Чтение 11–й страницы книги ~Как бы не так!~

- Кто-то дверь открыл. Самоубийцы чертовы, на что она им понадобилась... на два вагона хоть бы один трезвый мужик.

- Любит народ выпить...

Я посмотрела в окно, поезд шел в гору, но скорость приличная. Надеюсь, Максу повезло.

* * *

Я пыталась уснуть. Не тут-то было. В одиночестве вдруг стало невыносимо страшно. Женщины спали, а купе даже не запирается как следует. Если кейс проверяли, то уже знают, что курьер я липовый. А если они следили за моими передвижениями по вагону и смогли вычислить Макса? О Господи... Лучше об этом не думать. А если они только увидели кейс, а открывать не стали? Считают, что курьер я? И придут ночью. Или встретят на вокзале. Или решат проводить до места? Для меня предпочтительней последнее. Ввалиться в купе ночью не очень умно: три женщины поднимут визг, взбудоражив весь поезд. Хотя можно сделать так, что ни одна из нас рта раскрыть не успеет. Об этом тоже лучше не думать.

Прыть неведомых врагов должны сдерживать Полифем с подручными. Перестрелка в поезде им вряд ли нужна... Вся беда в том, что они меня знают, а я их нет. А что, если эти женщины... бред. Полифем не подает признаков жизни, сидит безвылазно в купе. Хотя о том, что я умудрилась познакомиться с Женей, наверняка осведомлен. Почему не вмешался? Боится таким образом указать на настоящего курьера? Может, зря я трушу, и никаких врагов здесь вовсе нет?

Хоть бы Макс уже добрался до человеческого жилья и был в безопасности... Неужели его выследили? Уснуть бы...

Помучившись еще немного, я потянулась к часам. Пятнадцать минут третьего. Самое жуткое время. Нечисть гуляет, и бандитам раздолье. Кто-то прошел по коридору... или показалось? Дверь скрипнула... ну и что? В туалет бы надо сходить. Покидать относительную безопасность купе было страшно. Я помучилась еще полчаса и решительно поднялась. "Чему быть, того не миновать", как говорил мой папа.

Я накинула халат и вышла в коридор. За окном быстро промелькнули огни, видимо, какой-то поселок. Я поежилась и пошла к туалету. Тишина, если не считать мерного перестука колес. Из купе проводника слышался женский смех, мужской голос произнес:

- Да ладно... - и все стихло.

Дверь туалета приоткрыта. Я потянула на себя ручку и поначалу даже не поняла, в чем дело.

- Извините... - Я хотела закрыть дверь, и только через несколько секунд почувствовала холод в затылке, а в горле рвавшийся наружу крик. Извинялась я перед трупом. Я шире открыла дверь и глянула. Человек нелепо, боком сидел на унитазе, привалившись к стене. Лицо не разглядишь, голова сильно запрокинута, от уха до уха шла кровавая полоса. Я узнала его по рубашке: Женя. Ему не только горло перерезали, но и позвоночник сломали. Работа настоящего мясника.

Я глубоко вздохнула, пытаясь решить, что разумнее предпринять в такой ситуации.

- Прежде всего в туалет сходить, - разозлилась я и пошла в другой конец вагона. За это время смогла кое-что обдумать, потому сразу же направилась к шестому купе. Осторожно постучала. Мне никто не ответил. Я толкнула дверь, взрыв смеха из купе проводника едва не заставил меня упасть в обморок.

То, что я увидела, сил не прибавило. Вовка лежал грудью на нижней полке, ноги на полу, рука сжимала край стола. Его можно было бы принять за пьяного, но темная лужа, которая уже образовалась на полу, и абсолютная тишина ясно говорили о том, что он не спит. Если, конечно, не прибегать к дурацкому сравнению смерти с вечным сном.

Я направилась в купе Полифема; играть в прятки больше не было смысла. Постучала, сначала тихо, потом громче. Отвечать не желали. Я потянула дверь, и она открылась. В купе никого не было, как не было и следов недавнего пребывания здесь людей.

