серебряной пряжкой с изображением богоматери. Эти пряжки были пожалованы
шотландской гвардии самим королем, который в один из припадков суеверной
набожности посвятил пресвятой деве мечи своей гвардии; некоторые историки
утверждают даже, что он пошел дальше и возвел богоматерь в звание шефа своих
стрелков. Нашейник его лат, налокотники и нагрудники были из превосходной
стали, искусно выложенной серебром, а его кольчуга сверкала, как иней ярким
морозным утром на папоротнике или вереске. На нем был широкий камзол из
дорогого голубого бархата с разрезами по бокам, как у герольдов <Герольд -
вестник или глашатай при феодальных дворах, распорядитель на рыцарских
турнирах.>, и с вышитыми серебром на спине и на груди андреевскими крестами
<Андреевский крест - косой белый крест на синем фоне, изображался на гербе и
флагах Шотландии: согласно легенде, св. Андрей, считавшийся покровителем
Шотландии, был распят на косом кресте.>. Наколенники и набедренники были из
чешуйчатой стали; кованые стальные сапоги защищали ноги; на правом боку
висел крепкий широкий кинжал (называвшийся "Милость божья"), а на левом, на
богато расшитой перевязи, висел тяжелый двуручный меч <"Милость божья" -
кинжал, который приставляли к груди побежденного противника с предложением
сдаться на милость победителя; двуручный меч - тяжелый и длинный меч, им
сражались, держа рукоять двумя руками.>. Впрочем, в ту минуту, когда Дорвард
увидел Людовика Меченого, тот, сняв для удобства громоздкий меч, держал его
в руках, так как правила службы строго запрещали ему с ним расставаться.
войной и с военными доспехами, тем не менее он должен был признать, что
никогда еще не видел такого мужественного и так хорошо вооруженного воина,
как брат его матери Людовик Лесли, по прозванию Меченый. Однако он невольно
отступил перед таким свирепым с виду дядей, когда тот пожелал его обнять и,
царапая ему щеки своими щетинистыми усами, поздравил с благополучным
прибытием во Францию, после чего стал расспрашивать, какие новости племянник
привез из Шотландии.
так скоро узнали!
ландах и если б ты, как журавль, разгуливал на ходулях...<Костыли или ходули
употреблялись в Шотландии для переправы вброд через реки. Крестьяне близ
Бордо также пользовались ими для ходьбы по окрестным песчаным равнинам, так
называемым ландам. (Примеч. автора.)> Однако садись, садись, дружок! И если
у тебя только печальные вести, мы поскорее запьем их добрым винцом... Эй,
старый кремень, почтенный хозяин! Подай нам вина, да самого лучшего... Живо!
времена в тавернах подле Плесси, как в наши дни французский язык с
швейцарским акцентом - в парижских кабачках. Хозяин повиновался с такой
поспешностью, какую может вызвать только страх, и в один миг бутылка
шампанского очутилась на столе. Дядюшка выпил полный стакан, племянник
только пригубил, чтобы не обидеть любезно угощавшего его родственника. Он
извинился, сказав, что уже немало выпил сегодня.
племянник, - сказал Меченый, - тебе же не пристало бояться бутылки, если
только ты хочешь носить бороду и намерен сделаться воином... Однако что же
это ты, братец! Высыпай-ка свои шотландские новости... Что слышно в
Глен-хулакине? Что поделывает моя сестра?
чем огорчения. - Но ведь она была на целых пять лет моложе меня, а я еще
никогда, кажется, не был здоровее, чем теперь... Умерла, говоришь?
Удивительно! А я Так вот ни разу даже не болел - разве только голова иной
раз трещит с похмелья после дружеской попойки... Так сестра, бедняжка,
умерла! Ну, а отец твой, дружок, конечно, женился?
выражению его лица, что угадал ответ, быстро продолжал:
не может обойтись без жены. Он любил порядок в доме и, хоть всегда был
человеком строгих правил, иной раз поглядывал на хорошеньких женщин. В браке
он нашел бы и то и другое. Я ему не чета: за таким счастьем не гонюсь и
преспокойно могу смотреть на хорошенькую женщину, не смущаясь мыслью о
браке. Я не такой святой.
смерти, еще во время разгрома Глен-хулакина! Отец, два дяди, два старших
брата, семеро других наших родственников, наш управляющий, менестрель
<Менестрель - странствующий народный певец.> и шестеро слуг были убиты,
защищая замок от нападения Огилви, и теперь в Глен-хулакине не осталось
камня на камне.
