови у погибшего нашли алкоголь, и милиция квалифицировала дело как несчастный случай, но Екатерина Андреевна была уверена: это самоубийство. Просто Константин не пережил позора.

О Наташе мать больше не слышала, вплоть до 1988 года, когда позвонили из милиции и вежливо, но твердо пригласили ее на беседу. Екатерина Андреевна явилась по вызову и чуть не скончалась. Молодой парень, совсем ребенок по виду, вывалил ей на голову ужасные сведения. Наташа оказалась замешана в деле об ограблениях.

- Скажу вам без протокола, - хмурил розовощекое личико мент, - просто по-дружески: Наталья Сергеевна принимала самое непосредственное участие в организации грабежей. Но доказательств никаких. Мы их, доказательства, все равно найдем. Только тогда вашей дочери хуже станет. Если сейчас признается, оформим явку с повинной, а судья даст ей минимальный срок. Ну, а ежели мы сами чего нароем, тогда светит ей на полную катушку.

- И сколько? - деловито поинтересовалась Екатерина Андреевна.

- По этой статье верхняя граница - пятнадцать лет.

- Вот и хорошо, - с удовлетворением отметила мать, - просто замечательно.

- Что хорошего вы усмотрели в создавшейся ситуации? - удивился парень.

- Пусть она получит все по полной программе, - преспокойно заявила Екатерина Андреевна, - я тогда буду чувствовать себя совсем спокойно.

- Почему? - продолжал недоумевать следователь, ожидавший от матери Филимоновой другого поведения.

- Потому что я буду знать: в ближайшие пятнадцать лет она под должным присмотром, - ответила любящая мамаша.

ГЛАВА 13

Оказавшись в машине, я растерянно завела мотор, нажала на газ, и машина, резко скакнув вперед, заглохла. Я снова повернула ключ в зажигании. Надо же, такого казуса со мной давным-давно не приключалось, забыла придержать педаль сцепления.

Ну и мать! Просто вычеркнула дочь из своей жизни и больше никогда ею не интересовалась. Где жила дочка, чем занималась, о чем мечтала, над чем плакала... Ничто не трогало Екатерину Андреевну. Не выбило ее из колеи и известие о смерти Натальи. Спокойно выслушав сообщение о кончине дочери, госпожа Филимонова без всякого ужаса или боли сказала:

- Что ж, глупо жила, рано умерла. Господь простит ей все ошибки.

В момент этого заявления я натягивала в прихожей куртку. Засунув от неожиданности руку в капюшон, я поинтересовалась:

- А вы? Неужели не простите дочь? Так сами и уйдете, озлобившись?

Екатерина Андреевна глянула на меня прозрачными, словно летняя река, глазами:

- Мое прощение там, где находится Наталья, ей без надобности.

Выговорив безжалостные слова, она без лишних церемоний вытолкала меня за дверь.

Я поехала в магазин. Что ж, визит все же нельзя считать бесполезным. Я выяснила абсолютно точно: никаких сестер, братьев - родных, двоюродных или семиюродных - у Екатерины Андреевны не было.

- Я росла единственным ребенком в семье, - пояснила она, - впрочем, у моего отца имелся брат, Пантелеймон, но он сгинул в тридцатых годах, попал в лагерь и исчез.

- А у вашего мужа имелись родственники? - осторожно выясняла я.

- Родители Сергея Николаевича умерли в 30-м году от голода, - пояснила Екатерина Андреевна.

Войдя в магазин, я обнаружила огромную записку, прикрепленную на двери кабинета: "Иван Александрович берет нас с Лелей на два дня к своим приятелям. Сомса оставляем тебе. Маня".

Интересное дело, Сыромятников придумал ерунду. Какие друзья? А школа? Но тут я сообразила, что сегодня пятница и впереди выходные. Осознав сей факт, я перепугалась еще больше. Значит, мне придется ночевать одной? В огромном помещении, где полно таинственных закоулков.

Был только один способ справиться с ужасом, и я поехала на соседнюю улицу, где сверкала красными огнями вывеска "Продукты. 24 часа".

Войдя в супермаркет, я кинулась в винный отдел и принялась разглядывать полки. Спиртное действует на меня ужасающе. Иногда кажется, что в строении моего мозга имеется какой-то "инженерный" просчет. Стоит накапать себе пять капель, как мигом наступает стадия, которую медики называют "патологическое опьянение". Я перестаю воспринимать действительность и засыпаю крепким, беспробудным сном. Каким-то невероятным образом алкоголь попадает не в желудок, а сразу в мозг. Поэтому принимать дозу мне следует не сидя, а лучше лежа, чтобы без лишнего напряжения отъехать в царство Морфея.

