женщина, державшаяся с претенциозным благородством и изысканностью манер и
разубранная не хуже самой Мейдж Уайлдфайр*. Особенно отличалась ее прическа:
чего только не было у нее в волосах - и кусочки газа, и тряпицы, и какие-то
бумажки, и всякая всячина, точно это не голова, а птичье гнездо. Держалась
же она так, словно вся была в драгоценностях; правда, на носу у нее
красовались действительно золотые очки, а при нашем приближении она уронила
на колени очень старую засаленную газету, в которой, должно быть, читала
отчет о своем появлении при каком-то иностранном дворе.
путем врач приобретал и сохранял доверие своих пациентов.
величайшей учтивостью подводя к эксцентричной особе (при этом он ни
взглядом, ни шепотом, ни тихо сказанным словом не выдал себя), - владелица
нашего особняка. Все здесь принадлежит ей. И только ей. Как вы могли
убедиться, дом это большой, и для того, чтобы поддерживать в нем порядок,
нужно немало слуг. Как видите, живет она весьма широко. Она любезно
разрешает мне посещать ее и позволяет моей жене и детям жить здесь, за что
мы, естественно, очень ей признательны. Как вы, должно быть, уже догадались,
она чрезвычайно гостеприимна, - при этих словах она милостиво наклонила
голову, - и не станет лишать меня удовольствия представить ей вас. Этот
джентльмен прибыл из Англии, сударыня; он только что совершил трудный
переезд по морю: мистер Диккенс - хозяйка дома!
поклонами и двинулись дальше. Остальные сумасшедшие, казалось, отлично
поняли шутку, и это их (так было не только в данном случае, но и во всех
прочих, когда речь шла не о них самих) очень позабавило. Тем же путем я
узнал, на чем помешаны еще некоторые из них, и каждый остался очень доволен
нашей беседой. Такой метод позволяет не только установить полное понимание
между врачом и пациентом относительно природы безумия и степени одержимости,
но и подстеречь минуту просветления, а тогда ужаснуть больного, показав ему
всю нелепость его мании.
вилкой; с ними обедает и тот джентльмен, чей метод обращения с больными я
только что описал. Посредством одного лишь морального влияния он сдерживает
даже самых буйных и не дает им перерезать глотки всем остальным, -
действенность этого влияния безусловна, а как сдерживающая сила - и,
конечно, как метод излечения, - оно в сто раз эффективнее всех смирительных
рубашек, кандалов и наручников, к которым невежество, предрассудки и
жестокость прибегают испокон веков.
необходимые инструменты так же свободно и с таким же доверием, как если бы
он был вполне здоров. А в саду и на ферме они и вовсе работают лопатами,
граблями и мотыгами. Для развлечения они устраивают прогулки, бегают
наперегонки, удят рыбу, рисуют, читают и ездят кататься в специально
приспособленных для этого колясках. У них есть швейный кружок, изготовляющий
одежду для бедных; он регулярно проводит собрания своих членов, принимает на
них решения с соблюдением всех необходимых формальностей, и дело там никогда
не доходит до кулачных драк или поножовщины, как это случается порой на
собраниях вполне здоровых людей. В этих занятиях больные растрачивают запас
раздражительности, которую они иначе обратили бы против самих себя, своей
одежды и мебели. А так - они веселы, спокойны и физически здоровы.
все сиделки и надзиратели принимают деятельное участие. Они то расхаживают,
то танцуют под веселые звуки пианино, а время от времени какой-нибудь
джентльмен или леди (уже проявившие ранее свои способности) развлекают
собравшихся пением, которое никогда в критических пассажах не переходит в
писк или вой, как я того, признаться, опасался. Собираются здесь на эти
празднества довольно рано; в восемь часов подается чай, а в десять все уже
расходятся.
благовоспитанность. Больные перенимают тон от своего врача, а он ведет себя
с ними точно сам лорд Честерфилд*. Эти рауты, как и всякий бал, в течение
нескольких дней служат дамам богатой темой для бесед; а мужчины до того
жаждут отличиться на очередном собрании, что порой их можно застать
где-нибудь в уголке, когда они репетируют "па", чтобы блеснуть на танцах.
развивает в людях, даже больных столь тяжким недугом, чувство приличия и
собственного достоинства. Примерно такого же метода придерживаются и в
других заведениях Южного Бостона.