Коридор был по-прежнему пуст. Я решила рискнуть, вернулась в шестое купе и, стараясь не обращать внимания на труп, проверила, на месте ли Женькин чемодан. Чемодан на месте, но кейса в нем не было.

Стуча зубами, я пробралась к себе. Женщины спали. Я завернулась в одеяло, пытаясь согреться. Мысли путались и отказывались повиноваться.

* * *

Начинало светать, когда в коридоре раздался женский крик. Так ужасно могла кричать только женщина, обнаружившая труп. Так оно и оказалось. Я "проснулась" после того, как моя соседка, тронув меня за плечо, трагически прошептала:

- В туалете труп нашли.

- Что? - вытаращила я глаза. Ее дочь, кутаясь в халат, выглядывала в коридор.

- Что делается, Господи, прямо хоть из дома никуда не выходи...

- А что случилось? - быстро одеваясь, спросила я. - Инфаркт?

- Какое там... убили, горло перерезали... страсть...

Выходить из купе я не решилась, стояла в дверях. Мне совершенно не хотелось, чтобы в суматохе кто-нибудь ткнул меня ножом. Те, кто охотился за кейсом, вполне могли все еще быть здесь. Хотя таинственных врагов может и вовсе не существовать, а происходящее - шуточки Юрия Петровича и его Полифема.

Только-только народ стал приходить в себя, как обнаружили второй труп. Мужчина в форме, видимо, начальник поезда, пытался успокоить пассажиров, при этом был так бледен и взволнован, что напугал всех еще больше. На первой же станции прибудет следственная группа, сообщил он, а пока всем лучше разойтись по местам.

Народ расходился весьма неохотно - толпой вроде бы спокойнее. Только не мне, я и в толпе, и в одиночестве чувствовала себя одинаково паршиво. Прежде всего меня беспокоил Полифем: куда он исчез и что это значит? Должна я, по гениальному замыслу Юрия Петровича, добраться до конечной станции или отойду в мир иной по дороге?

Тут из коридора вернулась моя соседка, звали ее Нина Федоровна, и сообщила:

- Проводник говорит, еще четверо пассажиров пропало, из второго купе трое и из соседнего вагона один. Что делается-то, Марина, страх...

- Да. Агата Кристи, да и только... Когда станция?

- Через двадцать минут.

Времени в обрез, надо решаться. Прибудет милиция, выяснится, что с обоими покойниками я вчера допоздна сидела, и мной займутся вплотную. Если проверят багаж, кейс с липовыми пачками долларов вызовет бездну вопросов. Чем кончится беседа с органами - тайна за семью печатями. Мне и всегда-то нелегко было с ними общаться, а уж в такой дерьмовой ситуации и вовсе не хотелось.

На станции вряд ли кого из вагона выпустят, значит, уходить надо сейчас. Юля, дочь Нины Федоровны, тоже вернулась, и теперь лежала на верхней полке с журналом. Читала или нет, судить не берусь, я бы, наверное, не смогла. Нет, страницу перелистнула... Нина Федоровна тоже легла.

Я быстро собрала свои вещи, пояснив в ответ на заинтересованные взгляды:

- На станции сойду. Дальше автобусом, тут уже недалеко.

Поверили они или нет, не знаю. Надеюсь, всерьез они не думали, что этой ночью я укокошила двоих мужиков, причем одному перерезала горло, а второму прострелила голову. Не дожидаясь вопросов, я взяла сумку и покинула женщин. К счастью, граждане оказались дисциплинированными и отсиживались в купе. Проводника я тоже не встретила: он был один на два вагона, а хлопот прибавилось.

Пошла в конец поезда. В тамбуре никто не курил. Я взглянула на часы. Если сматываться, то сейчас. Тяжко вздохнув, подошла к двери.

Ветер бил в лицо с чудовищной силой. Насыпь крутая, но симпатично зеленая. Ладно, Максу повезло меньше, он прыгал в темноте. Я-то хоть вижу, где сверну себе шею. Чем дольше оттягиваешь счастливый миг, тем страшнее... Кто-то торопливо приближался... Что, если за мной? Я бросила сумку и прыгнула следом.

