Чтение 11–й страницы книги ~Овечка в волчьей шкуре~

- Я плохо себя чувствую. Очень плохо.

- Вызовите "Скорую".

- Спасибо. Я так и сделаю.

- Подождите, - повысил он голос, когда я уже решила повесить трубку. - Хорошо. Я приеду. Говорите адрес. - Я назвала адрес, и он добавил: - Буду через полчаса.

Я повалилась на подушку, лицо было потным, меня знобило, а боль стала почти непереносимой. "Надо уходить, - билось в моем мозгу. - Надо уходить". Я нашла одежду и как-то смогла натянуть её на себя, поднялась, сделала несколько шагов к двери, держась за стену, увидела свое отражение в зеркале и поежилась. Зря я ему позвонила, чем он мне поможет? Даст таблетки? А я рискую встретиться со своими недругами, впрочем, я и без звонка рисковала. Вдруг мне повезет? Я добралась до входной двери и устроилась на полу, обливаясь потом. Слишком много усилий я на это потратила. В дверь позвонили, я потянула на себя ручку. Евгений Сергеевич вошел, опасливо озираясь, и тут увидел меня.

- О господи, - прошептал в крайней растерянности, точно нос к носу столкнулся с привидением. - Что с вами? - спросил он, опускаясь на корточки рядом со мной, опомнился и торопливо запер дверь.

- Все кружится, - с трудом разжав челюсти, ответила я. Он подхватил меня под мышки, приволок в комнату и устроил на постели.

- Что с вашими руками? - Лицо его стало испуганным. - Что с вашими руками? - повторил он.

- Меня кололи какой-то дрянью...

- Наркотиками?

- Не знаю, какой-то препарат, чтобы я заговорила.

- Я ничего не понимаю. Надо вызвать милицию... О, черт... - Он расстегнул сумку, которую поставил на пол, и стал что-то искать в ней, а я взглянула на потолок и вдруг поняла, что смертельно устала, все происходящее сделалось мне безразлично, и я сама, и моя жизнь. Я вошла в какой-то темный тоннель, он вроде бы сужался, дышать становилось все труднее, а я шла и шла...

* * *

Я проснулась точно от толчка и сразу поняла: я не в своей квартире. Комната слишком светлая, потолок слишком белый. Неужели я в больнице? Евгений Сергеевич вызвал "Скорую" и... Кто-то, осторожно ступая, прошел за моей спиной, я попробовала повернуть голову и не смогла, коснулась ладонью своего лба, с трудом приподняв руку, и ещё раз попробовала оглядеться. Небольшая комната, очень похожая на больничную палату. Значит, я точно в больнице. Словно в подтверждение моих догадок, в комнату вошла молодая женщина в белом халате и ласково мне улыбнулась:

- Доброе утро.

- Где я? - с трудом произнося слова, задала я вопрос.

- Не беспокойтесь. - Улыбка её стала ещё ласковее, меня это страшно разозлило: не её улыбка, конечно, а нежелание отвечать на мой вопрос.

- Где я? - повторила я, повышая голос.

- Вы в надежном месте, - с некоторым испугом ответила она. - Здесь вам помогут...

- Помогут в гроб лечь. - Я зло засмеялась, испугав девушку, она попятилась к двери, торопливо бросив:

- Я сейчас.

Злиться, конечно, не следовало. Те, кто привез меня сюда, вне всякого сомнения, проявляли заботу о моем здоровье. Чувствовала я себя гораздо лучше, слабость, конечно, страшная, но головокружение почти прекратилось и боль отпустила. Я машинально отметила, что решетки на окнах отсутствуют. И все-таки не похоже, что я в больнице, несмотря на то, что комната здорово смахивает на больничную палату.

Я поднялась с постели и подошла к окну. На это потребовалось минуты две, не меньше, хотя до окна было метра три. Розы под окном, впереди кирпичная ограда, вдоль неё кусты боярышника.

- Еще один загородный дом, - усмехнулась я. Дверь за моей спиной скрипнула, я повернулась и замерла в изумлении. Передо мной стоял Вадим Рябов, человек, с которым мы расстались в Екатеринбурге и которого я совершенно не ожидала когда-нибудь встретить вновь.

- Здравствуй, Аня, - сказал он.

- Здравствуй, - кивнула я, наблюдая за ним. Он подошел не спеша, хотел улыбнуться, но, видимо, решил, что улыбка при нашей встрече неуместна, и вдруг нахмурился.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил он участливо.

- Отлично.

- Да? - В его голосе слышалось сомнение.

