покупательниц, говорил он, должно ломить глаза, когда они выходят из
магазина. Гютен, напротив, принадлежал к классической школе,
придерживавшейся симметрии и гармоничности оттенков: он смотрел на
разгоревшееся на прилавке пламя материй и не позволял себе ни слова
критики, а только сжал губы в презрительную гримасу, как художник,
оскорбленный подобной разнузданностью.
скажете мне, захватило это женщин или нет.
появилась девушка; при виде выставки она замерла на месте. То была Дениза.
Промешкав около часа на улице, вся во власти неодолимого приступа
застенчивости, она наконец решилась войти. Но она была до такой степени
смущена, что на понимала самых ясных указаний: служащие, которых она,
запинаясь, спрашивала о г-же Орели, говорили ей, что надо подняться на
второй этаж; Дениза благодарила, а затем поворачивала налево, если ей
говорили повернуть направо; так она минут десять бродила по нижнему этажу,
проходя отдел за отделом мимо насмешливо-любопытных или угрюмо-равнодушных
продавцов. Ей хотелось бы бежать отсюда, но в то же время желание
полюбоваться удерживало ее. Она чувствовала себя затерянной, совсем
крошечной по сравнению с этой чудовищной машиной, еще находившейся в
состоянии покоя; и ей чудилось, что движение, от которого уже начинали
содрогаться стены, должно непременно увлечь и ее за собой. Мысленно она
сравнивала лавку "Старый Эльбеф", темную и тесную, с этим огромным
магазином, пронизанным золотистым светом, и он представлялся ей еще
больше, словно целый город, с памятниками, площадями, улицами, - ей даже
начинало казаться, что она так и не найдет г-жу Орели.
купол которого и великолепные прилавки напоминали храм и приводили ее в
трепет. Но когда Дениза наконец вошла, спасаясь от насмешек продавцов
бельевого отдела, она сразу же точно споткнулась о выставку, устроенную
Муре, и, несмотря на все ее замешательство, в ней проснулась женщина; щеки
ее зарделись, она забыла обо всем на свете, всецело уйдя в созерцание
пламенеющего пожара шелков.
Гайон.
польщен волнением этой бедной девушки, подобно тому как маркиза бывает
взволнована грубым вожделением, промелькнувшим в глазах проезжего
извозчика. Дениза вскинула глаза и еще больше смутилась, узнав молодого
человека, которого она приняла за заведующего отделом. Ей почудилось, что
он глядит на нее строго. Не зная, как выбраться отсюда, окончательно
растерявшись, она снова обратилась к первому попавшемуся продавцу; им
оказался стоявший рядом с ней Фавье.
этих мужчин, снова повернулась было спиной к лестнице, но тут Гютен,
только что обозвавший ее гусыней, невольно поддался врожденной
галантности; он остановил ее и любезно сказал:
Тут он поклонился ей, улыбнувшись той самой улыбкой, какою улыбался всем
женщинам.
вами.
братская помощь. Девушка подняла глаза, взглянула на Гютена, и все в нем
умилило ее: красивое лицо, взгляд, улыбка, рассеявшая ее страх, голос,
показавшийся ей успокоительно-ласковым. Сердце ее преисполнилось
признательности, и, преодолевая смущение, она пролепетала:
сударь...
заметил Фавье:
комната, уставленная по стенам высокими шкафами из резного дуба;
зеркальные ее окна выходили на улицу Мишодьер. Пять-шесть женщин, одетых в
шелковые платья и имевших весьма кокетливый вид благодаря завитым шиньонам
и приподнятым сзади кринолинам, суетились здесь, перебрасываясь
отрывистыми фразами. Одна из них, высокая и худая, с непомерно длинным
лицом и поступью вырвавшейся на волю лошади, прислонилась к шкафу, словно
изнемогая от усталости.
ответила; потом повернулась к одной из сослуживиц, маленькой женщине с
болезненно-бледным лицом, и спросила тоном оскорбленной невинности:
обернуться.
