мать, и медвежонок жалобно скулил во сне...
9. ПОЕДИНОК
Мусква. Солнце поднималось все выше, становилось все теплее. Поэтому,
проснувшись, Тэр знай себе только потягивался, не проявляя ни малейшего
желания вставать.
вчерашнего пира, - он чувствовал себя великолепно. Ему было так уютно; и
он не спешил покидать эту солнечную купель. Долгое время он с интересом
рассматривал Мускву. Ночной холод заставил медвежонка пристроиться в тепле
между огромными передними лапами гризли. И сейчас он, как ребенок, жалобно
похныкивал во сне.
осторожно обнюхав пушистый комочек, свернувшийся между его лапами, он
своим большим красным языком лизнул медвежонка в мордочку. И Мусква,
которому, наверное, все еще снилась мать, прижался к гризли еще теснее.
не мог разобраться в том, что же, собственно, произошло. Он постепенно
преодолевал не только свою безотчетную неприязнь ко всем медвежатам на
свете, но и свои прочно укоренившиеся привычки зверя, прожившего десять
лет в полном одиночестве. Мало-помалу он начинал находить в близости
Мусквы удовольствие и в нем проснулось что-то вроде дружеского участия к
медвежонку.
только проблеск его. Ведь, пока не появится враг и не очутишься перед
лицом опасности, нельзя до конца оценить дружбу. И не исключено, что Тэр,
который впервые столкнулся лицом к лицу с настоящими врагами и настоящей
опасностью, начинал понемногу понимать, что значит дружба. К тому же не за
горами было и наступление брачного сезона, а Мусква еще сохранял запах
матери. Вот поэтому-то, пока Мусква, нежась на солнышке, все еще витал в
сновиденьях, Тэр чувствовал все большее удовлетворение.
прошедшего ночью дождя, он не увидел в ней ничего подозрительного.
Принюхался - но ничто не примешивалось в воздухе к чистейшему аромату
травы, цветов, пихты и свежей дождевой воды. Тогда он принялся лизать
рану, и это разбудило Мускву.
мордочку и встал. Как и всем юнцам, ему уже не терпелось встретить
наступающий день, независимо от того, каким бы тяжелым и утомительным ни
был вчерашний. И, пока Тэр все еще безмятежно лежал, созерцая долину,
Мусква принялся обследовать трещины в каменной стене и кувыркаться между
камнями.
интерес к ужимкам и веселому кувырканию Мусквы. Затем он грузно поднялся и
отряхнулся. Минут пять, не меньше, стоял, вглядываясь в долину и
принюхиваясь к воздуху, в котором не чувствовалось ни малейшего дуновения,
точно все оцепенело вокруг. А Мусква, навострив ушки, подошел и стал
рядом. Его маленькие глазки перебегали с Тэра на залитое солнцем
пространство и снова на Тэра, как бы допытываясь, что же произойдет
дальше.
начал спускаться в долину, и Мусква, так же как и вчера, припустился за
ним бегом.
и силы его тоже удвоились. Тоска по материнскому молоку уже не мучила его.
Тэр просветил его - отныне медвежонок перешел на мясо. И Мусква уже
понимал, что они отправляются туда, где пировали вчера вечером.
что-то новое. На мгновение гризли приостановился, и из груди его вырвалось
рычание. Густая шерсть на загривке грозно встала дыбом. Запах исходил
оттуда, где находился его тайник. И это к тому же был один из тех запахов,
к появлению которых, а особенно возле своих кладовых, гризли относился
совершенно нетерпимо - тут с ним шутки были плохи.
не вызвало бы у него такого раздражения. Не вывел бы его из себя и запах
медведицы. Но пахло медведем. И запах шел из расщелины в скале, которая
вела прямо к той самой пихтовой чаще, в которой он запрятал вчера остатки
карибу.
начал спускаться так быстро, что Мусква еле поспевал за ним.
хорошо просматривались озеро и пихтовая чаща. Мусква еле переводил дух.
Затем уши его насторожились. Он пристально посмотрел вперед, и вдруг
каждый мускул его маленького тельца напрягся до отказа.