- Да. Несмотря на то что выгляжу, наверное, паршиво.

- Ты отлично выглядишь, если учесть, что с тобой произошло.

- А что со мной произошло? - спросила я. Он непроизвольно поморщился:

- Давай присядем... или, может, тебе лучше лечь?

- Я нормально себя чувствую.

- Отлично. Выпьем чаю или кофе? Впрочем, я не знаю, можно ли тебе кофе... - Он направился к двери, но я его остановила.

- Что это за место?

- Это? - Он пожал плечами, точно в самом деле не знал. - Загородный дом. До города двадцать километров. Тишина, покой. Здесь ты отлично отдохнешь, наберешься сил.

- Для чего?

- Я не понял...

- Для чего я должна набраться сил?

- Это долгий разговор... Боюсь, ты к нему не готова.

- Готова, - сказала я, устраиваясь в кресле. Он сел напротив, разглядывая меня и продолжая хмуриться.

- Ты здесь несколько дней. Сотрясение мозга плюс воспаление легких. Тебе только кажется, что ты хорошо себя чувствуешь. Врач сказал, как минимум ещё дней десять постельный режим.

- Врач - это Евгений Сергеевич?

- Евгений Сергеевич? - Вадим вроде бы удивился. - А... Нет, конечно.

- Где он?

- Кто? - Задав этот вопрос, Вадим неожиданно смутился, или мне так показалось, но взгляд отвел и стал рассматривать свои ботинки.

- Может, ты мне все-таки кое-что объяснишь? - вздохнула я.

- Не стоит спешить, у нас есть время...

- Кто ты?

- Я? Мы же знакомы.

- Следователь из Екатеринбурга вдруг оказывается здесь, загородный дом, медперсонал... Ты что, дурой меня считаешь?

- Нет, разумеется. - Он оторвался от лицезрения своих ботинок и уставился на меня. - Может, перенесем наш разговор?

- Нет. Сейчас. Так кто ты?

- На этот вопрос очень сложно ответить. Я сотрудник одной из государственных структур...

- По борьбе с терроризмом, - подсказала я.

- Да.

Не знаю, чего он ожидал, может, решил, что я упаду в обморок от ужаса? Мне стало смешно: господи, какой дурой я была...

- В Екатеринбург ты отправился за мной?

- Да, - немного помедлив, все же ответил он.

- Зачем?

- Мы не были уверены, что ты это ты. Пластическая операция тебя здорово изменила. К тому же вела ты себя... как бы это выразиться... необычно.

- Необычно для кого?

- Необычно для человека, который привык жить в постоянном напряжении, который привык полагаться только на себя. Ты бросилась в милицию, вместо того, чтобы покинуть этот город и залечь на дно.

Я усмехнулась, хоть мне было не весело.

- Когда вы заинтересовались мной? Я имею в виду Анну Шульгину? Извини, что спрашиваю, но любопытство...

- Любопытство вещь понятная... Врач-травматолог. Ему показалось подозрительным, что огнестрельное ранение кто-то выдает за травму при аварии.

- Так он сообщил вам?

- Сообщил, но позднее. Сначала ты оказалась в милиции. Но главное, конечно, - труп, обнаруженный в твоей квартире. Анатолий Юхнов. Это только одна из его фамилий, имя он предпочитал не менять. Дальше уже проще, на Юхнова у нас материала достаточно, в том числе сведения о его привычках, пристрастиях... По некоторым данным, год назад ты погибла при невыясненных обстоятельствах. В общем, было над чем подумать. Дальнейшее подтвердило правильность наших догадок, например, татуировка. Когда ты исчезла из милиции, мы были уверены, если твоя амнезия не притворство, тебе одна дорога: в Екатеринбург. И я отправился туда. Мы встретились, и мне даже показалось, что мы с тобой нашли общий язык, но...

- Хреновая у вас служба, если вы меня упустили, - сказала я, питая слабую надежду, что Вадим разозлится. Очень часто человек, разозлившись, говорит то, что говорить ему не следует. Но Вадим был не из таких. Он просто кивнул, точно соглашаясь. - Что дальше? - спросила я, видя, что продолжать он вроде бы не собирается.

- Дальше? Я вернулся сюда, решив, что ты будешь искать мужа и начнешь с самого простого... Но ты исчезла. Надолго. И мы совсем было отчаялись, но тут ты позвонила Солдатову и...

- Это он рассказал, где я?

- Когда он обнаружил тебя в таком состоянии, позвонил мне. Вот и все.

Я опять усмехнулась:

- Теперь главное: чего вы хотите? От меня, я имею в виду.

