Чтение 11–й страницы книги ~Список донжуанов~

- Нет.

- И вчера вечером не звонил?

- Нет. А что?

- Я надеялся, может, встреча с Олегом все-таки привела его в чувство. Что, если нам поехать к нему вместе?

- Боюсь, это бесполезно, ты же сам сказал, что он намерен портить мне жизнь. Но теперь у меня есть против него оружие.

- Какое?

- Фотографии, на которых запечатлены его любовные похождения.

- Можно взглянуть?

- Мучает любопытство? - усмехнулась я.

- Нет... просто... хотел тебя подольше задержать в своем кабинете. Когда еще увидимся... Я буду тебе звонить. Можно?

- Можно, - милостиво разрешила я и поторопилась убраться из его кабинета.

Войдя к Олегу, я застала удручающую картину: Марья грызла ногти, разглядывая столешницу, сам же хозяин носился по кабинету в состоянии, близком к истерике.

- Опять что-нибудь случилось? - вздохнула я, в принципе не ожидая от жизни ничего хорошего.

- Олег считает, что враги тебя охмуряют, а ты идешь у них на поводу, - сообщила Марья.

- И только-то? - не поверила я.

- Да, - взвился Олег. - Я считаю, этот... тип ведет себя исключительно нахально, а ты ему потакаешь.

- Я просто намеревалась разузнать, что происходит в стане врагов.

Это я с ходу придумала, чтобы отвязаться от Олега, но лишь только произнесла сии слова, вдруг подумала: неспроста Андрей меня в кабинет зазывал и кофе поил. Что-то его здорово беспокоит. Он-то сказал: неразделенные чувства, но мне в это не верилось. Андрей не походил на человека, способного любить кого-то, если этот "кто-то" не он сам. Сидя в ресторане, Гридин намекал, что хотел бы свести со мной знакомство поближе, это как раз нормально и более подошло бы такому типу, как он: ни к чему не обязывающий роман, короткий и приятный. Но с большой любовью он явно поспешил, или за последние часы произошло нечто такое, что заставило его чувства вспыхнуть со страшной силой. В моей жизни за это время появился труп. Интересно, а у него что?

Так как я погрузилась в глубокие раздумья, Олегу с Марьей осталось лишь глазеть на меня, наблюдая напряженную работу мысли.

- Ну и как? - робко подала голос Марья. - Узнала что-нибудь?

- Враги не дремлют.

Тут я вспомнила, что Андрей весьма настойчиво выспрашивал, не звонил ли мне муж. Очень захотелось позвонить самой. Я придвинула телефон и набрала заветный номер. Три гудка и голос Сергея:

- Слушаю.

Я повесила трубку и пожала плечами. Чего этот хмырь мне голову морочил? Впрочем, это скорее я самой себе ее морочу, думая о всякой ерунде, а между тем...

- Я беспокоюсь о трупе, - немного не к месту сказала я. Оба разом побледнели.

- А что, его уже... нашли? - заикаясь, спросил Олег.

- Еще нет, но это не мешает мне беспокоиться. - Я достала из сумки конверт и громко охнула, рядом с конвертом в соседнем отделении лежал пистолет с глушителем, который я вчера позаимствовала у киллера-неудачника. И я с этой штукой полдня болтаюсь по городу! Совсем с ума сошла. - Спрячь куда-нибудь, - торопливо сказала я, выложив пистолет на стол. Теперь позеленел Олег, боязливо косясь на опасную игрушку.

Тут дверь распахнулась, и в комнату вошел Андрей. Олег быстро выдвинул ящик стола и бросил туда пистолет. Успел его заметить Андрей или нет, судить не берусь, однако на его красивой физиономии ничего не отразилось, она была грустна, и не просто грустна, а с намеком на глубокие переживания.

- Олег Михайлович, - сказал он опять-таки с грустью, - вам нужно забрать бумаги у Медведева, я с ним сейчас разговаривал, он будет у себя до двух.

- Хорошо, Андрей Петрович, - кивнул Олег. - Я через несколько минут отправлюсь. - И даже встал для большей убедительности.

- Извините, - точно опомнившись, сказал Андрей и поспешно удалился.