оказался огромный черный медведь, который делал это просто с неслыханным
нахальством, Был он фунтов, пожалуй, на триста полегче Тэра, но почти
такого же роста, и его шуба отливала на солнце бархатом, совсем как
соболиная. Такой большой и наглый пришелец еще ни разу не заявлялся во
владения Тэра. Он вытащил тушу карибу из тайника и, пока Тэр и Мусква
смотрели на него сверху, пожирал ее.
делать? - казалось, спрашивали его глаза. - Этак ведь и без завтрака
недолго остаться!".
последние семьдесят пять ярдов. Теперь он, казалось, совсем не спешил.
Ступив наконец на луговину ярдах в тридцати - сорока от незваного гостя,
гризли снова остановился.
Мускве еще ни разу не приходилось видеть. Черный оторвался от своего
пиршества и поднял глаза. Целых полминуты медведи смотрели друг на друга.
Голова гризли медленно, будто маятник, раскачивалась из стороны в сторону.
Черный застыл на месте, неподвижный, как сфинкс.
вот-вот что-то произойдет. И с мальчишеским задором он ждал этого, готовый
в любую минуту либо поджать куцый хвост и удирать вместе с Тэром без
оглядки, либо ринуться вперед и сражаться бок о бок с ним. Его глаза были
прикованы к раскачивающейся маятником голове Тэра.
его и человек. "Если гризли качает головой, то держись!" - гласит самая
первая заповедь охотников на медведей в горах.
во владения Тэра, ему бы немного отступить, повернуться и убраться
подобру-поздорову. И Тэр дал ему для этого достаточно времени. Но черный
медведь был новичком в долине, и, кроме того, он и сам был могучим зверем,
которого, наверное, еще ни разу не проучили как следует и который, вполне
возможно, был хозяином в своих владениях. Он не отступил ни на шаг и
первым издал угрожающее рычание.
этого пути Мусква шел за Тэром по пятам. А потом остановился и припал к
земле. В десяти футах от туши карибу Тэр снова задержался. Теперь он
раскачивал головой гораздо быстрее. И вот громовые раскаты низкого рычания
вырвались из его полуоткрытой пасти. Черный оскалил клыки так, что Мусква
жалобно взвизгнул.
Теперь разинутая пасть гризли касалась чуть ли не самой земли, и сам он
прильнул к земле всем своим огромным телом. И все-таки этот черный
проходимец стоял как вкопанный.
пауза. С полминуты стояли они, совсем как два рассерженных человека,
каждый из которых старается своим непреклонным взглядом нагнать на другого
страх. Мускву трясло, как в лихорадке. Он жалобно скулил, и Тэр услышал
его визг.
лежал, распластавшись на земле, неподвижный, как камень. С тем необычным
ревом и скрежетом зубов, которого не издает ни один другой зверь на земле,
гризли кинулся на черного медведя. Черный чуть подался назад - только для
разгона, бросился навстречу, и вот они сшиблись грудь с грудью. Черный
опрокинулся на спину. Но Тэр был слишком искушенным и опытным бойцом,
чтобы поддаться на такую уловку и дать тому нанести снизу задней лапой
удар, который распорол бы ему брюхо. Он вонзил зубы черному в плечо,
прокусив его до самой кости. Одновременно он нанес левой лапой страшный
рассекающий удар. Но Тэр был "землекопом", и когти у него были затуплены
на концах. А черный был "лазающим по деревьям", и у него были не когти, а
настоящие ножи. И вот эти ножи вонзились в недавнюю рану Тэра, и кровь
хлынула струей.
отпрянул назад и поднялся на задних лапах во весь свой девятифутовый рост.
ретироваться, и Тэр не стал бы его преследовать. А раз так - то бой будет
не на жизнь, а на смерть! Мало того, что черный медведь обокрал его - это
бы еще куда ни шло, но он разбередил его старую рану, _рану, нанесенную
человеком_.
особой злобы, не жаждал крови врага. Теперь он был страшен. Пасть открыта,
губы раздвинулись, обнажив белые зубы и красные десны. Мышцы у ноздрей
Роллинс Джеймс
Конюшевский Владислав
Буркатовский Сергей
Маккарти Кормак
Емилина Ника
Херберт Фрэнк