Чтение 11–й страницы книги ~Сухая ветка сирени~

не знал. Хорошо, хоть канцелярия сработала точно и документы поспели в
срок.

Однако ему повезло: на доске, на которую уборщицы вешали ключи от
дверей служебных кабинетов, висел и ключ от гаража. А ключи от машины
предусмотрительный шофер оставил в замке зажигания. Николай поступил
именно так, как учили. Открыл капот, проверил уровень масла, заглянул
в радиатор, потом сел за руль и включил зажигание. Стартер не работал.
Было так тихо, что он услышал тиканье собственных часов. А вот
электрические часы молчали. Молчал и сигнал: заботливый шофер перед
уходом в отпуск отсоединил аккумулятор.

Потому, что он сразу понял шофера, вернулась уверенность в себе и
спокойная расчетливость. Он вывел машину, запер гараж и пошел в
библиотеку. Карты показывали до Н. тысячу с лишним километров. На
"Волге" пятнадцать-шестнадцать часов хода. Прибавить снижение скорости
и, значит, потерю времени в населенных пунктах. В иных не разрешается
двигаться быстрее тридцати километров.

Правила движения есть правила... Приплюсовать время на заправку
горючим: в пятницу и субботу легковых машин будет очень много. Поесть
нужно... Получается не менее двадцати часов. Значит, в Н. раньше
второй половины дня не приедешь.

Можно, конечно, увеличить путевую скорость, но машина незнакомая,
непривычная. Наконец, двадцать часов за рулем, да без привычки, - не
высидишь. Значит, на половине дороги нужно поспать. Иначе, даже если и
нагонишь время, на месте много не наработаешь. Свалишься от усталости.

Николай телеграфировал в Н.: "Приеду завтра вечером прошу
оставить дело дежурному".

Ждать кассира он не стал, сел в машину и поехал в сберкассу, где
снял свой слишком медленно растущий вклад. Дома переоделся, налил в
термос горячего кофе и уложил в багажник вещи.

21

Первое время Николай вел машину осторожно, даже слишком
осторожно, привыкая к ней и испытывая и себя и ее. Машина оказалась
покорной. Она чутко слушалась не только руля, но и малейшего нажатия
на педаль дроссельной заслонки, или, как проще и, может быть,
правильней говорят шоферы, "нажатия на газ".

Пригородное шоссе легло ровным росчерком между ярко-зеленых,
вошедших в силу лесов. Стрелка спидометра перевалила середину и стала
клониться вправо, к сотне... Ветер усилился, посвистывая в ветровичке.
Машина чуть присела, словно готовясь к прыжку. После сотни километров
ветер уже не свистел, а подвывал, и Николай сбросил газ. Скоростью он
владел. Значит, на больших трассах сумеет выгадать несколько часов.

Вечерняя дорога оказалась пустынной, мотор тянул отлично. Свистел
ветер в ветровичках, стучали камешки по крыльям, и километровые столбы
легко проскакивали мимо. Утром шоссе заполнилось машинами. Николай
свернул в лесок, поспал несколько часов и после обеда уже держал в
руках дело Волосова.

Поначалу это дело не показалось Грошеву ни особенно сложным, ни
загадочным. Оно сводилось к тому, что гражданин Волосов А. М., 54 лет,
несудимый, одинокий, беспартийный, инвалид войны второй группы и
одновременно завхоз артели "Труд", весной подъехал на собственной
автомашине "Волга" к новому овчарнику совхоза "Балтийская звезда" с
целью похищения овцы. В это время его заметил сторож фермы гражданин
Петрявичкаус Н. П. Волосов вступил со сторожем в борьбу и нанес ему
охотничьим ножом тяжелые ранения в область сердца.

Только чудо спасло сторожа от верной смерти. Он оказался одним из
первых, кому в этом районе сделали операцию на сердце.

Волосов своего поведения не оправдывал, но считал, что его черт
попутал, а потому и сам факт преступления помнил смутно. На все
вопросы следователя отвечал неуверенно: "Не помню, может быть, и так".

Однако выздоровевший сторож нарисовал несколько иную картину
преступления. Его удивило не то, что за овчарню проехала машина. В
этих местах в минувшую войну шли упорные бои, и летом сюда приезжает
немало фронтовиков. Насторожило, что водитель машины, спустившись в
лощинку, слишком долго не выходил из нее - что он мог увидеть в
сумраке зеленой в эту пору весенней ночи, сторож не понимал и подумал,
что с человеком произошло несчастье.

Когда Петрявичкаус тоже спустился к лощинке, из зарослей
кустарника выскочил неизвестный и вначале сбил сторожа непонятным
приемом с ног, а уж потом, лежачего, несколько раз ударил ножом.