- Надо ехать, - вздохнул Олег.

- Кто такой Медведев? - проявила интерес Марья.

- Наш клиент.

- А мы? Ты же должен заниматься нами? При чем здесь какой-то Медведев?

- Пошли, - сказала я и потянула ее к двери.

- Симона, - робко сказал Олег, - а как же пистолет? Не могу же я...

Пришлось сунуть оружие опять в сумку.

* * *

Дома я все-таки засела за работу. Что делала Марья, не знаю, до тех самых пор, пока не зазвонил телефон и она не ворвалась в мою комнату с таким выражением на физиономии, которому очень бы подошел истошный вопль: "Горим!" или "Караул!" Выяснилось, что я была недалека от истины.

- Звонил Олег, - заплетающимся языком сообщила она. - Его пытались убить.

- Он сам звонил?

- Да.

- Хорошо. Значит, ничего страшного. Где он?

- В больнице, просил срочно приехать.

Конечно, мы поехали. До больницы, где находился Олег, мы добрались в рекордные сроки. Возле палаты под номером тринадцать вертелся приземистый мужичок в тельняшке, кедах и потрепанной кепке. На ладони татуировка: якорь и какие-то буквы, из чего я заключила, что он моряк, в прошлом, разумеется.

- Красавицы, - расплылся он в глупейшей улыбке, - проходьте, болезный наш с нетерпением ожидает вас.

Болезный возлежал в одноместной палате, голова его была забинтована, левая рука на перевязи, вид он имел гордый и страдальческий одновременно. Морячок подтянул стул к кровати и устроился на нем с довольным видом.

- Симона, - простер ко мне здоровую руку Олег, точно просил милости, из чего я заключила, что меня ждут скверные новости. Так и оказалось. - Я отправился к Медведеву, - торопясь, заговорил Олег после того, как я пожала его руку, а он мою поцеловал. - Офис у него рядом с парком, там, где начинается Лебяжий пруд. На машине не проедешь, их оставляют возле парка, а к офису ведет аллея. И когда я возвращался, вдруг кто-то окликнул меня. Я остановился, и тут... меня ударили по голове, кажется, дубинкой, я пробовал защищаться, в результате мне повредили руку. Я лишился сознания, а когда очнулся... В общем, конверта в портфеле не было. Медведевские бумаги на месте, а конверт исчез. У меня сотрясение мозга, - добавил он с большой обидой.

- Он у тебя был сразу после рождения, - разозлилась Марья, начисто забыв о христианском милосердии. - Зачем ты конверт с собой потащил? У тебя же сейф в кабинете.

- Я побоялся оставить его там, - поникнув головой, сообщил он. - Я не доверял Гридину. И вообще никому в нашей конторе.

- И правильно, - кивнул морячок. - Все адвокаты - жулики и кровопийцы. У меня сосед адвокат, уж сколько раз по-товарищески к нему обращался: "Сергеич, дай на бутылку", - ни-ни, только рожу воротит, а я его вот с таких лет знаю...

- Заглохни, дядя, - отмахнулась Марья, с неудовольствием глядя на Олега. Морячок сразу же замолчал, только пожал плечами.

- И что было дальше? - спросила я, скорее из вежливости, потому что об остальном уже догадывалась.

- Я лежал без сознания, - с обидой продолжил Олег, - и наверняка бы умер от потери крови, если бы не Виктор. - Морячок при этих словах выпятил грудь и гордо кивнул. - Он нашел меня.

- Точно. Иду я, значит, к парку... Я всегда в парк хожу в эту пору, там обычно днем студенты тусуются, пиво пьют и оставляют бутылки, а я такого непотребства не терплю, чтоб, значит, город загаживали, и бутылки эти собираю.

- Алкаш, - презрительно констатировала Марья.

- Не алкаш, а в меру пьющий. Имею право, между прочим.

- Ври дальше, - скривилась Марья. Морячок вроде бы обиделся, но все-таки продолжил:

- Иду, значит, и, решив сократить путь, двинул напрямую, чтоб на аллею выйти. Тихо так, и на душе благостно...