Был у меня приятель, звали его Мишей. Он жил в пятнадцати километрах от города и вечно опаздывал на электричку, вот и добирался товарняками и прыгал с поезда ежедневно по два раза. Так привык, что считал это совершенно естественным. Поэтому, когда мы однажды возвращались от него на задней площадке товарного поезда в наивной надежде, что на вокзале родного города он остановится, Мишка, просветив нас на этот счет, даже обиделся, когда мы в гневе едва его не поколотили. Но всем надо было на работу, поэтому Мишку бить не стали, а прыгнули. Я прыгала в первый раз, честно говоря, думала, что и в последний. Тогда Мишка надавал нам кучу советов, как сие исполнять половчее. Наверное, я их забыла и все сделала наоборот и неправильно. Соприкосновение с землей оказалось очень неприятным, я взвыла, но ничего полезного для себя сделать не могла, с трудом понимая, где у меня руки, а где ноги. Я кубарем скатилась вниз, тонко повизгивая и надеясь, что это когда-нибудь кончится. Это кончилось, и даже приятнее, чем я предполагали: все еще на приличной скорости я влетела спиной в небольшую копну сена. Она развалилась, накрыв меня с головой, чему я не препятствовала. Стряхнула с лица сенную труху и с минуту лежала с закрытыми глазами. Мир перестал бешено вращаться и не спеша встал на свое место.

Я выбралась из-под сена, Поезд успел отойти на приличное расстояние. Впереди угадывался крупный населенный пункт, дома и заводские трубы выступали из сизой дымки.

Оглядевшись, я не заметила ни одной живой души вокруг и вздохнула с облегчением: никто с поезда за мной не последовал. Уже заметно успокоившись, я тщательно ощупала себя. Переломов нет, а ушибы не в счет. В голове слегка шумело, но ей повезло больше, чем коленям, потому особенно я не переживала. Теперь необходимо отыскать сумку.

Я поднялась и сразу же поняла, что переоценила свои силы. Ноги держали плохо. Слегка пошатываясь, я побрела вдаль полотна. Сумка могла отлететь на очень приличное расстояние. Так и вышло. Я искала ее никак не меньше часа и обнаружила совершенно случайно под кустом. Вид у нее был не ахти, потому что угодила она в лужу. У меня вид тоже не очень, так что грех возмущаться. Я взглянула на часы, они были целы и вроде бы показывали точное время. Пора отсюда выметаться. Обнаружив мое исчезновение, сюда вполне могли послать кого-нибудь для проверки. Надев сумку на спину наподобие рюкзака, я зашагала в южном направлении. Поселок располагался от меня к юго-западу, но туда мне торопиться не стоило, вряд ли меня там ожидало что-нибудь хорошее.

Плутать я не умею. Мне было лет пять, когда я с превеликим удивлением узнала, что есть люди, которые могут заблудиться. Я могу попасть из одной точки в другую кратчайшим путем, точно зная, в какую сторону двигаться. Мама называла это "шишкой направления". Не знаю, шишка или нет, но в голове у меня вроде компаса. Теперь я шла на юг, ожидая найти там шоссе. Мои ожидания оправдались. Я вышла на перекрестке в том месте, где стоял указатель: Воронеж - 70 км. В Воронеж мне было не нужно, оттого я и решила направиться туда, в противоположную сторону от цели своего путешествия. Воронеж город крупный, и автобусом из него можно добраться куда угодно, а мне хотелось убраться отсюда подальше.

Я немного почистилась, потерла сумку и, приобретя сносный вид, села на обочину в ожидании попутного транспорта.