- Помощи, - глядя мне в глаза, заявил Вадим.

- Помощи какого рода? - хмыкнув, поинтересовалась я.

- Ты долгое время находилась рядом со своим отцом, более того, ты была его доверенным лицом. Ты очень много знаешь.

- И вы хотите, чтобы я поделилась этими сведениями?

- Эти люди убийцы...

- Не в этом дело, - перебила я. - Ты забыл одну существенную деталь: я ничего не помню. Ничего. Мне разворотили всю башку, кололи какую-то дрянь, я чуть не загнулась в их поганом подвале, но они ничего не добились. Я не помню, Вадим. Обрывки то ли снов, то ли воспоминаний, я не в состоянии связать их воедино. Кроме головной боли, никакого результата. Ты можешь не верить, они тоже не верили и очень старались меня разговорить, но толку от этого не было.

- Успокойся. Я верю. Возможно, ты действительно так ничего и не вспомнишь, а возможно, нам повезет. Тебе и мне. Мы должны попробовать.

- Что ж, - усмехнулась я, - валяйте.

- Ты не поняла. Никто не собирается тебя принуждать.

"Да неужто?" - хотелось расхохотаться мне, но вместо этого я взглянула в глаза Вадима открыто и честно (по крайней мере, я на это рассчитывала).

- Хорошо. Допустим, я согласна. Как ты думаешь вернуть мне память?

- Начнем с самого простого. Расскажи обо всем, что случилось с тобой с момента нашей последней встречи.

Рассказ не потребовал слишком много времени. Вадим внимательно слушал, наблюдая за мной.

- Мне очень жаль, - сказал он тихо, когда я закончила.

- Мне тоже, - кивнула я.

Он вздохнул, глядя мне в глаза и как будто прикидывая, стоит говорить или нет, видимо, все-таки решил, что стоит, отвел глаза и заявил:

- В Екатеринбурге ты сказала мне, что ждешь ребенка.

- Да, - насторожилась я.

- Его отец человек, который выдавал себя за твоего мужа? Андрей Шульгин или Стас... не знаю...

- Разумеется, это он, - начала злиться я.

- Возможно, тебе будет не так горько узнать...

- Не тяни, - повысила я голос, сообразив, что собираться с силами он будет очень долго.

- Ты... мне неловко говорить об этом... Слишком много испытаний, чтобы сохранить ребенка.

- Наверное, - зло хмыкнула я. - Впрочем, мой предполагаемый муж утверждал, что он родится двухголовым.

Вадим кивнул, как будто соглашаясь, и, подумав, сказал неуверенно:

- Если я правильно понял врача, детей ты иметь не сможешь.

Я немного посидела истуканом, пялясь в одну точку, потом перевела взгляд на лицо Вадима. Он выглядел совершенно несчастным. Это показалось мне забавным. То, что мой ребенок умер, так и не родившись, к сожалению, меня не особенно удивляло, а скорбь Вадим слегка переигрывал. К тому же иметь дело с беременной бабой - дело хлопотное, особенно для госслужбы. В конце концов, не каждый способен проводить допрос с пристрастием в такой ситуации.

- Может, мне оставить тебя на некоторое время? - осторожно спросил Вадим.

- Да, пожалуй, - согласилась я.

Когда он вновь появился в комнате, о моем несостоявшемся материнстве мы больше не говорили.

- У нас есть досье на твоего отца, вдруг что-нибудь натолкнет тебя...

- А мое досье у вас есть?

- Да, - помедлив, сказал Вадим. - Хочешь взглянуть?

- Хочу.

- Хорошо. Завтра оно будет у тебя.

- Почему завтра?

- Потому что сегодня ты должна отдыхать. И никаких вопросов.

- Один вопрос все-таки есть.

- Одним вопросом дело не кончится, уж я-то знаю. Имей терпение. А пока отдыхай. Через полчаса принесут завтрак.

- Значит, сейчас утро? - улыбнулась я.

- Боюсь впасть в сентиментальность, не то бы обязательно ответил: утро новой жизни.

Конечно, я не верила его словам, ни тогда в Екатеринбурге, ни тем более сейчас. Но, во-первых, другого выхода как поверить (или сделать вид, что верю) просто не было, во-вторых и в главных, я хотела кое-что узнать, а узнать это кое-что я могла только с помощью Вадима, то есть службы, которую он представлял. Поэтому я покорно легла в постель, съела принесенный медсестрой завтрак, а потом попыталась составить подобие плана.