Я невольно нахмурилась: еще одной христианской души я просто не выдержу, но Виктор вновь вернулся к суровой действительности. Тут требуется кое-что пояснить. В северном районе нашего города, который по старинке зовется Слободой (когда-то там действительно была ткацкая слобода), располагался большой парк, разбитый в пятидесятых годах прошлого века. Задуман он был по принципу московского и даже назывался так же: ВДНХ, с прибавлением "области". Название не прижилось. Парк с самого основания был прозван "полтинником" по неведомой причине. Старожилы утверждают, что были там павильоны, сады, гуляли образцово-показательные свиньи, крупный рогатый скот и гуси прямо-таки невиданных размеров, а также были выставлены на всеобщее обозрение изделия предприятий, которыми славна область. Впрочем, павильоны и сады благополучно дожили до сего времени, но еще лет тридцать назад все достижения куда-то испарились и павильонам нашли другое применение: в одном была библиотека, в другом - отдел милиции, в третьем - спортклуб. Парк официально назвали Парком культуры и отдыха, но горожане, должно быть, из духа противоречия, окрестили его "выставкой", как раз тогда, когда он перестал быть ею. Потом пришли тяжелые времена, и парк захирел, вскоре все павильоны были распроданы частным фирмам. Самым шикарным, но и самым удаленным был как раз тот, что стоял у Лебяжьего пруда. Там и находился офис Медведева. То, что среди белого дня там пробили человеку голову, в принципе, не удивляло, парк - он и есть парк. С другой стороны, наряды милиции там дежурили постоянно. Это я к тому, как надлежало отнестись к словам Олега. Я подумала и решила: надлежало отнестись с доверием.

- Иду я, значит, - между тем продолжил морячок, - и вдруг слышу: жалобно кто-то стонет. Ну, я заглянул в кусты, хоть и опасался подвоха, но так как по характеру человеколюбив и не могу пройти мимо чужой беды... заглянул, а там вот он лежит, весь в крови и портфелишко к груди прижимает, а в кармане у него как зазвонит, я аж подпрыгнул. А он стонет еще жалостливее...

- Телефон? - не удержалась Марья.

- Нет, Олег ваш. Ну, я обрадовался, что он живой, с трупом только свяжись, себе дороже... - Тут мы все непроизвольно поморщились. - Вызвал "Скорую", дождался чин-чином и сюда его сопроводил. По дороге он, сердечный, очнулся и давай о портфеле волноваться, а когда увидел, что конверта нет, только что не плакал. Даже врачиха сказала: "Немедленно прекратите волноваться, а то я ни за что не отвечаю". Во как. Чего в конверте-то было? Я пытал, он молчит. Деньги небось?

- Фотографии, - ответила я.

- Шантажировать кого хотели?

- Что ты мелешь? - обиделась Марья. - И как тебе такое в голову пришла?

- Что ж мы, по-вашему, телик не смотрим? Уж если за фотографии по шарам дали, ясно, что фотографии не простые, а золотые. На что еще нужны? Когда такую компромать с собой возишь, непременно нужна охрана.

- Значит, фотографий у нас нет? - задала риторический вопрос Марья, твердея лицом. - Это порождение ехиднино постаралось. Больше некому. Только как он пронюхал? - озадачилась она,

- Гридин позвонил, - нахмурился Олег. - Донес дружку... хотя откуда Гридину знать...

- Он знал, - кивнула я покаянно. - Я сама и рассказала, что привезла тебе фотографии. Муж быстренько снарядился - и тебя по голове...

- Какой мерзавец, - покачал больной головой Олег. - А еще прикидывался, сочувствовал.

- Муж?

- Гридин. Сюда приезжал... А тогда - это он мне названивал, за бумажки переживал.

- Иуда, - подсказала Марья. - Выходит, они с Серегой заодно.

- Кто бы сомневался, - презрительно фыркнул Олег, косясь на меня. - И Симону он обрабатывает с целью... Чего там, мерзавец.

Если он думал, что открывает мне глаза, то совершенно напрасно, я и до этого ничуть не сомневалась, что у Андрея есть интерес, помимо больших чувств ко мне.