утративших трудоспособность бедняков, на стенах красуются слова: "Не забудь:
самообладание, мир и покой - дары господни". Никто здесь не считает
непреложной истиной, что раз человек попал сюда, значит он - дурной и
испорченный, а потому надо, чтобы его злобный взгляд постоянно видел перед
собой угрозы и строжайшие предписания. Наоборот: человека с самого порога
встречает этот гуманный призыв. Внутри все непритязательно и просто, как и
должно быть, но устроено с таким расчетом, чтобы людям было покойно и
удобно. Стоит это ничуть не дороже, но говорит об известном внимании к тем,
кто вынужден искать здесь приюта, - следовательно, располагает к
благодарности и хорошему поведению. Здесь нет огромных, длинных, несуразных
палат, где человек, в котором остались лишь крохи жизни, продрожав весь
день, может захиреть и зачахнуть, - здание разделено на отдельные комнаты и
в каждой - достаточно света и воздуха. Обитает в них, так сказать, лучшая
разновидность бедняков. Им дается возможность проявить старание и потом
гордиться своими уютными, прибранными комнатами. Я не припомню ни одной,
которая не была бы чистенькой и аккуратной, и в каждой - либо на подоконнике
стоят два-три цветка, либо на полочке - ряд глиняных фигурок, либо на
выбеленной стене висят цветные литографии, а то и деревянные часы за дверью.
отдельном, но составляющем часть того же заведения. Среди них есть совсем
крошки, а потому лестницы в доме сделаны точно для лилипутов, соразмерно их
маленьким шажкам. Такое же внимание к слабым беспомощным малюткам видно во
всем - вплоть до стульчиков, настоящих диковинок, похожих на мебель в
кукольном доме у детей бедняка. Могу себе представить, как развеселились бы
члены нашей Комиссии по законодательству о призрении бедных* при виде этих
стульчиков со спинками и подлокотниками, но дети-то ведь не с самого
рождения попали в столовую Сомерсет-Хаус, а потому и такая забота о них
представляется мне милосердной и благостной.
немудреной морали, понятные и легко запоминающиеся, - как, например: "Любите
друг друга", "Бог помнит и о самом малом из своих созданий" и другие простые
наставления этого рода. Книжки и задание этим крохотным ученикам даются тоже
применительно в их детскому разумению. Когда мы зашли в класс, четыре
девчушки (одна из них - слепая) спели нам песенку о веселом месяце мае,
которая, по-моему, (уж очень она была унылой) больше подошла бы для
английского ноября. Затем мы поднялись этажом выше взглянуть на их спальни,
где все было устроено столь же превосходно и заботливо, как на нижних
этажах. Понаблюдав за педагогами, я заметил, что они и по квалификации и по
характеру подобраны в полном соответствии с духом, царящим в этом заведении,
и когда я прощался с детьми, у меня было так легко на сердце, как еще ни
разу не было при прощании с детьми бедняков.
порядке, и в ней, как я с радостью отметил, много незанятых коек. Впрочем,
есть у ней один недостаток, который характерен для всех американских жилищ,
- наличие докрасна раскаленной печки, этого вечного проклятия, этого демона,
который душит все живое, отравляя своим дыханием самый чистый воздух.
Бойлстонская школа - представляет собой приют для беспризорных нищих
мальчиков, которые пока не совершили никакого преступления, но самою силой
обстоятельств очень скоро утратили бы свою незапятнанность, если бы их не
избавили от голодного существования на улице и не поместили сюда. Другое
заведение - Исправительный дом для малолетних преступников. Оба они
находятся под одной крышей, но живущие в них мальчики никогда не
соприкасаются друг с другом.
внешнему виду отличаются в лучшую сторону от своих соседей. Когда я зашел к
ним, они сидели в классной и, не заглядывая в учебники, правильно ответили
мне на такие вопросы: "Где находится Англия?", "Как далеко это отсюда?",
"Каково ее население?", "Как называется ее столица?", "Какой там образ
правления?" и так далее. Потом они спели мне песенку о фермере, засевающем
поле, и при словах: "Вот сеет он и сеет", "Потом повернется", "В ладоши
ударит" - показывали, как он это делает: так им и петь веселее и они
привыкают действовать чинно, сообща. Их, видимо, прекрасно учат, а еще лучше
- кормят, ибо никогда я не видел более круглолицых, упитанных мальчишек, -
жилеты у них того и гляди лопнут.
лица; и в этом заведении немало цветных детей. Сначала я увидел их за
работой (они плели корзинки и изготовляли шляпы из пальмовых листьев); затем
- в школе, где они хором пели гимн во славу свободы: довольно странная и, я
сказал бы, грустная тема для узников. Мальчики эти распределены по четырем
классам, - у каждого на рукаве повязка с обозначением номера класса. Новичка
по прибытии определяют в четвертый, или самый младший, класс, - при хорошем
поведении и прилежании он переходит в третий, во второй - пока не доберется
до первого. Цель и назначение этого исправительного дома состоит в том,
чтобы путем твердого, но вместе с тем доброго и разумного обращения
исправить юного преступника; превратить для него тюрьму не в место, где бы
он подвергся моральному разложению и развратился, а в такое место, где он
станет чище и лучше; внушить ему, что к счастью ведет лишь один путь -
здоровый труд; научить его, как по этому пути идти, если он вступает на него