Купив пол-литровую бутылку "Мартеля", я вернулась к себе, тщательно проверила все комнаты, заперла на ключ буфетную, раздевалку, вход на склад, задвинула огромную щеколду на двери, ведущей в магазин, потом закрыла кабинет Аллочки и, собрав вокруг дивана всех животных, налила в чашку темно-коричневую ароматную жидкость.

- Ваше здоровье, ребята, - сказала я собакам и кошкам и опрокинула в рот коньяк.

Мне показалось, что молния пронеслась по пищеводу, и в желудке стало горячо. Падая на подушку, я с трудом подумала: работает ли книжный по субботам? Скорей всего, что да, тогда следует встать и завести будильник, самой мне проснуться без шансов. Представляю, как захихикает Аллочка, увидав в десять утра меня, помятую, непричесанную и злую. Нет, определенно следует встать и... Но тут веки захлопнулись, и я благополучно заснула, прижимая к себе Хучика.

Уж не знаю, как я оказалась в этом, более чем неприятном месте. По бокам узкого прохода стояли клетки со львами и тиграми. Хищники грозно рычали, скаля зубы. Ни жива ни мертва от страха я шла между проволочными ограждениями, совершенно не понимая, зачем тут нахожусь, а главное, куда держу путь. В конце, у стены, проход делался совсем узким, но там имелась маленькая дверка, из-под которой дул свежий воздух. Очевидно, она вела на улицу. Обрадовавшись, я побежала и налетела на клетку с пантерой. Черное гибкое животное яростно прыгнуло на прутья. До меня долетел смрадный запах ее пасти. Я отмахнулась от нее и наскочила на решетку, за которой сидел тигр. Полосатое чудовище вытянуло огромную лапу с невероятно острыми когтями и дотронулось до моей щеки.

В полном ужасе я зажмурилась, потом открыла глаза и... проснулась. Перед моим взором возник кабинет: письменный стол, кресла... Вокруг дивана устроились собаки, правда, старуха Черри нагло влезла на подушку и дышала мне прямо в лицо. Я отодвинулась от пуделихи и недовольно сказала:

- Фу, Черри, зубы ты не чистишь, "Стиморол" не употребляешь, зато любишь трескать сырое мясо, неудивительно, что мне приснилась зловонная пантера. Иди отсюда!

Я попыталась впихнуть собаку, но та даже не пошевельнулась. Вдруг что-то мягкое, но одновременно и острое коснулось моей правой щеки. Я скосила глаза. Это Соме вытянутой лапой с полуспрятанными когтями трогал мое лицо. Все ясно, кота забыли покормить, и он желает подкрепиться. Сомсу наплевать на то, что будильник показывает два часа ночи. Я села, потом встала, зевнула и велела:

- Сомс, иди на кухню.

Кот послушно потрусил за мной. Собаки остались спать в кабинете. Отчаянно зевая, я открыла пакетик "Вискаса". "Гусиное мясо и печень". Соме мрачно посмотрел на коричневые кусочки и отвернулся.

- Ну ты и пакостник! Разбудил в непотребное время, да еще кривляешься! Ешь давай!

Но кот брезгливо походил вокруг блюдечка и начал "зарывать" угощение передней лапой. Наша Клеопатра проделывает такую процедуру возле пепельницы, полной окурков.

- Ладно, дружок, не хочешь, не надо, но никакой другой еды нет, придется тебе перейти на подножный корм, начинай ловить мышей, говорят, они самая лучшая сбалансированная пища для кошачьих. Белки, жиры, углеводы плюс кальций и микроэлементы.

Продолжая разговаривать с котом, я взяла привередливое животное на руки, вышла в торговый зал, повернулась, чтобы запереть вход в подвал, и кожей почувствовала чей-то взгляд. Тот, кто, оставшись один ночью дома, вдруг просыпался от ощущения непонятной тревоги, поймет меня. В помещении никого не должно быть, но явственно чувствуется присутствие чужого. Чтобы приободрить себя, я довольно громко заявила:

- Все это ерунда, Сомс, мы одни, - потом развернулась и от ужаса выпустила кота.