- Они становятся опасны, - продолжил Олег. - Два покушения на вас, слава богу неудачных, сегодня едва не убили меня... - Тут Олег поморщился и потрогал голову, а морячок выпятил грудь.

- Ты в милицию заявил? - спросила я.

- Гридин сразу же позвонил... лицемер. Уже приезжали, допрашивали.

- И про супостата сказал? - нахмурилась Марья.

- Сказал, но они не впечатлились. У меня еще бумажник пропал. Считают, обычное ограбление. Теперь жалею, что сообщил им про конверт, толку от этого не будет, а муж Симоны озлобится, что мы на него опять милицию натравили. И, очень возможно, перейдет к решительным действиям.

- Куда уж решительнее, - заметила я.

- Он нас всех укокошит, - заявила Марья, так напугав саму себя, что тут же побледнела до синевы.

- Тогда ему тюрьмы не миновать, раз милиция в курсе наших проблем.

- Да ментам по барабану, - вмешался морячок. - У вашего муженька и деньги, и знакомства, а от вас одни бумажки останутся. - Из этих слов я заключила, что морячок в курсе наших дел, и пригорюнилась. Надеюсь, у Олега хватило ума промолчать о трупе. - Бумажки что? Ерунда, разорвал, и всех делов.

- Вот именно, - пискнул Олег, соревнуясь с Марьей в бледности. - Симона, тебе необходима охрана. События развиваются чересчур стремительно и...

- Где ее взять? - вздохнула Марья. - В охранное агентство я на всякий случай звонила, такие бабки дерут, креста на них нет. А где у нас деньги? Жаль, что твой папа прислал нам никудышный подсвечник. Лучше бы денег сколько-нибудь, мы бы их в дело пустили...

- Какой папа? - тут же заинтересовался Олег, причем морячок тоже навострил уши.

Надо сказать, они у него здорово напоминали кошачьи - волосатые и чрезвычайно подвижные. Опять же, меня неприятно поразил тот факт, что Марья употребляет местоимение "нам": похоже, она даже папу готова поделить на двоих, точно он и к ней имеет отношение. Мне, конечно, не жалко, особенно если учесть, что папа даже не мой, а какой-то приблудный, неизвестно откуда взявшийся, но как-то так выходило, что мы с ней почти породнились, а я все же не теряла надежды когда-нибудь избавиться от нее. Пока я хмурила лоб, размышляя на эту малоприятную тему, Марья с воодушевлением принялась рассказывать:

- У Симоны обнаружился папа в Израиле, он прислал ей подсвечник. Какая-то реликвия. Мы его всю ночь пилили, но никаких ценностей не нашли.

- Постойте, - заволновался Олег, - как папа? Почему в Израиле?

- Ну... он выехал на историческую родину. У него была другая семья, а умирая, он завещал Симоне...

- Мой папа умер двадцать лет назад, - прервала я ее излияния, - а если кому-то пришло в голову прислать мне подсвечник, так это вовсе не значит, что он мой отец.

- Но ведь это важный вопрос, - волновался Олег все больше и больше. - Ты ведь Радужинская Симона Вячеславовна, 25 января... - Далее я смогла убедиться, что мои паспортные данные, а также прежнее место жительства он знает очень хорошо, причем знает даже то, что я сама успела забыть. К примеру, какой садик я посещала и где мы тогда проживали с мамой.

- Откуда у тебя эти сведения? - удивилась я.

Олег густо покраснел и пробормотал, что он очень серьезно относится к своей работе. При чем тут его работа, я не поняла, но уточнять не стала, тем более что Олег поспешил сменить тему и вновь вернулся к вопросу нашей безопасности.

- Сейчас, когда я не смогу быть рядом с вами, - начал он, голос его срывался от волнения, - я готов организовать охрану за собственные деньги.

Мне кажется, он не меньше нас был потрясен своим благородством. Морячок радостно закивал, точно речь шла о его безопасности, а не нашей.

- Хорошо, - не стала я спорить, тем более что развитие событий мне тоже не нравилось. Правда, я не знала, какой толк от охраны, то есть как нас станут охранять? Дюжий дядька будет рядом днем и ночью? По-моему, это обременительно, но лучше сначала послушать умного человека.