Андрея! Эти Огилви всегда были опасными соседями для Глен-хулакина. Какое
несчастье! Впрочем, на то и война, братец, на то и война! Когда же стряслась
эта беда, милый племянник?
горестно покачал головой в ответ на сообщение племянника, что вся его семья
была перебита в прошлом году, в день святого Иуды.
Представь себе, что в этот же самый день я с двадцатью товарищами атаковал
замок Черный Утес, принадлежавший Амори Железной Руке, вождю вольных
стрелков <Вольные стрелки - королевские лучники, которые набирались при
Карле VII из крестьян; Людовик XI перестал их собирать. Здесь скорее имеются
в виду шайки наемных солдат, вышедших из повиновения королю и живших
грабежом населения. После Столетней войны (кончилась в 1453 году) их было во
Франции очень много и королевским властям пришлось вести с ними упорную
борьбу.>, о котором ты, вероятно, слыхал. Я раскроил ему голову на пороге
его собственного дома и добыл столько золота, что из него вышла вот эта
цепь, которая прежде была вдвое длиннее... Кстати, это навело меня на мысль
употребить часть ее на богоугодное дело... Эндрю, эй, Эндрю!
стрелков, то есть почти так же, как и его начальник, но без набедренников и
в панцире куда более грубой работы; на его шапочке не было перьев, и камзол
был не бархатный, а суконный. Сняв с шеи толстую золотую цепь, Меченый
оторвал от нее своими зубами кусок дюйма в четыре длиной и отдал его слуге.
Бонифацию, - сказал он. - Кланяйся ему от меня, передай, что я велел ему
сказать:
расставался со мной в последний раз ночью, - и скажи, что у меня умерли
брат, сестра и еще несколько родственников и что я прошу его помолиться в
церкви за упокой их душ столько раз, сколько он найдет возможным за этот
обрывок цепи. Если же этого окажется мало, чтобы спасти их души из чистилища
<Чистилище - по учению католической церкви место в загробном мире,
промежуточное между адом и раем. Церковь учила, что с помощью молитв монахов
и священников можно извлечь душу из чистилища, спасти ее от ада. За молитвы
взималась плата, легенда о чистилище была важным источником доходов
церкви.>, пусть еще помолится в долг. Прибавь, что родственники мои были все
люди честные, не еретики, так что и без наших молитв могут скоро
освободиться, а может быть, уже и освободились; в таком случае пусть отец
Бонифаций хоть часть этого золота употребит на то, чтобы предать анафеме
весь род по имени Огилви из графства Ангюс. Да попроси от меня святого отца
не поскупиться на самые сильные проклятия, какие только есть у нашей церкви.
Слышишь, Эндрю? Понял ты меня?
монаха попадет в кабак! Я так отделаю тебя плетью, что на тебе останется не
больше кожи, чем на святом Варфоломее... <Согласно религиозной легенде св.
Варфоломей был подвергнут тяжким мукам - с него с живого содрали кожу.>
Постой, брат, я вижу, что ты заришься на эту бутылку... На вот, выпей и
отправляйся.
залпом выпил вино и пошел исполнять приказание своего господина.
этой злосчастной схватке.
они не были перебиты, а я сам не потерял сознания от полученной страшной
раны.
Людовик Меченый. - Взгляни-ка, племянник: я думаю, ни один Огилви никогда не
проводил мечом такой глубокой борозды! - И он указал на шрам, обезобразивший
его лицо.
печально заметил Квентин. - Но наконец они утомились резней, и матушке,
заметившей во мне признаки жизни, удалось упросить их пощадить хоть меня.
Одному ученому монаху из Абербротока, который случайно был у нас в замке в
тот роковой день и сам едва не погиб во время нападения, разрешили
перевязать мою рану и перенести меня в более безопасное место. Но за это
разрешение они принудили и его и матушку дать обещание, что я пойду в
монахи.
не случалось со мной! Никому с самого моего рождения и в голову не приходило
сделать из меня монаха... Это даже странно, когда хорошенько подумаешь,
потому что, если бы не эта проклятая грамота, которая мне никогда не
давалась, не псалмы, которых я не перевариваю, да не одежда - вылитая
смирительная рубаха, прости мне матерь божья (тут он перекрестился), а
главное, не посты, с которыми не мирится мой аппетит, - из меня, право,
вышел бы монах хоть куда; во всяком случае, не хуже моего весельчака
приятеля из монастыря святого Мартина. Странно, как об этом никто не
подумал! А тебя, племянник, оказывается, чуть-чуть не упекли в монахи? Но
Херберт Фрэнк
Василенко Иван
Березин Федор
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Перумов Ник