друг детства. Он помахал здоровой рукой лисьему человеку, который сидел на
корточках рядом с ним, смердя потом и падалью. Белые зубы коротко блеснули
в ответ.
знают... Все хорошо. Они тебя не съедят. - И она улыбнулась знаменитой
улыбкой Котт, улыбкой Чеширского Кота, ведущего его по Стране Чудес. Она
выглядела не такой усталой. Воздух озарялся бледным солнечным светом,
будто проблеск весны... или обломок осени. Она вымыла волосы, ее дыхание
благоухало мятой. Он ощутил былое волнение и засмеялся - над собой.
ее сейчас прямо у них на глазах, будь у меня силы".
мяты, ужалил его рот, как влажная змея. И втолкнул листья - он
почувствовал их вкус - вкус жевательной резинки. Котт отодвинулась.
впервые Рингбон и его люди спасли им жизнь. И все же он невольно вспомнил
кровавую сцену, жуткое пиршество, которое он видел при свете костра в
лесу, где звучал волчий вой. Люди Рингбона погребали одного из своих,
после того как он стал... нечистым. Словно тысячу лет назад. Иной мир,
иная жизнь.
приступы подростковой раздражительности погнали его из-за стола с ужином
сначала в конюшню, а потом на луг за фермой. Бурный вечер, клубящиеся в
небе тучи, ветер, свистящий в полуобнаженных деревьях. Быстро наползающие
сумерки - долгие летние дни остались позади, далеко позади, сено убрано,
сложено башней из тючков под навесом. Трава намокла и скользила под
подошвами, земля разбухла от дождя. И пока он стоял, глядя на серую мглу
там, где обычно виднелись горы, дождь зарядил снова, и он выругался
(новообретенная привычка) и зашагал к реке, чтобы укрыться под деревьями,
смутно подумав, а не окажется ли что-нибудь между ними.
когда он отпустил шуточку о ее хлебе на соде, так что даже дед не смог
удержаться от смеха. Но она на этом не остановилась. - Болтался с Розой,
будто она была тебе сестра, а сам младше ее на десять лет! Вот что тебя
погубило, малый!" В кухне воцарилась гробовая тишина. Майкл слепо выбежал
за дверь, а к горлу подступали предательские слезы, и он успел услышать
гневный голос Пата и визгливый ответ Рейчел.
зеленый колышущийся летний сумрак. Он шагал, шурша листьями, думая о Розе
с сердитой растерянностью горя и желания, но вскоре пришел в лесное
настроение и стал ступать осторожно. В такой вечер в лесу вполне могло
быть что-то. Сумерки и рассвет, сказал когда-то Муллан, и был прав.
шлепая хвостом по воде, - возможно, бобр. Ну и, конечно, волки. Они были
темными, эти волки, гораздо чернее волков на картинках в книгах о
животных, и черепа у них были крупнее, тела костлявее, а ноги - будто
скреплены из длинных палок. Сложены для быстроты, как борзые. Он наблюдал
за ними с деревьев, окурившись древесным дымом, чтобы заглушить свой
запах. Этому научил его Муллан. Их было около десятка, то больше, то
меньше, и чаще всего они двигались с юга на север, переплывали речку,
словно даже не заметив ее, и кружили по подлеску, точно отыскивая след.
Один раз он увидел их в полях под верхним лугом - дальнюю стаю бегущих
силуэтов, маленьких, как муравьи в угасающем свете дня. Майкл никак не мог
понять, откуда они явились и что делают здесь. Он знал, что последний волк
на Британских островах был убит в Шотландии в восемнадцатом веке. В полях
больше не водилось зверей, которых нужно бояться, и в Ирландии в любом
случае не осталось лесных дебрей. Эта загадка завораживала его.
стремительно несущуюся между берегов. Подлесок умирал в предчувствии зимы,
и земля между деревьями почти обнажилась. Глину усыпали листья, холодные и
мокрые.
том берегу проблески желтого света. Костер. Он начал продвигаться вперед,
зная, кто там. Ему было страшно, но любопытство брало верх, и злость после
стычки с тетей Рейчел еще не улеглась.
скорченные перед "остром. Их спины. Уже так стемнело, что блеск огня его
слепил. Он прищурил глаза и пополз вперед, почувствовал, как его рука
погрузилась в ил, а затем в леденящую речную воду. Вокруг высоко в небо
поднимались деревья, с них, постукивая и шурша, сыпались дождевые капли.
