Чтение 11–й страницы книги ~Мы такие же люди~

не сможете с ним объясниться: он говорит только на родном языке. Я попрошу
его рассказать истории, которые он знает, а потом расскажу их вам.

Но мне не довелось больше слушать рассказы Бенни Чарджера. На люгере
готовились к отплытию.

Позднее с веранды миссии я заметил нескольких женщин, собравшихся на
берегу. Я пошел попрощаться с ними. Оказалось, что они специально ждали
меня. Каждая из них обязательно хотела что-нибудь дать мне на память.

- Это вам подарок.

- А это вашей жене.

- Приезжайте еще. А это возьмите на память.

- Может быть, ваша жена сфотографируется с моими цветами и пришлет нам
карточку?

Тут были ожерелья из красных с черным горошин, веера из листьев
пандануса, цветы из перьев попугая, карликовых гусей и журавлей, раковины и
браслет из раковин...

Было уже темно, когда мы вышли из здания миссии и пошли к морю. Дэвид
Мамуз Питт стоял на песке. Он наклонился и, крякнув, поднял меня на плечи.

За отмелью ждала невидимая в темноте шлюпка. Плеск воды под ногами
Дэвида казался неестественно громким в нависшей над морем тишине -
бескрайней тишине, которая сгущается над темной водой, когда земля исчезает
из виду.

Вдруг я услышал зов ржанок, которые летели на юг над морем. Теперь море
уже не казалось мне таким, пустынным.

Было так темно, что я не видел шлюпки до тех пор, пока Дэвид не подошел
к ней вплотную. Когда он опустился на скамейку и сделал первый взмах
веслами, в темноте заплясали отсветы фосфоресцирующей воды.

Весла врезались в воду. Вода бурлила за кормой лодки, излучая свет,
мерцавший над черной поверхностью моря...

Наконец мы взобрались на борт люгера. Я лег на койку, которая вскоре
начала раскачиваться в такт рокоту мотора.

"9"

"УЭЙПА"

Было за полдень, когда мы обогнули высокие красные скалы мыса Дьюфкен и
вошли в залив Альбатрос, куда впадает река Эмбли.

В том месте, где расположена миссия Уэйпау примерно в четырех милях от
Моря, река такая широкая, что кажется, будто миссия стоит на берегу залива.

Берег здесь крутой. Его прорезает дорога, проложенная, для доставки
товаров с причала, куда их перевозят с люгера на барже.

Я наблюдал, как аборигены из Уэйпы грузили на баржу мешки муки, бочки с
керосином и тяжелые ящики, которые им подавали Дэвид и Парди. Эти аборигены,
пожалуй, были самыми некрасивыми из всех, каких мне привелось увидеть, и
все-таки их внешность не была отталкивающей.

Мистер Уинн, на чьем попечении находилась миссия, помогал аборигенам.
Он обходился с ними с таким добродушием и дружелюбием, что сомнений не было
- в миссии царят мир и согласие.

Позднее, прохаживаясь по территории миссии, я загляделся на группу
играющих детей, одетых в разноцветные набедренные повязки. Одна из девочек
извлекала ритмичные звуки, ударяя палкой по бидонам из-под керосина. Один
сильный удар чередовался с двумя слабыми.

Притоптывая в такт и меняясь местами, дети что-то пели на родном языке.
Среди них были малыши, которые еще плохо умели ходить. Время от времени они
сбивались, вызывая смех старших девочек и мальчиков. Малыши смеялись вместе
с ними.

Дети выглядели очень опрятными. Тут не было ни грязных лиц, ни рваных
повязок. Они танцевали с явным удовольствием.

Дочь, мистера Уинна, чья неподдельная любовь к аборигенам диктовалась
не жалостью, а уважением, руководила школой, где учились эти дети. На
каждой: школьной тетрадке ее владелец или владелица аккуратно вывели свои
имена. Я взял наугад две тетрадки. Надписи гласили: "Марджори Яремукка" и
"Рода Юменвейнт". Какое необычное сочетание английских и местных имен!

Перелистывая страницы, я подумал, что почерк этих детей гораздо
аккуратнее и разборчивее моего собственного. Мисс Уинн заверила меня, что
они усваивают материал так же легко, как их белые однолетки. Проверка
тетрадей подтвердила ее слова.

Мне неоднократно приходилось слышать утверждения о том, что коренным
австралийцам можно сообщить только элементарные знания. Они якобы неспособны
усвоить то, что белый ребенок двенадцати лет понимает без труда. Поэтому
способности, проявленные детьми чистокровных аборигенов в Уэйпе, явились для
меня откровением. Как далеко могут пойти эти дети, если дать им возможность
получить настоящее образование!