Шоссе не скажу, чтобы было оживленным, но два "Запорожца" в сторону поселка все-таки проехали, И это вселяло надежду. Я не сомневалась, что меня заметят и не дадут состариться на обочине. Не заметить меня вообще трудно. Не помню, говорила я или нет: волосы мои цвета спелой пшеницы. Некоторые нагло называют их рыжими. Мне все равно, но рыжий это рыжий, а спелая пшеница куда как завлекательней. Вообще я люблю поэтические сравнения. Кожа у меня белая, а вовсе не красноватая, как у рыжих, брови и ресницы темные, а вот глаза светлые. Определить их цвет я не берусь, но если обратиться к поэтическим сравнениям, то они янтарные, а если верить моему мужу, то кошачьи. Мужу я когда верю, когда нет. Он говорил: увидишь тебя, запомнишь на всю жизнь. К сожалению, это правда. Внешность у меня запоминающаяся. Попробуйте выглядеть незаметной, имея на голове полыхающий костер. В настоящий момент это было очень некстати. От безделья я расчесалась и заплела косу, стараясь выглядеть студенткой на каникулах, путешествующей автостопом. Со стороны поселка появился "КамАЗ" с прицепом, я торопливо поднялась, вышла на дорогу и махнула рукой. Водитель затормозил и дверь открыл.

- До Воронежа доведете? - прокричала я, задрав голову. "КамАЗ" машина высокая, а рост у меня так себе, в манекенщицы не гожусь.

- До Воронежа нет, - ответил парень лет тридцати в черной майке и защитных очках, больше похожий на героя американских боевиков, чем на простого российского дальнобойщика. - Не доезжая тридцати километров, сверну. Там вы на любом автобусе уедете. Садитесь.

Меня дважды просить не надо. Я закинула сумку и внедрилась сама. Мы тронулись, парень улыбнулся и спросил:

- Откуда путь держим?

Врать не хотелось, он мог быть местным и легко поймать меня на лжи. Поэтому отвечала я уклончиво:

- Тут неподалеку, - нежелание отвечать на вопрос я компенсировала широкой улыбкой, она должна была подействовать.

- А живете в Воронеже?

- Нет, живу я еще дальше, а в Воронеже у меня друзья. Хочу навестить.

- Друзья - дело хорошее. - Он поставил кассету, и Чиж спел нам о любви. Я ему охотно подпевала, у водителя поднялось настроение, и закончили мы трио. После чего можно было легко рассказать историю своей жизни, обругать отечество или поговорить о душе. Мы успели поделиться многим, но не всем, поэтому Витя, а именно так звали водителя, решил заехать в Воронеж: в конце концов, тридцать километров сущая ерунда, когда встречаются две родственных души.

Не могу сказать, что это меня обрадовало: в Воронеже я никогда не была, и где могут жить мои предполагаемые друзья, понятия не имела. Потому туманно сообщила: возле вокзала. Его нашли легко. Заметив знак "Проезд для грузового транспорта закрыт", я ткнула пальцем в ту сторону и улыбнулась. Витя был человеком широкой души, но ненавязчивым. Мы тепло простились, оба с легкой грустью.

Я зашагала по улице, дважды обернулась и помахала рукой. Обернувшись в третий раз, увидела, что "КамАЗ" сворачивает направо и исчезает из моей жизни.

Я заприметила скамейку, доплелась до нее, села и немного поработала ногами. Теперь надлежало вернуться на автовокзал и выяснить, как я могу добраться до нужного мне города.

Мне повезло: автобус отправлялся через пять часов, очередь в кассу отсутствовала и билетом я разжилась без проблем. Сдала сумку в камеру хранения и отправилась прогуляться по городу, в конце концов, должна же быть польза от этой поездки. Воронеж мне понравился, увидела я немного, но впечатление было хорошее.

Пообедав в кафе, я вернулась на вокзал. Купила пепси в буфете, забрала сумку и пошла на посадку. Никакого подозрительного движения вокруг. Глупо думать, что мои враги, какими бы смышлеными они ни были, станут искать меня на автовокзале в Воронеже.

День был душным, а для меня и утомительным, поэтому, устроившись в автобусе, я почти сразу уснула и просыпалась только дважды, в местах запланированных остановок: один раз посетила туалет, а во второй купила мороженое. К месту назначения мы прибыли точно но расписанию, в 20.55. Я протерла глаза, зевнула и взяла сумку.