Его засасывало то, что он видел и слышал. И еще запах - он чуял их - тот
же запах, что и прежде, и он вновь на секунду превратился в перепуганного
ребенка, и застыл по лодыжку в бурлящей реке, вдыхая их душный запах. Но
ему почти исполнилось тринадцать, умудренные тринадцать, сильные
тринадцать, и в нем почти шесть футов, и он весь подобран, как кошка. Он
был непобедимо юн, а к тому же упрям как осел. И он пошел через реку
вброд.
вспыхнул ярче - кто-то подбросил в него хвороста. Облизанные дождем фигуры
заблестели, запах стал гуще. Мокрые тела, немытые, в лесной грязи. Голоса
внезапно смолкли, и он с ужасом подумал, что они его заметили, но раздался
стон, хриплый крик боли, и разговор возобновился. Если это был разговор.
Звучал он, как ворчание раздраженных собак.
доверяя своей лесной сноровке. Среди черноты мокрых деревьев их костер
образовывал маленький шатер желтого света, и падающие дождевые капли вдруг
вспыхивали точно искры, сыплющиеся с какой-то небесной наковальни. Четверо
лисьих людей сидели вокруг огня. Маски превращали их в остроухие тени,
глазницы выглядели странно безжизненными. Они кутались в густые меха.
"Медвежьи шкуры?" - прикинул Майкл. Нет, шерсть не такая густая. Он снова
вгляделся. Волк! Они носили волчьи шкуры, и жесткая торчащая шерсть
загривков под их шеями создавала впечатление, что они горбаты.
глаз, в нос и вокруг рта втерт какой-то темный пигмент. Под волчьим мехом
были другие шкуры. Наверное, лисьи. Ему показалось, что в отблеске пламени
мелькнул кончик рыжего пушистого хвоста. Ремни из сыромятной кожи и пращи,
грубо сшитые сумки на поясах (в большинстве пустые), а рядом с ними на
мокрых листьях лежали копья и ножи - одни из грубо оббитых кремней, другие
зеленоватые и гладкие, возможно, бронзовые.
сооружен примитивный вертел, а возле огня подсыхала большая куча хвороста.
Вид у них был совсем измученный и унылый. А один поигрывал кремневым ножом
так, словно собирался полоснуть себя по горлу.
отбрасываемого костром. Что-то ворочалось там на разбухшей от влаги земле,
и он снова услышал тот же мучительный стон. Там лежал человек,
пришпиленный к земле, точно насекомое. Его руки тщетно рвались из уз. Это
был лисий человек, распятый между колышками, почти касаясь щекой
валяющегося рядом его головного убора. На обнаженной груди поблескивало
широкое пятно какой-то вязкой жидкости, и Майкл заметил, что из глубокой
раны в боку при каждом его судорожном движении выплескивается темная
пузырящаяся струя. Желудок Майкла медленно всколыхнулся, и он сглотнул
рвоту, почувствовал, как она обожгла ему горло.
посмотрели сквозь деревья на клубящееся небо. Уже воцарился полный мрак.
Хотя было почти полнолуние, лунный свет нигде не пробивался сквозь тучи.
взяли оружие и пошли туда, где на земле извивался их товарищ. Один вытащил
из костра плюющий огнем сук, и у подножия деревьев заплясали причудливые
тени. Они остановились над связанным, словно в ожидании.
рычание становилось громче. Один из лисьих попятился, словно от ужаса.
Майкл смотрел и не верил своим глазам.
густой шерстью с быстротой, с какой пар осаживается на стекло, его
туловище изгибалось, руки сгибались в несуществующих суставах, рычание
перешло в лающий рев разъяренного зверя. Майкл увидел, как меняется его
лицо - вытягивается в морду, уши растут. Блеснули неимоверно длинные зубы.
Голова металась из стороны в сторону, в глазах вспыхнули два желтых огня.
грудью бочкой, длинными конечностями и весь в черной шерсти. Одна рука...
теперь уже лапа - высвободилась...
к земле. Человек-зверь завизжал, и в лесу вокруг уши Майкла уловили вой -
уже не одного волка, а нескольких, - вой, полный безнадежности и отчаяния.
копья: По нескольку раз. Огромная голова перестала дергаться, глаза
Херберт Фрэнк
Акунин Борис
Русанов Владислав
Бажанов Олег
Глуховский Дмитрий
Белогорский Евгений