- Охранные фирмы нам не подходят, у Гридина везде свои люди, и вместо охраны нам легко подсунут убийцу.

- Тогда, может, не надо никого? - испугалась Марья.

- Надо. И мы уже нашли выход. - Тут он перевел взгляд на морячка. Тот вновь выпятил грудь, поднялся и откашлялся, готовясь к речи.

- У меня есть сосед, он раньше в разведке служил, а теперь без дела болтается. Временно, конечно. Его в охрану президента звали, но он не пошел. Говорит, надоело на государство горбатиться, хочет свое дело открыть. Мне он не откажет. Я с Георгием предварительно по телефону поговорил, он нас ждет. Можем отправляться хоть сейчас.

Подобная перспектива, признаться, совершенно меня не вдохновляла, хотя Олег радостно кивал в такт словам морячка, которому, судя по всему, доверял беззаветно. Оно и понятно, человек ему жизнь спас.

- А он сильно пьющий? - вздохнув, спросила я.

- Кто? - удивился морячок. - Георгий? Да он вообще, можно сказать, в рот не берет. А уж когда на работе... я за него ручаюсь. - В этом месте он приложил руку к груди и поклонился.

- Ох, господи, - жалобно простонала Марья, тоже устроив руку на сердце. - Может, лучше объявления посмотрим?

- Ни в коем случае, - воскликнул Олег, - вы же видите, как быстро действуют эти люди, оглянуться не успеем, а в наших рядах уже окажется их человек.

Я воззрилась на морячка, который покачивал ногой и лучисто улыбался, и подумала, что в словах Олега начисто отсутствует логика: врагам ничего не стоит уже заслать своего человека... Однако следовало признать, что, если их выбор пал на морячка, они большие оригиналы. Думаю, теми же соображениями руководствовался и Олег: вид у его спасителя до того естественно-глупый, что заподозрить в нем лазутчика при всем желании затруднительно.

- Хорошо, - кивнула я, поднимаясь. - Поехали к Георгию.

Простившись с Олегом, мы вышли из больницы. Морячок назвал адрес, и мы отправились на улицу Маяковского. Спаситель жил довольно далеко от парка, что слегка удивило.

- Волка ноги кормят, - весело пояснил он.

Дом, к которому мы подъехали, ничем не выделялся среди десятка таких же домов. Подъезд был тоже не лучше и не хуже, с кодовым замком, исписанными стенами и двумя сожженными кнопками в лифте. Мы поднялись на четвертый этаж. Морячок позвонил в дверь ближайшей квартиры, радостно нам улыбаясь. Подождал, ничего не дождался, толкнул дверь, и она открылась. Он вошел первым и зычно позвал:

- Георгий!

Ответить не пожелали, из ванной доносился шум воды, морячок его тоже услышал, удовлетворенно кивнул и предложил:

- Присаживайтесь.

Мы устроились на скрипучем диване, и я от безделья принялась оглядываться.

Ничто в комнате, в которой мы находились в настоящее время, не указывало на личность хозяина. Если честно, никаких мужских вещей я не обнаружила, не считая гитары с красным бантом, которая могла принадлежать как мужчине, так и женщине. Квартира убранством напоминала те, в которых доживают свой век одинокие старушки. Старенькая мебель, в стареньком серванте сервиз, где не хватает двух чашек, а крышку чайника когда-то разбили и старательно склеили, диванные подушки в наволочках, расшитых крестиком, люстра с тремя рожками. Квартира наверняка досталась по наследству от бабушки, сейчас появится тип в тельняшке, хамоватый и не совсем трезвый, будет строить из себя героя, прошедшего все мыслимые и немыслимые "горячие точки". Такому очень подойдет гитара с бантом. Небось пьют с морячком горькую, поют дуэтом, иногда плачут, расчувствовавшись, а может, и дерутся. Олег совершенно спятил, отправляя нас сюда. Да и я хороша...

Морячок между тем постучал в дверь ванной и позвал:

- Георгий, мы пришли. Сейчас... - почему-то перешел он на шепот, обращаясь к нам.

- А чего он дверь не запирает? - додумалась спросить Марья.