В углу, между стеллажами "Русская поэзия XIX века" и "Классика прозы" стояло привидение. Абсолютно белая фигура, укрытая с головой во что-то непонятное.

- Мама, - прошептала я, чувствуя, как земля уходит из-под ног, - мама!

Пришелец с того света поднял правый край накидки, и наружу выглянула рука, вернее, кисть, нет, косточки, которые когда-то были пальцами. Выглядели они настолько жутко, что я оцепенела. Фаланги светились бледным зеленым огнем, на одной виднелся перстень, огромный, кроваво-красный, в вульгарно толстой золотой оправе.

Ужас сковал все мое тело. Господи, что делать? Кажется, в подобных случаях полагается читать "Отче наш", но я, к своему стыду, помню только два слова из этого текста, я вообще никаких молитв не знаю! Ну почему я была такой дурочкой и не слушала бабушку, когда та пыталась меня научить читать "Богородица, дева, радуйся"? Делать-то что? В голове моментально ожили все сведения о привидениях, почерпнутые из приключенческой литературы. Там герои лихо справляются с подобной ситуацией, показав пришельцу крест или начав разбрызгивать вокруг себя святую воду. Но у меня-то нет ни того, ни другого.

Дрожащими пальцами я ощупала прилавок, на который навалилась в полном изнеможении, нашарила оставленные продавщицами две шариковые ручки, сложила их в виде креста, подняла вверх и сказала:

- Сгинь, пожалуйста!

Но отвратительное существо издало странный хрюкающий звук, подняло другой край накидки, и на свет явилась вторая рука, тоже украшенная перстнем, но на этот раз не с красным, а с зеленым камнем.

- У-у-у, - взвыло привидение и, покачиваясь, пошло на меня, растопырив костлявые ладони. - У-у-у...

Поверьте, никогда я не носилась с такой скоростью. Сшибая по дороге стеллажи, роняя книги, коробки и невесть откуда взявшиеся палки, я долетела до "тревожной" кнопки и ткнула в пупочку. Сейчас, сейчас сюда явится патруль. Хотя, если рассуждать логично, ну что сумеют сделать парни, вооруженные пистолетами, с призраком? Обычные пули здесь не помогут, вроде восставших из могилы убивают серебряными. Хотя, кажется, так поступают с вампирами. Трясясь от ужаса, я рвала щеколду, желая выйти на улицу. Наконец огромная железка поддалась.

Я вмиг вынеслась на январский мороз и тут же затряслась. Впрочем, в подобной реакции организма не было ничего удивительного. Градусник показывает минус пятнадцать, а я стою на тротуаре в коротенькой футболке, без нижнего белья и чулок. Более того, на ногах у меня тоненькие домашние тапочки, их называют балетками. Верх из атласа и картонные подметки.

Но ни за какие блага мира я не соглашусь одна войти в магазин. Буду стоять тут, замерзну, как генерал Карбышев, превращусь в ледяную статую, но порог переступлю только с милиционерами.

Послышался шум мотора, и со стороны Садового кольца вырулил бело-синий "газик", дребезжащий всеми частями. Машина притормозила возле меня, из ее нутра выбрались два мента - один совсем юный, другой примерно сорокалетний.

Старший со вздохом произнес:

- Капитан Соловьев Дмитрий Юрьевич.

- Очень приятно, - ответила я, ловя руками футболку, которую злой ветер норовил задрать на голову. - Дарья Ивановна Васильева, можно просто Даша, директор магазина.

- Что стряслось?

- По залу ходит привидение. Молодой парень, услыхав это заявление, захихикал, но Соловьев мигом прекратил веселье:

- Ступай, Павлуха, проверь. Павел исчез в магазине.

- И вы идите, - велел Дмитрий Юрьевич, - чего в таком виде, голая?

- Я спала.

- В магазине?!

- Да.

- Почему?

- В нашем доме нет электричества. - Я принялась путано объяснять ситуацию.

Соловьев втолкнул меня в торговый зал.

- Ну, Павлуха?

- Никого нет, - прокричал откуда-то сбоку парень, - только книжки расшвыряны да кот сидит, здоровенный такой, морда, как у нашего майора.

- Вас кошка напугала, - резюмировал капитан.

- Нет, я держала Сомса на руках.

- Кого?

- Кота зовут Сомс.

- Но, сами видите, в магазине никого.