На стоянке такси выстроилась приличная очередь. Очереди я не люблю, потому, отойдя чуть в сторону, стала поджидать частника. Он не замедлил появиться.

Улица Вторая Привокзальная могла быть рядом, а могла и на другом конце города, если имеется еще один вокзал, поэтому, пленительно улыбаясь, я попросила:

- Вы не могли бы подвезти меня до Второй Привокзальной? - "Дом семь, квартира два" - хотелось мне добавить, но я все-таки сдержалась.

- Садитесь, - помешкав секунд двадцать, ответил водитель, я устроилась на заднем сиденье и с интересом стала смотреть в окно. Много чего увидеть и не успела.

- Вот она, Вторая Привокзальная, - повернувшись ко мне, сказал парень. Дом... пять, значит, седьмой следующий. Он остановился, и я попыталась всучить ему деньги, от них он благородно отказался и уехал, чему я, признаться, не очень обрадовалась. Бог знает, что меня здесь ждет, всегда приятно видеть рядом мужчину. Я вздохнула и пошла к калитке.

Дом был одноэтажный с двумя верандами и крылечками по бокам. На калитке прибит почтовый ящик с цифрой "два", я её толкнула и вошла. Из-за веранды выскочил доберман, я взвизгнула и вылетела на улицу, шаря глазами в поисках звонка. Если он и существовал, то был тщательно замаскирован. Доберман заходился лаем, а я томилась: кричать "хозяева" как-то неудобно, а ждать появления этих самых хозяев можно и до самого утра. Однако на лай собаки все-таки обратили внимание. Скрипнула дверь, послышались шаги, и я увидела перед собой молодую женщину в синем халате. Не знаю, кого ожидала я здесь встретить, но, увидев ее, растерялась и тут же сообразила, что Полифем забыл сообщить, кому я должна передать кейс. У меня только адрес. Возможно, мой большой человекообразный друг не ожидал от меня подобной прыти и считал, что, коли до места я все равно не доберусь, то имя мне и не понадобится. А я вот добралась. И теперь чувствовала себя дура дурой, вполне возможно, что никто меня здесь вовсе не ждал, да и адрес мог быть липовый, живут себе люди спокойно и ни о каких бандитских делах не ведают.

Так как женщина смотрела выжидающе, я для начала поздоровалась. Она ответила кивком.

- Извините, - отчаянно начала я. - Я в вашем городе проездом, мне дали адрес и просили передать одну вещь. Вы посылки не ждете?

Она посмотрела как-то вскользь и вроде бы задумалась, потом позвала:

- Идемте.

- Там собака, - засомневалась я. Идти мне никуда не хотелось, на улице дышалось легче, а вполне могла отдать кейс прямо здесь.

- Она не тронет, - отмахнулась женщина.

Если собачка будет резвиться у калитки, без хозяйской помощи я дом покинуть не смогу. Поэтому я заявила совершенно определенно:

- Тронет или нет, я точно не знаю. Может, у нее аллергия на мой цвет волос. Привяжите ее или давайте общаться здесь.

Женщина посмотрела на меня как на потенциального претендента в сумасшедший дом, но, позвав собаку, увела ее за веранду. Лай прекратился, собачка, видимо, успокоилась, а женщина вернулась.

- Идемте, - повторила она.

Мы поднялись на застекленную веранду, увитую розами. Из-за сплошной зелени здесь было уже темно, и потому горел свет. На веранде стоял стол, два плетеных кресла и такой же диван.

- Садитесь, - сказала женщина. Я устроилась в кресле, вытянула ноги и стала смотреть на дверь, за которой только что скрылась хозяйка. Ее не было минут пять.

Осматривать на веранде было нечего, разглядывать дверь мне тоже быстро надоело, так что я начала томиться. Наконец она появилась, задумчивая, я бы даже сказала - хмурая, посмотрела на меня и сказала:

- Давайте.

Не торопясь, я расстегнула сумку и достала кейс, положила его на стол и вежливо сказала:

- Пожалуйста.

"Спасибо" я не дождалась. Женщина взяла кейс, а я встала и взяла свою сумку.