интересовался. Подождав немного, она расхрабрилась и опять спросила:
некрасивая вдова, с выдающейся вперед челюстью и жесткими волосами, -
крикнула из недр шкафа, где она проверяла ярлыки:
обратившись к другой продавщице, прибавила: - Может быть, она в отделе
приемки?
сказала; значит, где-нибудь поблизости.
стульев для покупательниц, но ее не приглашали сесть, а сама она не
осмелилась воспользоваться стулом, несмотря на то что у нее от волнения
подкашивались ноги. Очевидно, эти барышни почуяли в ней приказчицу,
желающую поступить на место; они искоса рассматривали ее и раздевали
взглядом, недоброжелательно, с глухой враждебностью, как люди, сидящие за
столом и не склонные потесниться, чтобы дать место постороннему.
Замешательство Денизы все возрастало, она не спеша прошла через комнату и
посмотрела в окно, чтобы набраться храбрости. Прямо напротив находился
"Старый Эльбеф" со своим грязным фасадом и безжизненными витринами, и он
показался ей столь жалким, столь убогим после той роскоши и оживления,
среди которых она сейчас находилась, что вдобавок ко всему сердце у нее
сжалось от чего-то похожего на угрызение совести.
видали ее ботинки?
косточки. Но она не могла сердиться на этих женщин. Ни та, ни другая не
показались ей красавицами, - ни высокая, с шиньоном рыжих волос,
ниспадавших на лошадиную шею, ни маленькая с кожей, цветом напоминавшей
простоквашу, отчего ее плоское и словно бескостное лицо казалось на
редкость дряблым. Клара Прюнер была дочерью сапожника из Вивейских лесов;
в свое время ее развратили лакеи графини Марейль, в замок которой она
приходила чинить белье; позднее она поступила в один из магазинов Лангра,
а теперь в Париже вымещала на мужчинах тумаки, которыми отец разукрашивал
ей спину. Маргарита Вадон, родом из Гренобля, где ее семья торговала
полотном, была отправлена в "Дамское счастье", чтобы скрыть грешок -
невзначай прижитого ребенка; теперь она вела себя примерно и скоро должна
была вернуться в провинцию, чтобы взять на себя руководство лавкой
родителей и выйти замуж за поджидавшего ее двоюродного брата.
понизив голос.
была г-жа Орели, очень-полная женщина, затянутая в черное шелковое платье;
корсаж, туго облегавший массивные округлости плеч и груди, блестел на ней,
как кираса. Ее черные волосы были гладко причесаны, большие глаза смотрели
в одну точку; должность заведующей преисполняла ее сознанием собственного
величия, и ее лицо со строгим ртом и полными, слегка отвисшими щеками,
порой становилось напыщенным, как раскрашенная маска Цезаря.
отослали вчера в мастерскую модель манто в талию?
госпожа Фредерик его задержала.
Когда г-жа Орели считала нужным настоять на своем, все склонялись перед
ней. Она была до такой степени тщеславна, что не хотела называться г-жой
Ломм - эта фамилия не нравилась ей, - и своего отца, привратника, выдавала
за портного, якобы имевшего собственное заведение; она была добра только к
податливым и льстиво-ласковым девицам, которые восторгались ею. Когда-то
она держала мастерскую готовых нарядов и сама руководила всем делом, но ей
не повезло, и она озлобилась, отчаявшись в возможности сколотить состояние
и добиться чего-нибудь, кроме неудач. Даже теперь, после успеха в "Дамском
счастье", где она зарабатывала двенадцать тысяч франков в год, она все
еще, казалось, таила застаревшую злобу против людей и относилась к
начинающим так же сурово, как отнеслась некогда жизнь к ней самой.
остальных, госпожа Фредерик... Пусть сделают поправку сию же минуту.
Акунин Борис
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Суворов Виктор
Распопов Дмитрий