Свидетелей этого происшествия не нашлось. Волосова осудили. За
него никто не хлопотал, и о его судьбе никто не беспокоился, потому
что, как он утверждал, все его родственники и близкие погибли во время
войны. В заключении Волосов умер от рака желудка. Через некоторое
время умер и сторож.

Чем дольше думал об этом деле Грошев, тем удивительней ему
казалась разница в показаниях Волосова и Петрявичкауса. Впрочем,
Волосов не отрицал предложенного сторожем варианта, но и не
подтверждал его.

- Затмение на меня нашло, - твердил он. - Ничего не помню.

В деле имелись справки о ранении и контузии Волосова, заключения
медицинской экспертизы, в которой Волосов признавался вменяемым.

Словом, суд взвесил все обстоятельства дела, личность преступника
и многое иное. Волосов получил по заслугам. И следствие и суд
действовали объективно и гуманно. Но в то время они не имели той
версии, легенды, которая теперь была у Грошева и нуждалась в
тщательной проверке. Вот почему Николай попросил местного оперативника
Радкевичиуса отвезти его к совхозной овчарне.

Свою машину Грошев оставил и поехал на милицейской.

Справа и слева от обсаженной вековыми деревьями дороги быстро
проносились ухоженные поля, рощицы, проплывали хутора. Одну из рощиц
неторопливо и настойчиво атаковывали два бульдозера. Они срезали
кустарник, выдирали из земли пни и еще не вошедший в силу подрост.

Было в этом неторопливом, расчетливом движении тяжелых машин
нечто такое, что встревожило Николая. Там, где он вырос, к деревьям
относились уважительно. Их берегли, за ними ухаживали.

- Зачем такая жестокость? - спросил он Радкевичиуса.

- Корчуют? Видите ли, хутора сселяются в поселки. Остаются
брошенные усадьбы. Зачем же пропадать земле?

Кажется, все было логично, но жалость к деревьям все еще держала
Грошева, и он почему-то смущенно пробормотал:

- Но ведь это роща... Или сад. Разрослись бы...

Радкевичиус рассмеялся.

- Деревья, лес, роща в наших местах не всегда друг. Простоит
такая брошенная роща несколько лет, выбросит пасынков, семена во все
стороны, и пахотная земля превратится в неудобь. А там, глядишь, и
болото подберется. А пашни здесь и так не слишком много - в войну поля
позарастали, да и за самой землей всегда требовался присмотр. Сейчас,
когда хуторяне уходят в поселки, пашни прибавляется. Значит, богатеем.
И здорово богатеем.

Грошев молчаливо согласился с оперативником и перевел разговор.

- Повсеместное явление это самое богатение. А у вас в связи с
этим работы не прибавляется?

- Ну, это богатство звериных инстинктов не вызывает. Оно общее,
работает на всех. Поэтому профессиональных преступников все меньше и
меньше становится, практически, кроме гастролеров, их и нет. А вот
непонятные случаи, вроде того, по которому мы едем, еще бывают.
Молодежь иногда срывается в блатную романтику. Пожилые люди вдруг
начинают переживать периоды, так сказать, первоначального накопления.
Но в целом... В основном - профилактика.

Все правильно - такое происходит повсеместно. Так что же толкнуло
Волосова на преступление? Романтика? Почти исключается. Солдат,
пожилой человек, он видел и знал многое. Дешевой романтикой его не
возьмешь. Припадок накопительства? Возможно... Но ведь и так было все
необходимое, есть даже известная зажиточность. Однако вот странность:
сберегательной книжки у Волосова не нашлось. Значит, могло случиться,
что, купив автомашину, он израсходовал все свои сбережения и решил
поправить дела воровством. Вариант возможный. У пожилых людей есть в
чем-то оправданное стремление отложить на "черный день".

- Скажите, в вашем районе овец много?

- Н-ну... - удивился странному вопросу оперативник. - Не очень
много, но есть.

- И на рынке баранина бывает?

- Да. У нас, кстати, рынки великолепные и цены на них, как
правило, ниже государственных. Особенно в базарные дни.

Вот в том-то и дело, гражданин Волосов. Не верится, чтобы вы
собирались украсть овцу. Даже решив заново приступить к
накопительству. Ей, той овце, в базарный день и цена-то по местным
понятиям грошовая. И вы ради тех денег на преступление не пойдете
- ведь знали, что овчарни охраняются. Нет, не пойдете - риска много.

- Вы лично знали Волосова?

- Да, работал тогда в опергруппе. Поэтому меня и направили для
связи с вами.

- Как он вел себя в быту?

- Очень скромный, тихий. Бывшая хозяйка, у которой он купил
полдома, стирала ему, убирала, а готовил он сам. Копался в огородике -
сада не разводил. Иногда выпивал, но очень редко и немного, часто
выезжал на взморье, особенно в какой-нибудь порт, и околачивался там
целыми днями. На допросе утверждал, что с детства мечтал стать моряком