- Подождите, - бросила она тем особым приказным тоном, который и у более покладистого человека вызывает бурный протест.

- А я не хочу, - ответила я и широко улыбнулась.

Женщина растерялась, моргнула и, видимо, попыталась вспомнить что-нибудь подходящее к случаю, а я направилась к двери.

- Куда вы? - позвала она вроде бы испуганно.

- Меня просили передать кейс, я его передала. Всего доброго.

- Подождите. - Она шагнула ко мне и протянула руку.

- Я спешу, - все еще улыбаясь, пояснила я.

- Но... подождите пять минут... пожалуйста. - С вежливыми словами у леди были проблемы, они давались ей с явным трудом.

- Хорошо, - согласилась я. - Только мне в туалет надо. - По моим представлениям, он должен был находиться где-то в доме.

- Я вас проводку, - кивнула женщина. - Подождите минуту, - и скрылась за дверью.

На этот раз вернулась она очень быстро, как видно, передала кому-то кейс и сразу ко мне:

- Идемте.

С туалетом я ошиблась, мы вышли из дома, свернули за веранду, и, указав рукой на весьма шаткое сооружение, она сказала:

- Это там.

- Спасибо.

Что ж, нет - значит нет. Я прошла по тропинке и уже дверь открывала, когда обратила внимание на окно дома. Оно было завешано плотной шторой, но в комнате, как и на веранде, уже горел свет, и я увидела силуэт мужчины. Лично я знала только одного человека, способного отбрасывать такую тень. Выходит, мой дружок Полифем здесь и сейчас развлекается с кейсом. Я прикинула, хочется мне с ним встречаться или нет? Выходило, не очень. Ну его, в самом деле. Я покосилась на женщину, она все еще стояла возле веранды, но смотрела в противоположную сторону. Вот и славненько.

Я обошла туалет и с любопытством огляделась: низкий заборчик, а за ним уже чужая территория. Не долго думая, я преодолела эту преграду и по тропинке, никем не замеченная, прошла к калитке. Осторожно выглянула. Женщина все еще терпеливо ждала. Терпение - похвальное качество, сейчас оно мне особенно нравилось. Тут меня заприметила девочка лет шести с лохматой дворняжкой на поводке.

- Тетя, вам кого? - удивилась она.

- Максимовы где живут? - спросила я с проникновенной улыбкой.

- А у нас таких нет, - ответила девчушка. Конечно, откуда же им взяться.

- Да? - удивилась я. - А троллейбусная остановка где?

- Вот там, за углом, - махнула рукой девчонка и вроде бы обиделась. А я быстренько набрала обороты и через пару минут вышла к остановке. Троллейбус поджидал меня. Я вошла и села у окна. Деньги и документы при мне, а сумку пусть оставят на память. Троллейбус как раз тронулся с места, когда в переулке появился стриженый парень в спортивном костюме, он торопился и вроде бы кого-то искал. На следующей остановке я вышла. Ребята могли сообразить отправиться за троллейбусом, а догнать его на машине большого труда не составит.

Стало смеркаться, с одной стороны, эта было хорошо, с другой - плохо. В темноте меня не очень разглядишь, но если они на машине, то имеют передо мной преимущество, и нарваться на них проще простого. К тому же я по-прежнему их не знаю, а они меня знают очень хорошо - яркий опознавательный знак у меня на голове.

Бродить по чужому городу, да еще ночью, занятие не из приятных, надо было позаботиться о ночлеге. Гостиницы отпадали, так же, как и вокзал; там будут искать в первую очередь. Под мостом спать я не приучена, лестничные клетки и скамейки в парке тоже не годились, да и не безопасное это дело. Надо было что-то срочно придумать. Гениальные идеи меня покинули. Ожидая их возвращения, я шла вперед, стараясь держаться в тени домов, и через несколько минут оказалась на площади, ярко освещенной и оживленной, не сразу сообразив, что это вокзал. Железнодорожный. В сторонке возле машины стояли два милиционера и поглядывали по сторонам, а я подумала: им платят деньги за то, что они охраняют покой граждан, то есть мой. Почему бы именно сегодня им этим и не заняться?

