морщины - глубже.
металлодетекторов в аэропортах, шрамы на лице никогда не исчезнут
полностью, но тело его все же боролось за выздоровление и целостность, без
особой помощи со стороны его духа. Жуткие головные боли донимали Ривена
все реже и стали менее острыми, а боли в ногах то и дело сменялись просто
ощущением слабости.
бутылку эля.
Акварели Ривена, конечно, не шли ни в какое сравнение с таким роскошным
подарком, хотя и Дуди, и сестра Коухен выразили по их поводу самый что ни
на есть бурный восторг.
с Ее Величеством по телевизору и пациентами, счастливо клюющими носом
перед оным. Потом пасмурный вечер сменился ночью, на сем Рождество и
закончилось. Священная ночь миновала и стала съеживаться в ожидании
следующего года. В ту ночь Ривен трупом лежал на кровати и отчаянно
отражал натиск воспоминаний, гнал их прочь от себя, пока не затер в самый
темный уголок подсознания. Наутро та долгая и упорная битва сполна
проявилась в усталости и угрюмом выражении лица.
длится до самого Нового Года. Дуди и сестра Коухен взяли вполне
заслуженные выходные. Ривен понаблюдал за тем, как они уезжают вместе:
Дуди вызвался подвести сестру Коухен до станции. В общем, Ривена
препоручили заботам сестры Бисби. Отчасти он был даже рад. Потому что те
двое тянули его обратно, в полноценную жизнь, а он пока еще не был готов к
этому.
открытки; не забыли его и армейские сослуживцы. Он часами сидел над ними и
размышлял, он еще не был готов поверить, что все эти люди сохранили на
него какие-то притязания. Внешний мир сделался для него лужайкой и рекой в
обрамлении ив; всего остального просто не стало. Как только он начинал
думать о чем-то, что лежало вне этих пределов, занавес начинал
подниматься, обнажая за собой тьму.
наткнулся на пациента, который читал его книгу. Сначала ему это доставило
удовольствие, на мгновение он даже возгордился, но потом его вдруг
охватила какая-то жуткая паника, как будто враги ворвались в его укрытие
или раскрыли его маскировку. Тот мир, который создал он сам, который
когда-то вдохновлял его на творчество, на поступки... а теперь кто-то
другой бесцеремонно тащит его сюда. Сначала сестра Коухен, а теперь вот
этот старикан. Как же он может исцелиться, ведь Дженни была и в том мире
тоже, в каждом написанном Ривеном слове, столь же явственно, как если б
она улыбалась за каждой строкой? Когда старик пошел завтракать, Ривен
потихонечку слямзил книжку и унес ее к себе в палату.
и забросил потом, пока не встретил ее. Радостная книжка. История со
счастливым концом. Он тогда еще верил в счастливый конец.
укрытых от северных ветров, вызревал добрый ячмень. Капуста тоже родилась
на славу; густые и сочные травы на лугах под покос нежились под теплым
солнцем. Холмы словно бы продирались из-под земли сквозь долы, как
огромные и неуклюжие гранитные кроты, - они были покрыты громадными
валунами, поросшими мхом и пожухлой травой. Росшие здесь вереск и
терновник искорежил леденящий сиверко; деревца и кусты походили на злобных
калек, пусть увечных, но закаленных, как и сам камень, на котором они
примостились.
опоясывал невысокий пологий холм. Одни утверждали, что холм этот насыпали
люди, другие - что он был здесь всегда. Крепостная стена спускалась в
широкую долину, где петляла река и стояли хутора людей Дола. Прямые межи
разграничивали поля, стада паслись на обширных лугах. Из труб домов и
постоялых дворов, коровников и кузниц тянулись в чистое небо струйки
сизого дыма. Ветер доносил до реки суетливый шум базара. Точно цветастое
лоскутное одеяло, базар покрывал склоны холма ниже Рорима: там покупали и
продавали, торговались и вздорили.
горизонте, в туманной дымке смыкалась с небом зубчатая цепь суровых гор.
Испещренные щебнем холмы, утонувшие в вереске и зарослях грубых нагорных
трав: простор для ястребов и канюков - парить над ним в вышине, для волков
- рыскать в поисках добычи, для оленей - с опаской с опаской щипать траву.
Южные склоны холмов покрывал лес; словно темное тихое море, он венчал
каменистые высоты сосной и елью, пихтой и буком. На опушках встречался и
дуб, а поляны утопали в буйных зарослях папоротника и куманики. У леса
было имя - Лес Скаралл; дом для диких тварей. А еще дальше на юг, за
лесом, плоскогорье обрывалось ступенчатыми гранитными утесами, которые
языками между ущельями выходили прямо к морю, что непрестанно билось о
бастионы тверди в своей бесконечной битве.
них догорал закат уходящего дня. Десять всадников на крупных конях темной
масти были облачены в кожу, проклепанную металлом, и препоясаны синими
кушаками. Их мечи тяжело бились о бедра, с седел свисали пустые мешки
из-под провизии.
чтобы получше разглядеть громадную чашу Дола, на дне которой сгущались
сумерки. Освещенные окна мерцали, словно самоцветы, издалека доносилось
мычание коров, которых сейчас гнали с пастбищ в хлева.
- Я же говорил, если мы поторопимся, то поспеем еще до заката.
кивнул.
что эту ночь мы проведем, наконец, под крышей.
холмов. - А то как-то мне надоело отбрыкиваться от голодных волков. Я
волчарами сыт по горло, надо немножко передохнуть.
Смуглый с улыбкой, которая была подобна блеску ножа в тихих сумерках.
мамаша у них - овца, отбившаяся от стада. Но видок у них грозный, надо
признать.
Предвкушаю, сколько он выставит пива за все эти сказания, которые я
подсобрал!
стоять, кони простудятся. Что-то холодно на ветру, а нам еще нужно
проехать одну-две мили до того, как совсем стемнеет.
увала к огням Дола, все ярче горящим в сгущающейся темноте".
останавливаться.
другого мира продолжали стоять перед его мысленным взором. Он медленно
встал, опираясь на свой костыль, и направился в комнату отдыха, чтобы
оставить свое творение там, где оно лежало раньше.
Новый Год предназначался для тех, кому до могилы - по выражению Дуди -
пока еще больше пяти мизинчиков. На праздники многие пациенты разъехались
по домам, но немало осталось и в Центре. Персонал тоже собрался, дабы
обеспечить больным должный уход.
Года, - я твердо намерен отметить праздник, как бы там ни возникала старая
корова Бисби. Апельсиновый сок, мать моя женщина! Мы с Энн попытаемся
раздобыть доброй выпивки для ребят, которые могут себе позволить. Вы бы,
сэр, изумились изрядно, узнав, сколько народу здесь воспряло духом при
одном только упоминании крепкого пойла.
новые знакомства и все такое.
вполуха ее щебетанье про Новый Год, про грандиозную вечеринку и про
тиранию Бисби, но почти не улавливал смысла слов.
просвечивать диск солнца. Река с шумом несла свои полные воды, захлестывая
прибрежные камни и отражая бликами солнечный свет.
ее волосы, но она вновь убрала их под шапочку. - А за ними и нарциссы. По
всему берегу. Зрелище впечатляющее. - Кресло остановилось. - Но вас,
наверно, уже здесь не будет, чтобы все это увидеть, мистер Ривен?
задерживаться. - И мне еще многое нужно сделать. - Он заставил себя
улыбнуться. - Скажу точно под Новый год.