бы ее братец.
проверить в домовой книге.
подтверждается... но фотокарточки не оказалось, и поэтому у меня еще нет
полной уверенности, что это не подставное лицо...
теперь уж ничего не поделаешь. И тогда шарообразный шеф резко подался
вперед, так что кресло жалобно заскрипело, и беззастенчиво уставился на меня
взглядом, жестким, как наждачная бумага:
здорово... выходит, заявительница - продувная бестия.
незначительностью, неясностью повода...
исчезновение мужа заявительницы, разве нет?
заявителя, лезть в них строжайше запрещено. Нечего совать нос в то, что не
может быть записано в донесении. Кто не соблюдает этого условия, тому ничего
не остается, как уйти и поменять профессию, хочешь - на монаха, хочешь - на
шантажиста.
вещественном доказательстве, которое можно потрогать рукой, увидеть глазами.
Единственная линза, позволяющая сконцентрировать в одной точке бесчисленные
гипотезы и придать им реальные очертания. Среди несчетного числа
планиметрических карт, имитирующих нечто сходное с действительностью, только
то, что проецировалось на спичечном коробке, представляло собой объемную
цветную фотографию. Если бы только удалось вырвать у этой женщины всего
каких-то два, ну три слова... если бы только удалось... ну и что бы тогда?..
я бы вволю посмеялся над собой, сам бы у себя выбил почву из-под ног. Мнение
шефа я знал еще до того, как услышал его. Его подтвердила и проверка по
домовой книге личности брата. А может быть, и в самом деле шеф прав?
x x x
заявительницы - с поразительной предусмотрительностью помог мне избежать
неприятностей. Он очень искусно обратил мое внимание на объявление,
запрещающее въезд, которое я сам не заметил.
санкционированными заявителем. Мотив, заставивший заявительницу решиться на
расследование, как об этом ясно указано в заявлении, - его исчезновение, и
поэтому, независимо от того, добьюсь я успеха или потерплю неудачу, я буду
его искать и мне незачем спрашивать, почему я обязан искать. Пусть
заявительница неохотно дает показания, пусть они будут противоречивыми - я
не имею права отступиться.
том случае, если заявитель использует нас, чтобы скрыть свое преступление,
наша обязанность - быть ассенизаторами, и я не вправе отказываться от такой
работы.
стоянке автомашин, данное братом, позволило мне не потерять лицо, но в то же
время в определенном смысле еще более усилило подозрения. Если он так хорошо
разбирался в обслуживании и ремонте автомобилей, то не исключена возможность
его связи с воровским синдикатом, специализирующимся на угоне автомашин
(может быть, на эту мысль меня навела статья, которую я недавно прочел в
газете, об аресте крупной воровской шайки).
возможно, что он выправлял вмятины и менял номерной знак на машине
преступника, который сбил человека и скрылся, или кто-нибудь заставил его
это сделать, а может быть, он сам этот преступник, сбивший человека и
скрывшийся...
результат оказывается обратным, он приперт к стене... в конце концов
положение его становится невыносимым, и он прячется... к тому же жена,
заявительница, прекрасно понимая это, старается прикрыть побег, и, значит...
значит, мне нечего лезть в это дело.
что не хочет покинуть меня... тот нежный лимонный свет в окне, когда я стоял
на пронизывающем ветру, обратившись в мороженую рыбу, приковал меня и не
отпускал. Я не мог отделаться от ощущения, что меня поманили и я вошел,
игнорируя преграды... никаких оснований для такого ощущения не может,
конечно, быть... но это беспокойство... проклятое подозрение: не совпадает
ли преграда, воздвигнутая заявительницей, с той, что воздвигнута ее
самозваным братом... фу, как противно... не могу заставить себя отделаться
от мысли, что брат не тот человек, за кого себя выдает... потому-то я и хочу
притаиться у щели в преграде, приняв стойку охотничьей собаки, чтобы иметь
возможность выскочить в любую минуту.
логично. Не удалось найти ничего, что связывало бы "Камелию" с ним. Хотя это
можно утверждать лишь в том случае, когда речь идет о внешнем виде коробка.