Когда Вадим появился вновь, я сидела в кресле возле окна и с едва заметной улыбкой на губах смотрела на розы. В моих глазах была тихая грусть. Должно быть, поэтому Вадим замер у порога, с умилением взирая на эту картину, наверное, он надеялся, что я замечу умиление, как я надеялась, что он заметит тихую грусть. Я могла держать паузу до бесконечности, первым проявил себя Вадим, он кашлянул, а когда я повернула голову, улыбнулся.

- Привет.

- Привет, - ответила я и нахмурилась.

- Плохое настроение? - забеспокоился он.

- Отличное. Я не вижу охраны.

- Один охранник постоянно в доме. Тебе не стоит беспокоиться о своей безопасности, этот дом невозможно связать с нами, и твои враги на него никогда не выйдут. - Это показалось мне занятным, я посмотрела в лицо Вадиму и усмехнулась. Могу поклясться, он смутился. - Ты имела в виду что-то другое? - нерешительно добавил он.

- Точно, - засмеялась я. - Я присматриваюсь, как можно смыться отсюда.

- Смыться? - Он вроде бы удивился, а потом нахмурился: - А куда?

- Что, плохи мои дела? - Я продолжала улыбаться, наблюдая за ним.

- Честно? Хуже не бывает. Насколько мне известно, бывшие соратники зачислили тебя в черный список под номером один.

- А за что они так осерчали, тебе известно?

- В общих чертах. Ты для них предатель, достойный самой страшной кары. Не зря они настойчиво разыскивали тебя целый год.

- У меня вопрос: я имею отношение к гибели своего отца?

Он внимательно смотрел на меня, потом вздохнул:

- Ты в самом деле ничего не помнишь?

- В самом деле, - пожала я плечами. - Ваша контора напрасно тратит на меня время.

- Пока я отвечаю за операцию, ты можешь ни о чем не беспокоиться. - Это прозвучало довольно странно и смахивало на признание в любви, я внимательно смотрела в его лицо, и он ответил мне открытым и твердым взглядом.

* * *

На следующий день меня осмотрел врач, при этом он так оптимистично улыбался, что очень хотелось заехать ему в челюсть. Волосы мне остригли, возле уха я нащупала шрам и долго разглядывала в зеркало свое лицо, думая о том, что Вадим прав, и даже не потому прав, что, выйдя за стены этого дома, я сразу становлюсь мишенью, а потому, что мне попросту нет места в этом мире. Звучит несколько патетически, но наедине с собой это небольшой грех. Анну Шульгину с террористами ничто не связывает, более того, я считаю их психами и уродами, беда в том, что я сама год назад была психопаткой и уродом и для нормальных людей таковой и останусь. Но если я, сделав вид, что поверила Вадиму, помогу ему, то предам единственного человека, который был мне дорог: своего отца. Я не могу это сделать, просто не могу, так же, впрочем, как и продолжить его дело, я не верю в него, да и нет никакого дела, есть шайка моральных уродов... Бежать-то мне и в самом деле некуда...

Скорее по привычке, нежели по необходимости, я осмотрела дом. Он был небольшой, пять комнат, кухня, подвал всегда заперт. Чего-то там было интересное. Рота спецназа, в любую минуту готовая отразить удар? Забавно. Дом стоял на берегу реки, на холме, окруженный крепким забором и без видимых признаков жилья по соседству. Наверняка какая-нибудь бывшая обкомовская дача. Об этом я и спросила Вадима, когда мы вечером пили чай на веранде.

- Если честно, - усмехнулся он, - я и сам не знаю, но мы иногда используем его. Чудесное место. Хочешь искупаться? Здесь есть лодка, можно устроить прогулку по реке.

Я наблюдала за ним, пытаясь решить: то ли он очень умен, то ли считает меня законченной дурой. Наверное, разозлившись от этой мысли, я кивнула и заявила:

- Хочу. - И получила прогулку по реке. Мы вдвоем сели в лодку и час плыли по течению. Возвращение потребовало гораздо большего времени, стемнело, мы зажгли фонарь, я опустила ладонь в воду, прислушиваясь к плеску и скрипу весел.

- О чем ты думаешь? - тихо спросил Вадим, и назначение прогулки стало мне, в общем-то, понятно.

- О том, что у меня комфортабельная тюрьма, - ответила я, решив его не радовать.

- Ты очень красивая, - сказал он.

- Ты тоже, - хмыкнула я.

Было заметно, что это его обидело, до конца прогулки он молчал и вроде бы даже не смотрел в мою сторону. Только помогая выйти из лодки, шепнул тихо:

- Осторожнее.