После ужина мисс Уинн познакомила меня с четырьмя
женщинами-австралийками, помогавшими ей по хозяйству - Анни, Сюзи, Эстер и
Флорри.

Анни и Эстер были замужем. Сюзи и Флорри, незамужние семнадцатилетние
девушки, выглядели намного старше своих лет. У всех были превосходные зубы,
белые и ровные.

Мы долго разговаривали. Когда речь зашла о пении, мисс Уинн заметила:

- Сыновья Анни написали песню. Правда, Анни?

- Правда, - подтвердила Анни, скрывая за кратким ответом свое смущение.

Черты ее лица, покрытого сетью морщинок, были более тонкими, чем у
других женщин. Я не удивился, узнав, что ее сыновья сочинили песню.

- Мне хотелось бы послушать эту песню, - сказал я.

- Спойте-ка все вместе эту песню для мистера Маршалла, - попросила мисс
Уинн.

Оказывается, сыновья Анни, Джим и Роберт, написали свою песню, когда
были в море на люгере.

Женщины затянули песню. Их голоса казались слишком звонкими и молодыми
по сравнению с лицами. У меня было такое чувство, словно кто-то ударил по
шершавому стволу старого дерева, и оно вдруг зазвенело, как колокольчик.

Женщины пропели песню несколько раз, но мне так и не удалось различить
сочетания слов. Мне хотелось записать их. Мисс Уинн уже сделала такую
попытку, но ее вариант был неполным.

Анни медленно повторила для меня слова песни. Мои попытки воспроизвести
их вызвали у австралиек веселый смех, который они силились подавить.
Наконец, после бесконечных исправлений в блокноте я прочитал им свою запись,
и они заверили меня, что с точки зрения звучания слов все правильно. Женщины
перевели слова песни на английский язык.

Мы два брата.

Мы хотим домой,

Мы пойдем домой.

Надвигаются большие тучи и дождь,

Дождь уже близко.

Дождь проходит,

Небо снова проясняется.

Смотри, брат, опять хорошая погода.

"10 "

"ШАРК ИЗ ОРУКУНА"

К югу от Уэйпы прибрежная полоса, тоже покрыта густыми зарослями. После
восьмичасового плавания мы достигли устья реки Арчер.

Лежа на палубе, я наблюдал за птицами, кружившими высоко в небе. Там,
наверху, играл ветерок, подбрасывая птиц, как игрушечные планеры.

Я стал разглядывать проплывавшие мимо нас мангровые леса. Волна от
нашего люгера с плеском растекалась среди спутавшихся корней ризофор.
Наконец мангровый лес кончился. Густой кустарник подступил к самой воде. На
песчаной косе возле хижины из коры сидели аборигены и махали нам. Позади
тянулась роща кокосовых пальм.

Пристань, к которой причаливали люгеры, доставлявшие грузы для миссии
Орукун, расположенной в шести милях от моря, предстала перед нами подобно
яркой обложке увлекательного приключенческого романа.

Мы повернули к одному из берегов широкой реки, на котором росла группа
могучих чайных деревьев {Чайное дерево, или мелалеука, - вечнозеленое дерево
из семейства Myrataceae.}. Их длинные ветви кое-где так низко нависали над
берегом, что листья касались воды.

Под сенью этих деревьев рос саговник {Саговник (Cycad media) -
голосеменное древесное растение. Австралийские аборигены используют его
орехи в пищу.} высотой в половину человеческого роста и камыш. В глубине
тянулись заросли кампешевых деревьев и акаций.

С берега за нами наблюдали местные женщины. На них не было ничего,
кроме ярких набедренных повязок. Одни из них сидели на корточках, наполовину
скрытые травой; сквозь завесу зеленых стеблей их повязки казались яркими
цветными пятнами. Другие стояли, грациозно выпрямившись; они держали на
плечах младенцев, которые цеплялись за их густые волосы. Некоторые из
темнокожих малышей обхватили ногами поясницы своих матерей, другие стояли,
держась за края ярких набедренных повязок. Дети постарше глазели на нас
из-за древовидных папоротников. С берега доносились мелодичные возгласы, а
временами взрывы смеха.

Навстречу нам шагал высокий, длинноногий белый человек в светлой
рубашке, шортах и пробковом шлеме. За руку он держал голого темнокожего
мальчугана. Это был мистер Сидней. Орукун находился на попечении четы
Маккензи, но они были в отпуске, и мистер Сидней заменял их.

Мы отправились на берег в шлюпке. Аборигены, на груди которых были
племенные знаки в виде толстых рубцов, держали лодку, пока мы не высадились.