А вот если заглянуть внутрь... головки разных цветов... двадцать шесть
спичек с черной головкой и девять с белой... сколько ни успокаивай себя,
сколько ни уговаривай - тревожный факт, не укладывающийся в созданную мной
схему... разве нет? Ведь спички, которые мне дали сегодня утром в "Камелии",
оказались с белыми головками, и, значит, те двадцать шесть с черными
головками были вложены позже. Ну кто станет сейчас класть спички в рекламный
спичечный коробок из кафе? Как цены ни поднимаются - спички и вода в любом
кафе бесплатные.
я иначе, мне бы пришлось перешагнуть запретную преграду, растоптать ее. Мне
так хотелось сделать это, но я еще не мог решиться...
Когда наконец я оторвался от лимонного окна и влез в машину, отопление лишь
загнало внутрь окоченелость, и меня колотила безудержная дрожь - я стал даже
опасаться, смогу ли нормально вести машину. Постепенно кишащая людьми улица
стала меня раздражать, и я решил оставить машину на стоянке у станции S.
стены, выщербленный асфальт, темные укромные уголки - они точно ждут
кого-то. Сюда доносится шум оживленной улицы, но тем не менее я замечаю
мужчину, пристроившегося у столба, заклеенного объявлениями. Толкаю левую
половинку большой двустворчатой двери, ничем не примечательной, ярко
освещенной распивочной-автомата на следующем углу и вхожу внутрь. Может
быть, такое время, но посетителей вдвое меньше, чем обычно, и поэтому
кажется очень тихо. У входа в одной из разменных касс меняю четыре
стоиеновые монеты на десятииеновые. У противоположной стены выстроились в
ряд восемь белых с красной каймой прямоугольных металлических ящиков, и,
если бы не надписи, их легко можно было бы принять за бензиновые колонки.
Пробравшись между маленькими столиками, расставленными параллельно в пять
рядов, не теряя времени, останавливаюсь у свободного автомата, крайнего
справа. Специфический возбуждающий запах... городская вонь, которая
окутывает город, когда после десяти часов вечера пользование канализацией
резко сокращается... в обрамленную латунью щель под красной стрелкой в
правом верхнем углу автомата опускаю несколько десятииеновых монет... каждый
раз раздается мелодичный звук, а после того, как опущена восьмая, зажигается
красная лампочка... подставив под кран бумажный стаканчик, я поворачиваю
вправо ручку из нержавеющей стали - выливается сто восемьдесят граммов
желтоватой жидкости - подогретого дешевого сакэ. Чтобы не дать уйти теплу,
обхватываю стакан обеими руками и сразу же залпом отпиваю треть. По пути к
облюбованному столику в несколько глотков допиваю остальное.
темно-синей спецовкой яркий узорчатый шарф. Без пальто. Коренастый, плотный,
под ногтями на руке, ухватившей стакан, черный мазут - наверно, истопник из
соседнего многоэтажного дома. Восьмичасовые посетители - почти все служащие,
и мне смешаться с ними очень легко, а позже посетители уже совсем другие.
Освобождая место, мой предшественник обернулся. В дырке от выпавшего зуба
торчал кончик языка. Вроде бы уже здорово выпил. Центр тяжести у него все
время перемещается - от пяток к носкам. Жаль, что в этом заведении нет
стульев. Громко потягивая сакэ из бумажного стакана, внимательно следит,
сколько у меня денег. ...Ха, вам тоже нравится это сакэ, удивительно. Потом,
понизив голос: дайте в долг десятииеновую монетку. Я здесь частый гость, так
что верну, не обману. Если не верите, могу и расписку написать. Одну монетку
в десять иен - отдам обязательно...
мое нутро было напряжено в каком-то ожидании. Но я, не возражая, быстро
достал десятииеновую монету, и он тут же выхватил ее, даже не поблагодарив,
и пошел на этот раз не к автомату, а к окошечку, где чем-то торговали.
пожелает, начиная от арахиса, соленых бобов - без них не обойдешься, -
кедровых орешков и сушеных мидий и кончая предсказаниями судьбы. Там же был
автомат, продающий горячий тофу - соевый творог. Автомат этот,
Суворов Виктор
Свержин Владимир
Прозоров Александр
Перумов Ник
Конан-Дойль Артур
Белов Вольф