Для начала я немного прогулялась и освоила расписание поездов. Потом, выжав из себя слезу, отправилась к ближайшему стражу порядка. Он заметил меня издалека и ждал моего приближения с заметным любопытством. Срывающимся голосом я сообщила, что у меня украли чемодан. Он вздохнул и поинтересовался, где это случилось.

- Вон там, я его в уголке поставила и пошла за газетами, вон туда, а вернулась, его уже нет, - в этом месте слезы полились градом.

- Девушка, вам никто не говорил, что вещи без присмотра оставлять нельзя? - вздохнул он. На мое счастье, парень был молод, а мой жалкий вид произвел впечатление. - Чемодан ваш уже уехал, - пояснил он и головой покачал. - Камеры хранения для чего существуют?

- Я же только за газетой...

- Только... - хмыкнул он. - Это ж вокзал, а не монастырь. Идемте.

- Куда? - вроде бы испугалась я.

- Заявление писать.

- А поможет?

- Нет, конечно.

- Тогда чего ж писать?

- А чего вы от меня хотите в таком случае?

"Многого", - ответила я, правда, мысленно.

- Идемте, - сказал он и даже за локоть меня взял, но не привычным милицейским жестом - мол, пройдемте, гражданка, - а почти нежно, словно свою подружку. Я доверчиво поплелась рядом.

В комнате, куда меня привели, сидел еще один милиционер, тоже молодой. Я изложила свою историю на бумаге. Впечатления она, конечно, не произвела, ребята тут не такое видели.

- Денег много сперли? - спросил тот, что привел меня.

- Немного, но ведь других-то нет.

- А куда едешь? - Я назвала город в пятидесяти километрах отсюда, предусмотрительно обнаружив его в расписании.

- Я на десятичасовом хотела уехать, - пояснила со слезой.

- Теперь не уедешь, домой отправляйся.

- До дома мне далеко. А здесь только подруга, но она сейчас на юге отдыхает.

- Паспорт тоже увели?

- Нет, документы со мной, и денег немного.

Рассмотрев паспорт, милиционер протянул его мне и сказал, выглянув в окно:

- Вон твой поезд пошел...

- А когда следующий? - Тут я вспомнила, что деньги на билет у меня вроде бы увели, и заплакала горько, но тихо, стараясь не особенно раздражать своих защитников.

- Чего теперь реветь-то, - проворчал тот, что старше званием. - Учат вас, учат... и все без толку.

- Мне бы только до тетки добраться, - запечалилась я.

- Телефон у тетки есть?

- Нет. Но я телеграмму пошлю. У них машина, может, приедут? Почта здесь есть?

- Сережа, проводи ее, - кивнул старший, и мы отправились на почту.

Там был перерыв на пятнадцать минут, который продлился больше часа. За это время мы трижды обошли территорию, находившуюся под охраной Сережи, и успели познакомиться. Парень он был забавный, любил поболтать, чему я не препятствовала. Лишь бы трудных вопросов не задавал. Все это время я по сторонам посматривала: не появится ли Полифем или стриженый в спортивном костюме? Залы были пустынны, а редкие ожидающие дремали на скамьях. Жизнь бурлила только в буфете, куда мы заглянули выпить по стаканчику кофе. Сереже этого показалось мало, и он всучил мне бутерброд с колбасой, считая, что если я обворованная, то непременно голодная.

Почта наконец открылась, и я послала телеграмму несуществующей тетке по несуществующему адресу. Сережа дожидался меня в коридоре возле камеры хранения.

- Вот где нужно чемодан оставлять, - сказал он наставительно. Я не возражала, пожала плечами и сказала;

- Спасибо вам.

- За что? Чемодан я не нашел.

- Все равно... заботу проявили. В чужом городе страшно... пойду себе место искать.

- Вот что, - подумав, заявил он. - Идем-ка, я тебя сам устрою. Шпаны полно всякой, а мимо такой, как ты, не пройдешь.

- Это в каком смысле? - засомневалась я.