Чтение 11–й страницы книги ~Доставь его мертвым~

обсудим все со стариком. Глядишь, и придумаем, как прижучить этого сукиного
сына! И учти - я забочусь не только о том, чтобы уцелела твоя шкура! -
добавил Муллен, тяжело вздохнув. - Нет, парень, я забочусь и о своей. Одному
Богу известно, что тут начнется, случись что с тобой! Герой войны, весь в
орденах, как майский шест, жена - русская дворянка.., то ли графиня, то ли
княгиня из бывших.., да если тебя прикончат, представляешь, что будет?!
Любая, даже самая паршивая газетенка, не говоря уже о крупных, любая студия
в тот же день пришлет сюда своих репортеров! - Муллен вытащил скомканный
платок и промокнул им взмокший лоб. - А стоит им появиться - фью-у! -
свистнул он безнадежно. - Прости-прощай, Френч-Байю! Тут же, того и гляди,
увидишь небо в крупную клетку! - Он скривился. - Но, будь я проклят, дело
того стоило!

Он вернулся в ту гостиную, где шла игра, и мимоходом ущипнул за грудь
одну из девушек, сидевших возле стола.

- На счастье, милочка! - хохотнул он. - Ну, ребята, я готов! Черт, у меня
предчувствие, что сегодня мне повезет. Не иначе как придут сразу четыре
туза.

Пару минут Латур рассеянно следил за игрой, потом вышел из номера,
спустился по лестнице и оказался на улице. Увы, разговор с Томом Мулленом
ничего ему не дал. Латуру так и не удалось выяснить, кто был тот человек,
который знал, куда он поехал и когда вернется назад, и который к тому же
должен был быть уверен, что Латур на обратном пути непременно проедет мимо
дома Лакосты. Да, тут есть над чем поломать голову.

Вместо того чтобы забраться в машину, он уселся на ступеньках большого
собора, который стоял наискосок от гостиницы.

Да, Муллен не ошибся - он и в самом деле горел желанием ввязаться в
драку. И все вокруг казались ему врагами. В том, что у них с Ольгой такие
странные, натянутые отношения, вполне возможно, была немалой и его вина.

Мысленно он снова вернулся в Сингапур, в те дни, когда ухаживал за
Ольгой. Конечно, она была всего лишь скромной секретаршей британского
посольства, но благодаря красоте, образованности и к тому же голубой крови,
которая текла в ее жилах, девушка вращалась в самых высоких кругах - как раз
в таких, к которым, надеялась, сможет принадлежать, когда выйдет замуж.

И вот именно тогда он, уверенный, что на его земле полно нефти, пообещал
бросить к ее ногам весь мир. Он поклялся, что у нее будет большой дом, целый
штат слуг, машины и яхты. Господи, да разве можно перечислить, чего он ей
только не обещал!

В доме, в котором она жила, было больше тридцати комнат, но только пять
из них оставались пригодными для жилья. Весь штат прислуги состоял из
молодой негритянки, приходившей раз в неделю помочь с уборкой. Из машин им
принадлежал двухлетней давности "кадиллак", за руль которого ей никак не
удавалось сесть, потому что машина вечно нужна была самому Латуру. Что же
касается яхты, то в ее распоряжении был двенадцатифутовый ялик с мотором в
три с половиной лошадиных силы.

Да, надо признаться, что у Ольги было чертовски много причин быть
недовольной.

Латур попытался спрятать раздражение и честно во всем разобраться. Да,
конечно, она была недовольна, но выбивалась из сил, стараясь поддерживать в
доме порядок: чистила, скребла, мыла, готовила, и не ее вина, что он вечно
где-то пропадал и ужин сиротливо остывал на плите.

Но больше всего его раздражало неясное подозрение, что она старается
исподволь управлять им. Впрочем, не исключено, что все это - не более чем
вздорные выдумки. В конце концов, он ни разу не слышал, чтобы она упоминала
о том, что ее семья принадлежала к сливкам аристократии. Ну хорошо, но ведь
одним из главных составляющих каждого удачного брака является секс. Пыталась
Ольга взять над ним верх или нет, но, честно признался себе Латур, она ни
разу не сделала попытки отвергнуть его. Всегда, когда бы он ни захотел ее -
днем или ночью, в любой час, - она была счастлива принадлежать ему.

Он вдруг вспомнил, как еще совсем недавно они с женой занимались любовью,
и теплая волна окатила его. Нет, ни одна женщина в мире не позволила бы ему
то, что позволяла Ольга, если бы была к нему совершенно равнодушна!

И та страсть, с которой она всегда ему отдавалась, не была наигранной.
Горевший в ней огонь питала нежность и желание сделать его счастливым. Она
никогда не скрывала, что жаждет его ласк и только мечтает быта тем
сладостным сосудом, в который он изливал свою любовь.

Латур вдруг почувствовал, как у него загорелись щеки. Черт, а ведь ему и
в голову никогда не приходило хотя бы поблагодарить ее или сказать, что он
ее любит. Он брал ее мимоходом, торопливо ласкал и уходил. С таким же
успехом на ее месте могла бы оказаться одна из девочек по вызову, что
сейчас, как жадные мухи, облепили стол, за которым в гостинице играли в
покер. Латура просто скрутило от презрения к самому себе. Ну еще бы! Где уж
ему вспомнить о жене! Он ведь был так занят, жалея самого себя, что ему и в
голову не приходило подумать, а каково приходится ей?