В этот момент на втором этаже раздался грохот. Не говоря ни слова, Соловьев метнулся вверх по лестнице. Я вжалась между стеллажами. Интересно, чем это постоянно недовольна пожарная инспекция и почему требует увеличить расстояние между полками? Оказывается, если потребуется, тут великолепно можно разместиться.

- Дарья Ивановна, - заорал Соловьев, - ну-ка, поднимитесь в свой кабинет.

Чувствуя, что в ногах у меня вместо костей желе, я поспешила исполнить приказ.

- Дарья Ивановна, - довольно ласково сказал Дмитрий Юрьевич, - тут тоже никого.

- Но шум...

- Одна из собак опрокинула стул.

- Я видела собственными глазами такое белое...

Павел показал на стол:

- Ну, если столько выжрать, и инопланетян узреть можно.

- Вы намекаете, что я напилась!

- Так бутылка!

- Всего один глоток!

- Глоточек с коровий носочек, - протянул капитан, - пол-литра скушали, ну бабы, ну здоровы, и, похоже, голова у вас совсем не болит.

В полном возмущении от их омерзительных намеков я глянула на стол и обомлела. Бутылка была пуста.

- Ничего не понимаю! Я только пару чайных ложек отлила... Куда делся коньяк? Павлик задумчиво почесал затылок:

- Сам иногда утром проснусь, гляну на посуду и сомневаюсь: неужели это я все выжрал?

- Ладно, - подвел итог Соловьев, - дело ясное, пошли, Павлуха.

- Но привидение...

Внезапно капитан положил мне на плечо руку. Я почувствовала сквозь тонкую футболку, какая у него горячая ладонь, и отчего-то вздрогнула.

- Хорошая ты баба, Даша, - с чувством произнес Дмитрий Юрьевич, - все при тебе: ноги, попа, - прямо картинка, уж извини, я по-простому с тобой, чтоб доступней было. Видишь ли, мы с Павликом тоже на грудь с большим удовольствием принимаем, не коньяк, он нам не по карману, по водочке ударяем.

- Это точно, - подхватил Павел, - селедочка, огурчики...

- Во, - поднял вверх палец Соловьев, - под закуску, в хорошей компании, а ты одна хаваешь, да под мануфактуру.

- Это как? - обалдело поинтересовалась я.

- Просто, - сообщил Павлик, - опрокинешь рюмашку и рукав понюхаешь.

- Мой тебе совет, - вещал Соловьев, - брось кирять, а то через два месяца за тобой не только привидения, но и черти гоняться станут.

- Зеленые, - добавил Павел. - Вон у меня сосед, допился до белочки и сиганул с пятого этажа, капец цыпленку.

- И вообще, найди себе нормального мужика, - вещал капитан, - будет полный порядок! Ну, дай слово, что в последний раз назюзюкалась!

Понимая абсурдность происходящего, я кивнула:

- Хорошо, больше никогда.

- Отлично, - обрадовался Соловьев. - Значит, слушай. Мы с Павликом не станем вызов оформлять. Сделаем по-другому. Ну, скажем, ты пошла ночью в туалет и перепутала выключатель с "тревожной" кнопкой. Бывает такое.

- Сплошняком приключается, - встрял Павел.

- Ну, мы приехали, убедились, что порядок, и назад умелись. Лады?

Я кивнула, чувствуя, как предательски дрожат ноги в коленях. Соловьев понял мое состояние и улыбнулся:

- Да ладно тебе, во всем разобрались. Коньяк это в тебе бродил, в магазине никого. Мы спустились на первый этаж.

- Делов тебе тут, - покачал головой Павел, - пока все на место поставишь, и утро настанет. Он наклонился и поднял тяжелый том.

- Динозавры! Классная энциклопедия, у меня дочка давно такую просит, да денег никак не наскребу, дорогая, зараза.

- Возьми, - безнадежно сказала я, - отвези девочке.

- Ну спасибо тебе, - обрадовался милиционер.

- А мне можно эту? - показал Соловьев на издание "Сто лет криминалистики".

- Бери.

Страшно радостные парни прошли сквозь воротца, мигом раздался писк.

- Ну мы прям как воры, - хихикнул Соловьев и велел:

- Запирайся, и за работу.

Я задвинула щеколду, зажгла с перепугу везде свет и принялась наводить порядок. Руки машинально выполняли работу, голова отказывалась думать.

Около восьми утра я завершила расстановку книг, потом выгуляла собак, накормила их завтраком и пошла в кабинет привести себя в порядок.