- Наверное, нас ждал, - ответил морячок, а я подумала, что воров здесь можно не опасаться по очень простой причине: брать-то в сущности нечего. Телевизор и тот отсутствует, а это, я вам скажу, показатель.

Дверь ванной с шумом открылась, видеть хозяина мы пока не могли, но услышали.

- Одну минуту, - сказал он и прошел в соседнюю комнату.

Я немного растерялась: меня поразил его голос. Он совершенно не вязался с обликом, который я успела создать в своем воображении. Голос был красивым, мягким и вместе с тем умудрялся звучать так, что сразу же хотелось вытянуться и взять под козырек, то есть с явной начальственной интонацией, причем не выработанной долгими годами и тренировками, скорее его обладатель был с рождения уверен: стоит ему сказать, и... Между прочим, морячок, заслышав друга, вскочил и теперь, переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо поглядывал на дверь. Я вдруг заволновалась, а Марья напряженно вытянула шею.

Послышались шаги, и он наконец вошел. Первым моим чувством было разочарование, не знаю, чего я ожидала в ту минуту, но в комнату вошел вполне обычный мужчина лет тридцати - тридцати пяти, с темными, зачесанными назад волосами, симпатичным лицом и насмешливо кривящимися губами. Одет он был в светлые брюки, бежевую рубашку и бежевого цвета ботинки.

- Здравствуйте, - сказал он и сел в кресло возле окна, закинув ногу на ногу.

Морячок тут же пристроился рядом, стоял, опершись на высокую спинку и скрестив нога, и безмятежно улыбался, при этом чем-то неуловимо напоминал кота, сытого и в тельняшке. Вот-вот заговорит гнусаво: "Я не жадный, я хозяйственный".

- Ну, что? - спросил Георгий, обращаясь не к нам, а к морячку.

- Похоже, в самом деле что-то происходит, по башке парня отоварили серьезно.

- Ну и?..

- Очень может быть, что муженек. А кто еще?

- Что за тип?

- Так, шпана. Но корчит из себя крутого. Напакостить вполне способен.

- А девушка?

- Девушка красивая, - раздвинул рот до ушей морячок.

- Сам вижу, - недовольно буркнул Георгий.

К тому моменту я уже пребывала в легком трансе, и не только потому, что мало чего поняла из их беседы. Бог знает откуда взявшийся Георгий прямо-таки завораживал, мое разочарование испарилось в тот момент, когда он достиг стула, а потом пошли вещи фантастические: по неведомой причине я самой себе начала казаться не очень интересной, совсем не умной и - что уж вовсе никуда не годилось - совершенно некрасивой. А вот тип, сидящий напротив, как раз наоборот. Объяснить данный парадокс я не могла и слегка запаниковала.

На бывшего разведчика, живущего в бабушкиной квартире, он не походил - впрочем, ни на кого другого тоже. Держался он так, точно он здесь хозяин, не в этой квартире, а вообще. Ко всему прочему выяснилось, что у него желтые глаза. И светились они золотым огнем. "Линзы, - подумала я. - Конечно, линзы. Какой дурак мог додуматься до такого? Или не линзы?" От этих глаз оторопь брала, так что я, ничуть не удивилась, когда Марья торопливо перекрестилась и даже пробубнила:

- Чур меня.

Только я хотела разозлиться: что, в самом деле, за глупые мысли приходят в голову, как вздохнула с облегчением. Георгий чуть сдвинулся, уходя от света, и глаза его стали почти обыкновенными, скорее карими... или зеленоватыми.

Мужчины продолжали болтать, а я наконец поняла, что меня беспокоило с самого начала: уж очень эта пара напоминает булгаковские персонажи. Я все ждала, когда "кот" проговорится и назовет того, что в кресле, "мессир". Можете представить, какое это произвело на меня впечатление, еще никто и никогда с таким успехом и так долго не пудрил мне мозги.

- Прекратите это, - рявкнула я так громко, что удивила саму себя.

Георгий поднял брови, затем повернулся к морячку и довольно заметил:

- У девушки есть характер.

- Похоже, она в отца, - кивнул тот. - Хотя, может быть, в мать.

- Придурки, - сказала я, поднимаясь, пошла к двери и потянула за собой Марью.