Насколько ему известно, в минуты наивысшего экстаза она иногда называла
его русским именем. Может быть, она до сих пор любила другого? Тогда,
значит, не он, а сама Ольга воздвигла ту стену, что сейчас стояла между
ними.

Он вновь мысленно вернулся к тому дню, когда ему пришлось повторить ей,
что он узнал от Джина Эверта о своих сухих скважинах. Как ни странно, она не
упрекала его ни в Чем. Ольга не пришла в ярость, не кричала, не устраивала
сцен. Насколько он помнил, она даже не плакала. Просто прошептала: "Ох,
Энди! Как это ужасно для тебя!" Для него!

Вдруг он почувствовал слабый запах духов и поднял голову. Перед ним на
нижней ступеньке лестницы, улыбаясь, стояла девушка.

- Что, одиноко, милый? - спросила она.

- Нет, - мягко усмехнулся Латур. - Надеюсь, очень надеюсь, что уже нет.

Он сел за руль и медленно тронул машину с места. Латур миновал
перекресток, откуда брала начало окружная дорога, вилявшая между болот и
низин, вплоть до самого участка Лакосты.

Теперь он чувствовал себя намного лучше. Впервые за последние два года в
груди его слабо теплилась надежда на лучшее будущее, и Латур поклялся, что,
как только убедится, что с Ритой все в порядке, тут же вернется домой и
поговорит с Ольгой. Сегодня же. Этой же ночью. Пусть даже ему придется
разбудить ее. Они откровенно поговорят, и, может быть, им удастся сломать ту
стену непонимания, что стояла между ними.

И он скажет, как сильно любит ее.

Может быть, ослепший от гнева и разочарования, он видел злобную суку там,
где была сказочная принцесса?!

Глава 8

Стояла тихая безлунная ночь. Она казалась чуть влажной и бархатистой,
словно пушистая шкурка на брюшке мускатной крысы. В это время ночи дорога
была совершенно пустынна. Впрочем, по ней и так никто особенно не ездил,
кроме разве что редких фермеров.

Добравшись до огромного лавра, стоявшего у самого края прогалины, возле
которой прятался, предполагаемый убийца, Латур свернул с дороги, укрыл
машину под деревьями, вытащил из кармана фонарик и шагнул в ночь.

Черная масса воды между дорогой и прогалиной выглядела отталкивающе.
Латур осторожно вошел в нее по колено, стараясь не запутаться в торчавших
под поверхностью корнях, под которыми часто прятались щитомордники. Чего ему
только не хватало до полного счастья - так это наступить на змею! Поэтому он
страшно обрадовался, когда почувствовал под ногами твердую почву. Полянка,
которую он разыскивал, была всего в нескольких футах от воды. Вряд ли в него
стреляли случайно, подумал Латур. Здесь была засада. Он никогда не поверит,
что какой-то сумасшедший убийца поднял голову, увидел его в машине и вдруг
ни с того ни с сего решил в него пальнуть. Нет, затаившись в зарослях,
убийца терпеливо ждал, и не кого-то, а именно его, Латура.

Луч фонарика скользнул по Земле, описал небольшой круг по влажной, смятой
траве, и губы Латура скривились в торжествующей ухмылке. Нагнувшись, он
подобрал четыре окурка, и все они были прикурены не с того конца. Марку
сигарет разобрать было невозможно. Судя по всему, человек, который в него
стрелял, курил давно и успел обзавестись привычкой вытаскивать сигарету из
пачки, совать ее в рот и прикуривать не глядя, одним быстрым движением.

Сунув окурки в карман, Латур наклонился и повел лучом по влажной, рыхлой
земле. Вдруг на свету что-то блеснуло. Едва успев подавить радостный крик,
он склонился и поднял с земли пустую гильзу. Она была только одна. Сколько
Латур ни шарил, больше ни одной не нашел. Скорее всего, остальные две либо
попали в воду, либо их затоптали в жидкую грязь.

Гильза отправилась в карман вслед за сигаретами и кусочком искореженного
свинца, пробившим лобовое стекло его машины. Потом, снова с содроганием
войдя в воду, Латур выключил фонарик и фары машины и медленно пошел по
дороге к лужайке, где Жак Лакоста обычно ставил свой трейлер.

Он почти сразу же с радостью убедился, что никакой машины сегодня тут не
стоит. Стало быть, его страхи за Риту были напрасны. Света тоже нигде не
было. Погруженная во мрак лужайка с одиноким трейлером казалась унылой и
заброшенной.

Лакоста был здесь как раз в ту минуту, когда в него выстрелили. Рита
говорила, что слышала или ей показалось, что слышала, как он с кем-то
разговаривал. Вполне возможно, Лакоста видел этого человека, но простодушно
принял его за обычного охотника.

Закурив сигару, Латур с наслаждением затянулся и тихонько постучал в
дверь, чтобы не напугать спавшую Риту.

- Рита! - тихонько позвал он.

Никакого ответа.

Латур посветил в окно и со свистом резко втянул в себя воздух. И тут же с
удивлением понял, что в нем вновь просыпается желание.

Девушка, совершенно обнаженная, спала на диване, соблазнительно раскинув
ноги. Она была дьявольски хороша собой.

Латур выключил свет и постучал снова.