посмотреть, что там происходило.
долгонос, глаза его будут как звезды, что сияют утром. И на челе его будут
написаны стихи..."
положенного земного преклонения перед василевсом. Лицо его слегка
побледнело. Лев невольно прекратил чтение, повернув лицо в сторону
вошедшего, и так и остался с открытым ртом.
решения, но болгары настигли нас в ущельях и нанесли страшное поражение...
остатками сил на Филиппополь, была остановка на ночлег в каком-то
разоренном селении. Наши разгромленные фемы устремлялись на восток.
Душераздирающе скрипели возы. Дорога была усеяна трупами людей и тушами
животных. К ним уже слетались вороны. Этого невозможно забыть: страшная
заря на западе, скрип возов, а на пламенеющем небосклоне тучи черных
птиц...
через которое мы проходили, стояла скромная каменная церковь с круглым
куполом, а вокруг нее раскинулись крытые соломой хижины. Только дом
священника был под черепицей. В нем устроили постель для василевса,
затопили очаг, потому что ночь была холодная, и к дверям приставили
стражу.
голову щит, укрывшись плащом или зарывшись в солому. В деревне нельзя было
найти ни горсти муки, ни одного куска хлеба. Все было разграблено нашими
же воинами, не пощадившими даже церковь. Жители, может быть тайные
богомилы, убежали в соседние леса, захватив с собой скот и все имущество.
Мы расположились в покинутых хижинах.
устроить лагерь так, как этого требуют рижские воинские обычаи, и укрепить
его валом и рвом. Лагерь должен занимать четырехугольное поле, на котором
пересекаются две дороги с воротами. В центре его помещают императорское
знамя, шатер василевса и другой шатер - так называемый архонтарий, в
котором пребывают военачальники. Вокруг размещаются гетерии бессмертных,
телохранители и конные тагмы, а затем ополчения фем. Для каждого чина, для
стольника или доместика, в лагере предназначено раз навсегда установленное
место. Но в тот день даже патрикии и стратиги расположились там, где им
привелось. Однако я настоял, чтобы вокруг селения была протянута
прикрепленная на низких колышках веревка с привешенными на ней
колокольцами - на тот случай, если вражеские лазутчики попытаются
проникнуть в селение, чтобы узнать положение вещей. Такая веревка служит в
ночное время прекрасным средством для предупреждения неожиданных
нападений.
бросивших оружие, растерявших воинские отличия, ни о чем другом не
помышлявших, кроме спасения своей жизни. Сам василевс сменил пурпурные
кампагии, которые положено носить только василевсам и царям Персии, на
обыкновенные башмаки, чтобы не быть узнанным в случае пленения. И ты,
лев!..
легион Сорока мучеников, еще при Августе прозванный Молниеметательным и
оправдавший это название во время войны с квадами, когда буря и гром,
вызванные молитвами христианских воинов, устрашили врагов, бежали под
стенами Триадицы, как овцы, гонимые жезлом пастыря. Прославленные
вукелларии, как назывался другой легион, или, по-гречески, фема, потеряли
покрытые лаврами знамена.
как волки, когда на них наседали враги. Но разве я сам не трепетал, не
наклонял голову, когда слышал пронзительное пение стрелы, и не бледнел,
когда блистал перед моими глазами ослепительный меч?..
врагов. Ко мне явились посланцы и сказали, что меня желает видеть
благочестивый.
грудь. Никого около него не было. Я сделал преклонение и стоял, ожидая,
когда мне скажут о том, для чего меня позвали. Василий поднял глаза и
спросил:
умножать торжество врагов. Они не должны были знать, кого поражают.
взгляд, Василий смутился и сказал:
как овцы... С тех пор, как я живу, я не встретил в своей жизни ни самой
малейшей удачи, и напротив, кажется, не осталось такого несчастья, которое
не выпало бы на мою долю...
переживает он наше поражение.
оставил его наедине с мрачными мыслями.
ходил от одной хижины к другой, шагая через спящих и натыкаясь на
распряженные возы. На повозках стонали обмотанные кровавыми тряпицами
раненые. Тысячи их мы бросили во время панического бегства. Кое-где
догорали костры, около которых грелись люди. На дороге еще слышался скрип
возов, щелканье бичей. Измученные волы ревели.
Георгий Лаханодракон. Проходя мимо овечьего загона, я услышал в темноте
человеческие вопли. Кто-то стенал за плетнем, проклиная мир и василевса,
хулил бога. Хотя голос был искажен страданием, мне показалось, что я знаю
несчастного. Но сердце мое окаменело. Не обращая внимания на стоны, я
вошел в хижину.
свете я мог рассмотреть несколько человек в воинских одеяниях. Кроме
доместика, тут были Давид Нарфик, Феофилакт Вотаниат, Лев Пакиан, Никифор
Ксифий и брат доместика, по имени Андроник. Сидя за убогим столом, они
подкреплялись хлебом, так как не было времени зарезать вола и приготовить
ужин. Я видел, как эти знаменитые мужи брали пальцами из деревянной
солонки щепотки соли. Доместик уронил голову на стол и, видимо, дремал.
Рядом с ним сидели Лев Диакон, положив на стол худые белые руки, и
протоспафарий Иоанн Геометр. Протоспафарий Никифор Ксифий протянул мне
кусок хлеба и сказал:
которые как бы заменяли соль. Уже два дня, как у меня во рту не было ни
крошки пищи.
ругательства. Чтобы нарушить тягостное молчание, я спросил:
владетель такого богатства, домов и виноградников! Еще вчера он был
всемогущ, а сегодня лежал на овечьем навозе, ослепленный, оставленный
льстецами, покинутый друзьями из страха, что оказанное ему внимание может
возбудить гнев в сердце благочестивого.
Никифор Ксифий, расстилая в углу овчину для ночного ложа, хотя через два
часа мы снова должны были двинуться в путь, не удержал негодования:
что ослепили Иоанна?
Лаханодракон.
видеть в Италии, как живут лангобардские бароны. Поистине они патрикий, а
не рабы, как мы. У нас...
как у волка. Он воевал в Италии, защищая ромейские владения от сарацин, и
любил рассказывать о том, как в Риме в обществе красивых женщин пируют
бароны, под музыку виол и охотничьих рогов. Пусть пируют! Зато гореть
еретикам и латинянам в геенне огненной!
опустив глаза долу.
умереть, а не богохульствовать и осуждать установленные порядки. Положи
предел твоему безумию! - удерживал от греха Никифора патрикий Феофилакт
Вотаниат, человек большой осторожности и много претерпевший в жизни.
скрежетал зубами. Да, он слыл храбрецом, плащ его был в крови врагов, и он
сам получил ранение в этом сражении. А патрикий Иоанн, как я узнал потом,
первым покинул поле битвы и во время отступления велел зарезать вола,
тащившего метательную машину, чтобы насытить свое чрево, поэтому баллиста
Конан-Дойль Артур
Афанасьев Роман
Маккэфри Энн
Прозоров Александр
Суворов Виктор
Сертаков Виталий